Американский плавильный котёл оказался мифом. Плавильный котел сша почему
Американский плавильный котёл оказался мифом
"Вестник Кавказа" совместно с "Вести FM" реализует проект "Национальный вопрос", пытаясь понять, как решают в разных странах разные народы, разные правительства в разные времена проблемы, возникающие между разными национальностями. Сегодня в гостях у ведущих Владимира Аверина и Гии Саралидзе директор Фонда изучения США имени Рузвельта при МГУ, доктор исторических наук Юрий Рогулёв.
Саралидзе: Вокруг термина «плавильный котел» много дискутировали в России. Когда-то Владимир Жириновский в качестве решения проблемы межнациональных противоречий предлагал применить теорию «плавильного котла», ссылались на хрестоматийный пример США - Россия должна стать «плавильным котлом» наций, в котором должна переварить представителей самых разных национальностей, и все станут единой нацией – россиянами. Что вы думаете по этому поводу?
Рогулёв: Жириновский даже предлагал упразднить национальные республики и разбить всю территорию России на административные округа. Таким образом, сделать не 83 субъекта федерации, а районы, губернии, территории, как угодно их называйте, которые бы находились в более-менее равной ситуации и являлись бы административными единицами. Но было это в 1990-е годы, когда после распада Советского Союза был парад суверенитетов, как известно. И здесь допускались всякие идеи, иногда очень опасные с точки зрения существования России как государства, которые могли привести к полному распаду. В общем-то, некоторые аналитики за рубежом ожидали того, что Россия не переживет этого, что она пойдет по пути такого распада, не переживет этих трудностей. Поэтому эти дискуссии были, но они в значительной степени уже в прошлом.
Саралидзе: Действительно американский «плавильный котел» нивелирует национальные разногласия, трения? Можно ли сказать, что в США нет такой проблемы?
Рогулёв: Я человек, который давно занимается Соединенными Штатами, историей этой страны, который неоднократно бывал в США, могу сказать, что «плавильного котла» как такого нет. «Плавильный котел» при прямом отношении к этому термину это полная ассимиляция, это совместные браки, это игнорирование всяких различий. В Соединенных Штатах расово-этнические различия, этнокультурные различия сохранялись и продолжают сохраняться. США – страна, где действительно право верить, избрать свою веру и ей следовать освещается конституцией и свято сохраняется. В Америке каких только церквей нет, иной раз даже не всегда поймешь, церковь это или нет, какой-то молельный дом. Тем не менее свобода религии существует, и это одно из достижений США. Свободное развитие религий в значительной степени было связано с историческими корнями, потому что в Америку уезжали в первую очередь люди, которые спасались от религиозных гонений из Европы. Это были пуритане, протестанты, которые первыми начали заселять просторы США. Там были коренные народы, индейцы, которые за время, прошедшее с возникновения колоний, исчезли. Их было несколько миллионов, сейчас индейское население постоянно сокращается. Оно уже не представляет какой-либо значимой силы. Но это коренные американцы, та нация, та национальность, которая исторически родилась, жила на этой территории веками. Все остальные приехали.
Саралидзе: Столкновение с решением национального вопроса на том этапе для них оказалось летальным.
Рогулёв: В Америке много мнений, много разных специалистов, политологов, самых разных направлений. Последний тренд заключается в том, что в Америке развивается мультикультурализм.
Саралидзе: А это понятие, прямо противоположное идее «плавильного котла».
Рогулёв: Совершенно верно. И мультикультурализм приводит последователей этой концепции к тому, что они отрицают европейские корни американской цивилизации. Они не признают греко-римскую цивилизацию, европейскую как источник, на котором формируется современное американское государство.
Аверин: Они готовы юриспруденцию свою послать в мусорное ведро, которая выросла из римского права?
Рогулёв: Совершенно верно. Я говорю о политических культурологах и философах. А когда мы берем экономику, право и прочее, возникают другие подходы. Мы видим концепцию мультикультуролизма. Америка – страна открытая всему миру, поэтому там одинаковое влияние имеют и азиатские тренды, и европейские тренды. Нельзя сказать, что европейские превалируют.
Саралидзе: А этот тренд отвечает тем реалиям, которые есть в стране, или его эстетствующие философы выдвигают?
Рогулёв: Это в значительной степени левая, я не скажу, что радикальная, но это левая философия, левые взгляды, левый либерализм, то есть с точки зрения свободы. Он связан с правами человека, с правами личности, с последними правами людей, которые борются за однополые браки. Все права пусть расцветают в сто цветов. Это, с моей точки зрения, утопическая концепция.
Саралидзе: Странно, что она возникает в Америке в то время, когда в Европе политические лидеры то одной, то другой страны говорят о том, что политика мультикультурализма провалилась. Мы слышали это и от британских политиков, и от немецких.
Рогулёв: В Америке она тоже провалилась, если мы будем смотреть правде в глаза. Есть расово-этнические конфликты. Есть категория людей, которых называют «черными», или афроамериканцами. Что такое "афроамериканцы". В этом смысле президент Обама – настоящий афроамериканец, у него папа – африканец из Кении, а мама – американка.
Саралидзе: Это чтобы не говорить «черные» или «негры», придумали этот термин.
Рогулёв: Да. Но людей, которые родились, выросли на территории США, называют афроамериканцами. Тех, кто приезжает из Латинской Америки, называют hispanics - то есть те, кто говорят по-испански. Они протестуют: "Что значит hispanics? Мы к Испании никакого отношения не имеем". «Латинос» более приличный термин. Многие так сами себя называют, потому что с точки зрения «плавильного котла» это никакие не протестанты, это католики, которые свято соблюдают не только свои религиозные, но и национальные праздники той страны, откуда они приехали. Они говорят на испанском языке, селятся компактно, бизнес организуют и дают работу, основанную на этом этническом и языковом принципе. Они законопослушные, достаточно скромные, тихие. Но эта скромная, тихая категория стала уже массовой, уже превысила по численности афроамериканцев.
Аверин: Где-то законопослушные, где-то нет. Они же не гнушаются использовать дешевую рабочую силу, которая прибывает.
Рогулёв: Нелегалов используют все. Конечно, не только сами латиносы, их используют и белые, и афроамериканцы, и кто угодно. Это совершенно другая проблема. Если вы приедете в любой крупный город, вы услышите испанскую речь. Если вы пойдете в магазин, там будет звучать испанская речь, вы увидите газеты на испанском языке, услышите радиостанции на испанском языке. Вы увидите в банкоматах испанский язык. Вы увидите, что в школах есть программы на испанском языке.
Саралидзе: Это приводит к каким-то трениям, столкновениям на бытовом уровне?
Рогулёв: С испаноязычными пока проблемы нет, пока они не будут требовать официального статуса для испанского языка. Пока это язык разговорный, и рыночные условия способствуют его распространению. Америка – страна рыночной экономики. Объединяющим фактором выступает именно экономика. Еще в начале XX века, когда Форд старший построил свои заводы, он принимал на работу всех – и черных, и белых, и желтых, давал им одинаковую заработную плату. Это был прорыв в отношениях. Правда, эти предприятия были на севере. На юге ситуация была другая. Тем не менее экономика служит объединяющим фактором американской нации, американского государства. Но все равно расово-этнические различия будут проявляться и в бизнесе, и во всех других аспектах. Те же афроамериканцы до сих пор по всем категориям уступают белому населению.
Аверин: Расовая сегрегация уже в далеком прошлом, а тема снова и снова возникает в культуре, в обществе. Что не сработало?
Рогулёв: Если говорить об афроамериканцах, то разрыв был столь велик, а программы, которые осуществлялись после отмены расовой сегрегации, были в значительной степени политизированы. Возьмем избирательное право. Получили афроамериканцы избирательное право, получили чернокожие американцы возможность не только голосовать, но и быть избранными. И вот избрали даже первого президента. Сейчас в рядах афроамериканцев разочарование достигло сейчас этой точки кипения. Они думали, что избрание президентом Барака Обамы изменит ситуацию. Но ничего не поменялось. Уровень образования афроамериканцев гораздо ниже, уровень доходов гораздо ниже, уровень безработицы гораздо выше, уровень числа учеников, бросающих школу, гораздо выше, и неблагополучные семьи и так далее.
Саралидзе: Почему? У них же были программы, преференции для афроамериканцев. Это тоже не работает?
Рогулёв: Это не носило массового характера. Это скорее декларации. Играешь в баскетбол – университет тебе даст стипендию, будешь учиться. А если ты не играешь в баскетбол? А если ты плохую школу окончил? Ничего у тебя не получится. Будет конкурс документов. И даже если какие-то стипендии есть, они все равно предоставляются лучшим студентам, которые не имеют финансов, чтобы оплатить учебу.
Аверин: Старайся, пожалуйста, есть шанс.
Рогулёв: Старайся! Но если вы возьмете компактное проживание афроамериканцев, уровень школ, уровень образования, которое они получают, то они не могут конкурировать с теми, кто закончил школу в пригороде, кому родители нанимали репетиторов, кто занимался дополнительно музыкой, другими творческими направлениями, выступал в каких-то коллективах.
Саралидзе: Социальный лифт что афроамериканского населения работает хуже. Но для выходцев из Латинской Америки все нормально - мы губернаторов, политиков из их числа. Почему тогда здесь работает?
Аверин: Может быть, афроамериканское население живет с ощущением, что им не заплатили долги, и поэтому можно расслабиться и ждать, когда эти долги все-таки отдадут. А латиносам, которые приехали, никто ничего не должен, они включаются сразу в экономическую жизнь.
Рогулёв: В афроамериканской среде популярно выражение, "черный налог". Мол, все "черные" платят "черный налог", то есть работай больше, получай меньше. Они с этим живут и считают колоссальной несправедливостью. Даже если они работают в банке, будет разница в положении, разница в оплате. Но они не единственные такие. Женщины в США, независимо от национальности, тоже получают за аналогичную работу меньше. Элемент неравенства все равно есть. Латиноамериканцы, как и мигранты из Индии, Пакистана, арабских стран понимают, что они могут пробиться только благодаря себе. Они изучают изучает инженерное дело, математику, сопромат, самые сложные науки. Они и будут грызть науку и добиваться успехов.
Аверин: Недавно прошел самый знаменитый конкурс скрипачей Сибелиуса. В Хельсинки съехались скрипачи со всего мира - Россия, Финляндия, США, Европа. На конкурсе США, Европу, Финляндию, Австралию, Новую Зеландию представляют выходцы из Китая и Кореи. Проходит конкурс молодых балетных в Лозанне - смотрю на фамилии: корейцы, японцы, латиноамериканцы, китайцы. Они представляют любые страны мира. Это показатель того, что все те профессии, где требуется труд, где жесточайшая конкуренция, китайцы и корейцы вышли на первые позиции.
Рогулёв: Китай и Корея оплачивают обучение своих студентов за рубежом. В Америке десятки тысяч китайских студентов учится, которым правительство оплачивает обучение, понимая, что даже если часть из них останется, то остальные вернутся, и это будут образованные люди. Это сознательная политика государства в поддержку определенных направлений знания или искусства, которые они у себя дома так получить не могут на таком уровне.
Саралидзе: Когда мы говорим о расовых противоречиях в США, можно ли их назвать противоречиями национальными?
Рогулёв: С научной точки зрения нет. Мы должны говорить расово-этнические проблемы. Это проблема языка, проблема цвета кожи, проблема культуры, проблема религии. То есть это такие этно-расовые и этно-религиозные противоречия, которые в Америке расцветают в значительной степени потому, что исторически сложилось так, что иммигранты, приезжая в Соединенные Штаты, предпочитали селиться компактно. Любой американский город будет состоять из разных гетто.
Аверин: Но при этом там не возникает национально-территориальных никаких делений.
Саралидзе: В классическом понимании трения по национальному признаку были свойственны Соединенным Штатам Америки. Из литературы, из фильмов мы помним отношение к итальянцам, раньше – к ирландцам. Это уже пройденный этап для Соединенных Штатов Америки?
Рогулёв: В определенной степени пройденный этап. Связано это было с тем, что исторически сформировалось большинство, которое представляли белые англосаксы протестанты. И если вы вспомните американскую историю, до 1961 года президентом Соединенных Штатов мог становиться только представитель WASP. То есть White Anglo-Saxon Protestant. То есть белые мужчины протестанты англосаксонского происхождения. Кеннеди был первым ирландцем, католиком, который стал президентом Соединенных Штатов. Его отец очень хотел, чтобы кто-то из сыновей доказал, что ирландцы могут быть президентами Соединенных Штатов. Не жалел никаких денег.
В Америке в период избирательной компании 1961 года такая карикатура ходила: сидит папаша Джозеф, к нему приходит Джон Кеннеди и плачет. "Что ты, сынок, плачешь?" "Боюсь, папа, проиграю я эту избирательную кампанию". "Не плачь, сынок, я куплю тебе другую страну!"
Клан Кеннеди там вложился по максимуму, сделав ирландского президента.
Тоже самое мы сейчас видим. Колоссальные ожидания были с избранием Барака Обамы на то, что вся политика изменится. Но все осталось как было, истеблишмент скрутил его по рукам и ногам. Это привело к колоссальному разочарованию многих, кто голосовал за него, и конечно афроамериканцев. Они считали, что теперь справедливость теперь будет существовать. Но никакой справедливости. Все равно неравенство остается.
Саралидзе: На бытовом уровне существует то, что мы называем национальными трениями?
Рогулёв: На бытовом уровне это касается только проживания. Наличие гетто не приводило к каким-то территориальным спорам. Но когда начался кризис городов, загрязнение окружающей среды, когда стала расти преступность, люди состоятельные, это было белое население, стали из городов уезжать. После Второй мировой войны стали возникать пригороды, куда стекалось благополучное белое американское население. Пригороды в значительной степени помогли изжить систему гетто. Но только не с афроамериканцами. Бедное население оставалось в городах, и в гетто ситуация ухудшилась – и с преступностью и со всем прочим. Территориальные разделение, оно все равно остается.
Аверин: На государственные территориальные образования, никто не претендует. Или все-таки есть претензии?
Рогулёв: На государственную территорию никто не претендует, но я хочу напомнить вам, что Соединенные Штаты в государственном плане представляют собой федерацию. Слово "штаты" - не пустой звук. Государство, state по-английски, это штат. Федеральные власти они так и называются - федералами. К федералам относятся достаточно скептически. До сих пор доктрина прав штатов является одной из основных в Соединенных Штатах. Поэтому в зависимости от характера населения в том или ином штате различия есть. И они будут усиливаться. В зависимости от того кто компактно проживает в том или ином штате. Но повторяю, здесь накладывает очень сильный отпечаток экономика. Экономическая мобильность в Соединенных Штатах, особенности развития экономики, когда сначала был индустриальный пояс, так называемый "ржавый пояс", - индустриальные штаты среднего запада, севера и востока. Потом вся новая промышленность двинулась на юг в "солнечный пояс", где стала возникать новая экономика, которая быстро развивалась. В свое время афроамериканцы двинулись на север за свободой и за деньгами, потому что они получали там нормальные деньги. Но сейчас в Детройт и Чикаго в депрессии - промышленность не развивается. И уехать оттуда невозможно, потому что собственность не бросишь, а ее никто не купит. Детройт – город-банкрот. Там картины такие просто апокалиптические. Целые районы города производят впечатление, как будто там война прошлась, как Сталинград: разрушенные, сожженные. Огромные кварталы.
Поэтому экономика накладывает очень большой отпечаток на эти территориальные различия в положении, в экономических возможностях. Афроамериканцы оказываются под двойным гнетом. То есть, они уехали на Север, там работали, обрели благополучный статус, стали домовладельцами, но все это рухнуло. Теперь у них двойная проблема - и то, что они афроамериканцы, и то, что у них район депрессивный.
Америка - страна большая, различия между регионами очень большие, и по возможностям, и по особенностям развития, от штата к штату ситуация очень сильно меняется. И конечно, сказываются этнические, и расовые, и прочие аспекты.
Саралидзе: Недавние волнения в США были направлены против избирательной жестокости полиции. Власти штатов были не готовы к такому развитию?
Рогулёв: Последние выступления и конфликты с полицией в значительной степени были вызваны тем, что в этих городх нет того, что есть Нью-Йорке или Чикаго, где после волнений 1960 годов, пожаров, столкновений с полицией стали формировать органы полиции с учетом этнического и расового аспекта. Здесь же полиция в основном белая, а патрулирует черные районы. Это дает негативный эффект.
Саралидзе: В России ведется национальная политика – в аппарате правительства создан отдел по вопросам национальных отношений, в Общественной палате специальное подразделение по гармонизации религиозных и национальных отношений. Можно ли говорить, что в США сейчас или на каком-то этапе было нечто подобное, когда государство сознательно формулировало национальную политику, национальный вопрос, и какие-то меры реализовывало?
Рогулёв: Такая политика вырабатывалась только в отношении индейцев и их территорий. Еще когда Аляска стала американской, там тоже коренные малые народы проживают, которые тоже требовали некоего особого отношения, охраны. Проблема малых народов есть во всех странах. И эта проблема очень серьезная. Это не повлекло за собой возникновения Министерства по делам национальностей, но федеральное правительство заключало договоры только в отношении индейцев. Совсем недавно индейцам опять выплатили компенсацию за то, что у них отнимали земли, где открывали нефтяные месторождения.
В Европе, с мой точки зрения, единственная страна в Европе, которая может претендовать на образец толерантности - Голландия, где города формировались на общинной основе. Города Голландии практически сливаются в один огромный город. Но там в одном доме могут проживать и состоятельные люди и бедные, которым выдают социальное жилье. Там социальное жилье не строят где-то на отшибе, поэтому не создают тем самым гетто. Это единственная страна, где попытались не допустить возникновения гетто. В США оно есть, и оно остается и по этническому, и по социально-экономическому признаку. Трущобы в Америке есть.
Саралидзе: Почему афроамериканцам решили не отдавать исторические долги, как допустим, индейцам?
Рогулёв: Нашли хитрую формулировку - equal but separate - равные, но раздельные. Раздельное проживание и раздельное сосуществование было фактически узаконено. Только законы 1960-х годов запретили дискриминацию при найме жилья, дискриминацию в общественных местах, дискриминацию на транспорте, дискриминацию при найме на работу. И так далее, и тому подобное. Но когда эти законы приняли, они долго не исполнялись.
Саралидзе: Как заставили исполнять?
Рогулёв: Восстания были в гетто. Все это заняло не один десяток лет. Но разрыв сохранялся. И экономический, и социальный, и разрыв образования, и разрыв, связанный с проживанием. Но государство как работодатель взяло на себя обязанность принимать всех без учета расовых и прочих различий. Это так называемый «справедливый работодатель» или справедливый наниматель рабочей силы - Fear employment – в стране, где живут люди разных цветов, разного цвета кожи, разного происхождения, и, кстати, женщины имеют равные права быть трудоустроенными. В остальных случаях не так просто явочным порядком заставить это делать.
vestikavkaza.ru
Плавильный котёл — Википедия
Плавильный котёл или плавильный тигель (англ. melting pot) — это модель этнического развития, пропагандируемая в американской культуре в XX веке. В соответствии с данной парадигмой, формирование американской национальной идентичности должно было идти по формуле «сплавления», «смешивания» всех народов, при этом предполагалось, как их культурное, так и биологическое смешение. Сформулированная теоретическая концепция имела апологетический характер в том смысле, что она отрицала наличие каких бы то ни было конфликтов в обществе — социальных или этнических. По словам американского исследователя А.Манна, «сама фраза „плавильный котел“ стала национальным символом этого столетия».[1]
Доминирование в американской общественности этой мысли тесно связано с идеалами представления культуры о подлинно свободном демократическом обществе, где люди будут стремиться жить среди расово-этнических смешанных соседей. Концепции «плавильного котла» можно противопоставить политику мультикультурализма.
Содержание
Плавильный котел в литературе XVIII векаПравить
До появления термина «плавильный котел» явление смешения народов из разных стран в одну общую культуру имело место в литературе еще в XVIII в. Описание американского народа как единой нации прослеживается у поэтов, публицистов и писателей. Например, в своей брошюре «Здравый смысл» (англ. Common Sense) Томас Пейн, англо-американский писатель и философ, описывая американцев, отмечал[2]:
Отечество Америки — это Европа, а не Англия. Новый свет стал убежищем для гонимых приверженцев гражданской и религиозной свободы из всех частей ЕвропыОригинальный текст (англ.)
Europe, and not England, is the parent country of America. This new world hath been the asylum for the persecuted lovers of civil and religious liberty from every part of Europe.
Одним из первых авторов, который использовал метафору «плавильный котел» для описания американского общества, стал французский аристократ Джон Кревкер, который в своих «Письмах американского фермера» рассуждая о том, кто же такой американец, писал «Здесь предствители всех национальностей смешиваются в новую расу людей, чьи потомки однажды изменят мир».[3]
Научные труды XIX векаПравить
Прогрессивная концепция «плавильного котла» находила своих сторонников и в XIX в. Так, она была поддержана одним из выдающихся интеллектуалов того времени, американцем английского происхождения Ральфом Эмерсоном.[4]
Большую популярность в конце XIX в. получило четырехтомное издание Теодора Рузвельта (в то время историка и писателя) под названием «Покорение Запада», где автор описывая колонизацию Запада, воспевал американскую мощь, которую он видел в единении. Из его заключения, «американский индивидуализм был закален здравым смыслом и мощью объединения»[5]
Основополагающую роль в изучении концепции занимает работа историка Фредерика Джексона Тернера «Значение границы в Американской истории», где он уделяет внимание географическому фактору. В своем докладе он применяет метафору «плавильный котел» для описания процесса американизации. Согласно его теории «в тигле границы иммигранты американизировались, освобождались и смешивались в американскую расу, отличную от англосаксонской, как по национальным, так и по другим характеристикам». Тернер не признавал, что американские социальные институты были заимствованы у Европы и утверждал, что они возникли в результате расширения географии политического и экономического влияния Америки. "Наличие свободной земли и непрерывное продвижение поселений на Запад объясняют развитие Америки". Вначале «границей» было Атлантическое побережье; это была «граница» Европы. Движение «границы» на Запад означало постепенное удаление от влияния Европы и неуклонный рост движения по американскому пути.[6]
Городской плавильный котёлПравить
В конце XIX в. На смену теории плавильного котла, пришла другая, получившая название «городской плавильный котел». Это прежде всего связано с процессом урбанизации. Роль городов в процессе американизации заметно возросла. Это было связано с тем, что в городах были наиболее благоприятные условия для ассимиляции вновь прибывших иммигрантов. С другой стороны, скопление иммигрантов стало причиной выделения их в особые этнические группы и создания этнических организаций. Важную роль в этом процессе сыграла языковая ассимиляция, так как все объединения переходили на английский язык, и по сути были американскими объединениями разных национальностей, это только ускорило процесс американизации. Как теория «городской плавильный котел» был изучен Робертом Парком. Как писал Джон Хайем, «если мы внимательно посмотрим на концептуальную схему Парка, мы обнаружим улучшенную версию классического американского идеала ассимиляции, продолженную им от некоторых радикалов, включавших в этот процесс как черных американцев, так и иммигрантов».[7] Уделяя особое внимание процессу ассимиляции в городах он писал, что « … Каждое общество, каждая нация и каждая цивилизация представляют собой кипящий котел и таким образом вносят вклад в слияние рас, в результате чего с неизбежностью возникают новые расы и новые культуры».[8]
Тройственный плавильный котёлПравить
В XX в. доминировало мнение об успешном развитии американской нации по формуле «плавильного котла», «смешения» представителей различных народов, несмотря на их этнические и культурные различия. Еще одну корректировку в теорию «плавильного котла» внесла Р.Кеннеди, в своей работе «Одинарный или тройственный плавильный котел». Изучая межэтнические браки в Нью Хевене, она пришла к выводу, что религиозные предпочтения играют решающую роль при заключении брака. Кеннеди выделила пять самых крупных национальных групп, которые на религиозной основе разделила на три основные системы: иудаизм(евреи), протестантство (британцы, немцы и скандинавы) и католицизм (ирландцы, итальянцы и поляки). Именно внутри этих систем заключались браки с представителями одинаковой или разных, но не выходящих за рамки одной религиозной системы, этнических групп. «Нам следует констатировать, — писала она, — что в то время, как жесткая эндогамия утрачивается, религиозная эндогамия утверждается и в будущем будет проходить скорее по религиозной линии, чем по национальной, как это было в прошлом. Если это так, то традиционный „одинарный плавильный котел должен“ уступить место новой концепции, которую мы определяем термином „тройственный плавильный котел“. Теория американской ассимиляции займет свое место как реальное отражение происходящего с различными национальными группами в Соединенных Штатах».[9]
Плавильный котёл или салатницаПравить
Модель плавильного котла была оспорена сторонниками культурного плюрализма. Основным объектом критики стала дискриминация меньшинств, к которым прежде всего относили представителей чёрной и жёлтой расы. Как отмечается в американской литературе, если с точки зрения интеграции и тенденции «плавильного котла» меньшинства являются второстепенными и в конечном счете должны исчезнуть, то плюрализм, наоборот, определял меньшинства как главное в структуре общества.[1]
Теоретическое оформление концепция культурного плюрализма получила в 20-х годах XX века в работе американского философа Г. Каллена «Демократия против плавильного котла». Каллен писал: «Люди могут поменять свою одежду, политику, жен, религию, философию в большей или меньшей степени. Но они не могут поменять своих дедов: евреев, поляков, англосаксонцев, чтобы прекратить быть евреями, поляками, англосаксонцами…».[10] Сторонники теории плюрализма считают, что этнические группы объединяет происхождение, а не культура, поэтому американское общество представляет собой скорее «салатницу», где разные культуры мирно сосуществуют, сохраняя свою самобытность, чем «плавильный котел», который сплавляет все культуры в общую нацию.
ru.mobile.bywiki.com
"Цветнокожий плавильный котёл" Америки готовится к взрыву » Политус.ру
В Америке уходит со сцены президент-афроамериканец. Два четырёхлетних срока его правления не добавили гармонии в межрасовые отношения. Не дала заметных результатов и работа пресловутого «плавильного котла», выплавляющего, как уверяют, небывалый тип синтетического в расовом отношении американца. Напротив, «котёл» стал страшно чадить, отравляя общественную атмосферу. Америку снова захлёстывает волна расовой вражды, и агрессия нередко исходит от чернокожих. В американских СМИ трудно найти внятную информацию о чёрном расизме – запрещает «толерантность». Между тем чёрные расисты с удовольствием используют нерешительность белых в подходе к межрасовым отношениям. Что же всё-таки такое чёрный американский расизм сегодня?
Начнём с конца. По сведениям, которые можно найти в Интернете (не в официальной статистике – её просто нет), в 2012 году только из Калифорнии вынужденно уехали 200 тысяч белых граждан. Причина - уличный террор со стороны банд чернокожих и «латинос». Однако банальной расовой преступностью дело не ограничивается. Бумеранг неравноправного положения чёрных вернулся в Америку из двухсотлетнего полёта и ударил в спину «белым господам».
В местностях с преимущественно цветным населением по отношению к белым американцам творится самая чёрная несправедливость, табличка перед входом в бар «Белым и собакам вход воспрещён» здесь никого не удивит. И никто не решится потребовать убрать такую табличку, потому что тут же появится банда темнокожих с бейсбольными битами в качестве аргументов. Никто не удивится, если при устройстве на работу чёрный работодатель отдаст предпочтение чёрному соискателю перед белым независимо от квалификации. Никто не удивится и несправедливому увольнению белого чёрным хозяином и не пойдет в суд искать правды у чёрного судьи.
Здесь никому не нужны достижения «белой культуры», зато повсюду звучит негритянский рэп, хотя ему далеко в музыкальном отношении не только до Джорджа Гершвина и Гленна Миллера, но даже до Джо Кокера. А просьба поставить запись Элвиса Пресли в местной дискотеке может стать поводом для агрессии.
Не следует думать, что черный расизм является лишь следствием социально-экономического неравенства. Да, неравенство существует, но ситуация не столь однозначна. Действительно, темнокожие остаются «социально слабым» расовым меньшинством, процент богатых и преуспевающих граждан среди них невелик, но это и не социальное дно.
Почему большинство афроамериканцев, согласно опросам, восприняли победу Барака Обамы в 2008 году как победу над «белыми угнетателями»? Потому что они верили, что Обама не позволит сократить набор социальных программ — основу их привычного образа жизни. Лёгкие кредитные деньги и пособия для неимущих до кризиса 2008-2009 годов позволяли безбедно существовать. По официальным данным, около 40% населения США в возрасте от 16 лет и старше не работают. Больше 10% населения в трудоспособном возрасте работают неполный рабочий день. Таким образом, почти половина населения США либо не работает вообще, либо работает мало, и в эту половину вмещается большая часть трудоспособного чернокожего населения. Те, кто победнее, сидят на пособиях, те, кто побогаче, – на кредитах. А для того чтобы не было головной боли с возвратом кредитов, существует развитая система рефинансирования. Один кредит гасится другим. Из этой армии бездельников 5% заявляют о себе как о воинствующих тунеядцах, презирающих труд.
Однако халява в силу затяжного экономического кризиса в последнее время начинает давать сбои. Перекредитование долгов блокируется, социальные пособия уже не удовлетворяют запросам новых бездельников, в результате растёт социальное напряжение, усиливаемое расовыми противоречиями. И всё более отчётливым становится расистский характер выступлений чернокожих. Удивительно, но в самых разных городах Америки поводы для массовых выступлений однотипны: в них всегда в качестве обвиняемого участвует американская полиция.
Первые волнения, связанные с такими инцидентами, начались еще в 2012 году. Тогда суд вынес оправдательный приговор Джорджу Циммерману, который обвинялся в предумышленном убийстве чернокожего подростка Трейвона Мартина. Мартин напал на Циммермана, который в качестве добровольного помощника полиции патрулировал улицы одного из американских городов. Он повалил белого на землю и начал его избивать. Циммерман выхватил пистолет и застрелил нападавшего. Жюри присяжных постановило, что Циммерман застрелил Мартина при самообороне, и помощник полиции был освобождён прямо в зале суда.
Это решение вызвало массовый протест чёрных граждан Америки. Примечательно, что участников акций вовсе не волновали обстоятельства той трагической истории. Их, прежде всего, возмущало то, что чернокожего убил белый. В их сознании чёрный по определению может быть только жертвой.
С тех пор началась эпидемия происшествий подобного рода с последующими массовыми волнениями. Иногда возникает впечатление, что всё развивается по сценарию, направляемому невидимой рукой. В любом случае расовый вопрос в Америке при чёрном демократическом президенте обострился. Страна наводняется вооружёнными экстремистскими организациями расистского толка: с одной стороны, «Чёрные ангелы» (фашиствующие чернокожие), с другой - банды «Народной милиции», где готовятся к погромам белые нацисты.
Если в Соединённых Штатах произойдёт социально-политический взрыв, он неизбежно примет расовую окраску. И участниками противостояния будут не только чёрные и белые.
По официальным подсчётам, в Америке проживают около 12 миллионов нелегальных мигрантов из разных стран мира (эксперты называют гораздо большую цифру). Так, на сегодняшний день 53% жителей Тихоокеанского побережья США составляют этнические китайцы. Южные штаты наводнены испаноязычными (в ряде штатов Америки испанский является официальным языком наряду с английским). Есть районы, населённые индейцами, среди которых очень сильны сепаратистские настроения. Американское общество распадается на те же три отчуждённые друг от друга группы населения, что и во времена Алексиса Токвия, наблюдавшего Америку в эпоху рабства, в первой половине XIX века: белые, чёрные и… индейцы. Последние, конечно, называются сегодня мексиканцами, пуэрториканцами и т. д., но суть в том, что они – самая униженная часть американского общества. Среди них больше всего нелегальных мигрантов, готовых работать на любых условиях. Не имея шансов интегрироваться в это общество, они продолжают говорить по-испански.
Небелым дается представительство на политическом уровне, из их числа появился даже президент, но, если посмотреть на фактическое состояние дел, самые нижние слои американского пролетариата – люди с другим цветом кожи, а то и говорящие на другом языке - бесправны и унижены.
Если невидимая рука доведёт своё дело до конца и взрыв случится, то организованные формы ему придаст скорее всего афроамериканское сообщество. Сегодня расистские взгляды, распространившиеся в чёрных низах, начинают разделять и вполне состоятельные представители чернокожего населения США - те, кого до недавнего времени считали интегрированными в жизнь страны и лояльными к американским ценностям.
Может ли расовый бунт угрожать самим устоям Америки? Об этом лучше всего говорит численное соотношение расовых групп в стране: на 230 миллионов белых приходится 80 миллионов цветных, в том числе около 40 миллионов чёрных. Все группы велики, нет ни одной, которую можно легко подавить. Такие гигантские массы людей способны послужить детонатором небывалого расового конфликта с абсолютно непредсказуемым результатом.
И как знать, не вспомнятся ли тогда слова из Откровения Иоанна Богослова о падении Вавилона: «И воскликнул он сильно, громким голосом говоря: пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу, пристанищем всякой нечистой и отвратительной птице; ибо яростным вином блудодеяния своего она напоила все народы» (Откр. 18:2)
Расы и народы могут замечательно жить в мире, если только не напоить их «яростным вином блудодеяния». Это «вино», отравившее образ жизни американцев, заставляет чёрную Америку испытывать ненависть к Америке белой и копить силы для исторического реванша. Какой уж тут «плавильный котёл»…
Ждём Вас на наших каналах Политика и экономика Politus, а также Просто о сложном с юмором, где публикуются дополнительные статьи, не размещенные на этом сайте
politus.ru
Межрасовые проблемы перегрели американский плавильный котел
Во вторник Барак Обама посетит Даллас — город, где произошло массовое убийство белых полицейских.
Несмотря на шок от убийства, в разных городах страны уже несколько дней продолжаются волнения на межрасовой почве: негритянское население протестует против «белого расизма».
Нынешнее обострение окажет серьезнейшее воздействие на идущую президентскую кампанию.
В выходные в нескольких американских городах продолжались волнения негритянского населения, начавшиеся в прошлый четверг — в городе Батон-Руж пытались перекрыть федеральную трассу (в результате было задержано 160 человек), а в Сент-Поле бросали в полицейских камни, бутылки, коктейли Молотова (в итоге был ранен 21 сотрудник полиции).
Поводом для нынешних волнений стало появление видеозаписей с убийствами чернокожих — в Миннесоте и Луизиане полицейские без каких-либо оснований застрелили двух человек. Подобные случаи не такая уж и редкость в США, но в этот раз действия полиции были настолько неадекватными, что уже в четверг начались массовые акции протеста афроамериканцев. Все сразу вспомнили волнения двухлетней давности, центром которых стал город Фергюсон — но первый же день демонстраций завершился совершенно новым сюжетом.
В Далласе во время акции протеста неизвестный с крыши одного из зданий начал расстреливать полицейских, охранявших демонстрацию — в итоге пять человек было убито, еще шесть ранено. Стрелявшим оказался ветеран армии США чернокожий Майка Джонсон. В ходе переговоров с полицией он прямо заявил, что, убивая белых полицейских, он мстил за недавние убийства афроамериканцев. Одновременно с далласским расстрелом вооруженные нападения на полицию произошли в Теннесси и Висконсине, но там обошлось без жертв.
Джонсона взорвали с помощью полицейского робота — и это было первое в истории США применение робота для убийства человека, что само по себе станет важнейшей темой для внутриамериканской дискуссии. Уже много лет противники «большого правительства» и «вашингтонских узурпаторов» говорят о том, что федеральные власти будут подавлять восстание вооруженного народа с помощью беспилотников и роботов, и теперь у них появятся дополнительные аргументы в пользу своих пророчеств. Джонсон действовал в одиночку. Первые сообщения о наличии у него трех сообщников-снайперов не подтвердились, как и предположения о его связи с ДАИШ (ИГИЛ — запрещенная в РФ организация).
Это не организованный террор исламистского подполья, мстящего США за их ближневосточные войны — это следствие внутренних противоречий, в первую очередь межрасовых, в решении которых американская элита уверяла как самих американцев, так и остальной мир. За несколько дней до начала партийных съездов, на которых должны быть официально выдвинуты в президенты Дональд Трамп и Хиллари Клинтон, Штаты пережили дежавю 60-х. Снова негритянские радикалы призывают убивать полицейских, снова «Черные пантеры» (уже появилась, хотя и непонятно, в каком качестве, организация с приставкой «новые»).
Взрыв межрасовых проблем станет одной из важнейших тем предвыборной борьбы — в оставшиеся четыре месяца «цветной» вопрос будет находиться в центре предвыборной борьбы. Президентство первого цветного хозяина Белого дома и так завершалось на минорной межрасовой ноте. Все больше американцев признавали в соцопросах ухудшение межнациональных отношений при Обаме. После расстрела в Далласе ситуация выходит на новый уровень, и накалом страстей попытаются воспользоваться оба кандидата в президенты.
Хиллари Клинтон уже призвала «покончить с систематическим расизмом, который стал бичом нашей страны» и обратилась ко всем американцам с призывом восстановить отношения между населением и полицией, омраченные последними событиями. Слова Клинтон о том, что «белые американцы должны внимательнее прислушиваться к афроамериканцам, когда те говорят о видимых и невидимых барьерах», будут восприняты многими белыми с неодобрением. В них увидят косвенную поддержку упреков в «белом расизме», которые бросают белым многие афроамериканцы.
Клинтон нужны голоса черных, как и всех национальных меньшинств. Они, конечно, и так в основном голосуют за демократов, но в нынешней необычной кампании расово-национальный фактор будет играть огромную роль.
С одной стороны, далласский расстрел, несомненно, увеличит популярность Трампа среди его ядерного электората, белых мужчин из среднего класса. Ведь Трамп выражает не только недовольство «вашингтонской машиной» и политической элитой — но и протест большой части белого населения против масштабной иммиграции латиноамериканцев и постоянных обвинений белых в том, что они не любят афроамериканцев.
Но, с другой стороны, демократы попытаются использовать межрасовые волнения против Трампа — одновременно и мобилизуя негритянское и латиноамериканское сообщество голосовать за «Клинтон — борца с расизмом», и пугая белое население тем, что в случае победы Трампа «восстанет цветная Америка». Впрочем, Трамп все же получает больше плюсов. В условиях расовых волнений антитрамповская пропаганда либеральных элит Демократической партии будет иметь противоположный эффект: для многих белых избирателей он станет «последней надеждой».
Две крупнейшие общины, латиноамериканская и негритянская, составляют в сумме уже почти треть населения страны (первых около 18 процентов, вторых — 14), и почти все демографические прогнозы сулят белым не слишком радужные перспективы. А как же знаменитый плавильный котел, о котором столько говорит массовая культура и медиа? Он работает лишь для потомков белых переселенцев — будь то немцы, англичане, ирландцы или поляки — но не действует ни для латиноамериканцев, ни уж тем более для негров.
Усилия, предпринятые в последние полвека в отношении афроамериканцев (а до этого в некоторых штатах действовала открытая расовая сегрегация), не привели к чуду, не сделали того, что в принципе невозможно, то есть не уничтожили различие между расами. Переплавляются лишь «сливки», малая часть национальных диаспор, а основная, подавляющая масса остается в той же социальной, политической и экономической роли, что и раньше.
При этом обе стороны винят друг друга. Но если белые делают это непублично (потому что за публичное утверждение, что чернокожие менее приспособлены к успеху в «обществе равных возможностей», можно и уголовную статью схлопотать), то черные могут говорить и в открытую.
Вот что написал 7 июля в New York Times (статья вышла днем, за несколько часов до расстрела в Далласе) Майкл Эрик Дайсон, известный афроамериканский писатель и профессор:
«При рождении вы получаете бинокль, чтобы наблюдать за жизнью чернокожих с расстояния, никогда к ним не приближаясь и не налаживая тесную связь. Бинокль — это привилегия, статус, которым вы обладаете независимо от классовой принадлежности. На самом деле величайшая привилегия белого заключается в том, что, когда его останавливает полицейский, он в результате этой встречи остается в живых.
Бинокль также рассказывает истории, плохие, тенденциозные, вредные истории о том, что чернокожие ленивы, глупы, неискренни, безнравственны. Что им не в силах помочь ни самые лучшие школы, ни сам Господь. Такая уверенность не находит отражения в современных книгах, она не проникает в учебные аудитории. Но она неформально передается от одного человека другому, от одного белого к следующему.
Проблема заключается в том, что вы не желаете знать ничего такого, что отличается от ваших знаний и представлений о них. Жизнь чернокожих, те трудности, с которыми мы сталкиваемся, которые иногда создаем, — это вас не очень сильно беспокоит. Вы думаете, будто у нас есть все, так как мы боремся с вашими эгоистичными утверждениями, что весь мир, все его ресурсы, все его богатства, дары и благодать прежде всего должны принадлежать вам, а если что-то останется, то и мы можем этим воспользоваться — но лишь в том случае, если вежливо попросим и будем благодарны»
То, о чем пишет Дайсон, — американская реальность. Можно считать это негритянским взглядом на ситуацию, можно называть «черным расизмом» (и в этом будет своя доля правды), но главного это не меняет. Два крупнейших меньшинства, негритянское и латиноамериканское, подозревают белых в расизме, а немалая часть белых, в свою очередь, считают цветных людьми второго сорта. Чьей вины в этом больше? Понятно, что изначально за все отвечают белые. В конце концов, это их предки (точнее, конечно, малой части из них) сначала завезли в страну миллионы черных рабов, а потом приветствовали миллионы латиноамериканских переселенцев-гастарбайтеров.
Но кто больше виноват именно в нынешнем обострении, на самом деле уже не принципиально. Важнее то, что американское общество расколото. И если социальный раскол — на богатых и рядовых — еще можно как-то микшировать, то расовый раскол гораздо серьезней. Он накладывается на социальный и превращается в гремучую смесь, которую в упор не хочет видеть истеблишмент. Наднациональной по своей сути элите глубоко плевать и на белых, и на черных — но она ловко использует межрасовый вопрос для закрепления своей власти. Белых можно призывать к покаянию перед черными, черных — настраивать голосовать за либеральных кандидатов, которые противостоят «белым расистам».
Проблема только в том, что все эти манипуляции работают в более-менее мирное время. В условиях обострения скрываемых и подавляемых противоречий начинают действовать более простые и вместе с тем сильные законы. Какого цвета будут США через 20 лет? Сохранятся ли они вообще как единое государство? Не пора ли публично признать, что плавильный котел не работает? Эти вопросы не вынесены на голосование 8 ноября — но, выбирая следующего президента США, многие американцы будут думать именно об этом.
rusnext.ru
