Текст книги "Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий". Уманский котел

Цена победы. «Котлы» 1941 года

На военном жаргоне «котлом» называется территория с войсковыми соединениями, линия фронта вокруг которой замкнута противником. Ведущие передачи «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы» Дмитрий Захаров и Виталий Дымарский вспоминают Киевский, Вяземский и другие «котлы», которые стали самыми страшными трагедиями 1941 года. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.

К основным «котлам» 1941 года, если брать самые крупные, относятся Минск, Смоленск, Умань (о которой, наверное, мало кому известно), Киев, Вязьма, Ржев, Брянск, Азовское море (где в окружение попало порядка ста тысяч человек), Рославль.

Что такое «котел»? Это калька с немецкого «kessel». Применительно к военному делу «котел» — это окружение, попадание войсковых соединений в кольцо противника.

«Котлы» под Киевом, Вязьмой стали для Красной армии катастрофами

Казалось бы, что страшного в том, если в «котел» попадает, допустим, несколько армий, которые имеют танки, пушки, самолеты, минометы, огромное количество техники и вооружений? Немцы тоже три раза попадали в окружение во время войны. Первый раз (и достаточно успешно) — это Демянский «котел», когда они фактически год оборонялись в этом «котле» и дивизия «Мертвая голова» Теодора Эйке продемонстрировала совершенно нечеловеческие способности воевать. Второй «котел», в который они попали, — это Сталинград, где «демянский фокус» им не удался, поскольку масштабы были уже не т. е. И третий раз немцы попали в «котел» в 1944 году, когда они все-таки сумели из него вырваться — не полностью, бросив значительную часть техники, но тем не менее им это удалось.

С нами в 1941 и 1942 годах, если не брать мелких «котелков», только крупные, это приключилось восемь раз. Почему? Начнем с самого начала. Итак, немного сухой статистики.

Группа красноармейцев сдается в плен под Уманью, август 1941 года

24 июня был стремительно захвачен Каунас, 26 — Даугавпилс. (Там, собственно, никаких «котлов» не возникло). 28 июня, то есть всего через шесть дней после начала войны, — Минск. 30 июня — Львов. А 2 июля, то есть буквально через два дня после Львова, в «котле» был уже Псков. 19 сентября был окружен Киев. Но до Киева был еще Уманский «котел», на котором мы остановимся отдельно. Собственно, что же происходило?

Мы уже говорили о том, что «котел» — это окружение, в котором оказалась армия или несколько армий. И как бы окружающие их силы противника занимаются тем, что лишают их возможности подвоза боеприпасов, провианта, нарушают их коммуникации и просто-напросто начинают сдавливать. Но при грамотном руководстве окруженными войсками «котел» играет роль своеобразного магнита, к которому притягиваются определенные силы, блокируются и не могут быть задействованы противником на других, более или менее важных направлениях.

Под Уманью в плен к немцам попало 103 тысячи наших солдат

Что же происходило в «котлах» 1941 года? Закономерность заключалась в том, что во всех случаях, когда образовывались «котлы», за исключением одного, высшее командование, находившееся в них, бросало своих подчиненных, равно как и офицеры, и буквально через несколько дней после того, как группировка оказывалась в окружении, она представляла собой просто массу неуправляемых солдат, которых никто никуда, по сути, выводить не пытался. Это была общая тенденция. Были, конечно, и исключения: до того, как пал Киев, погиб Михаил Петрович Кирпонос, обстоятельства смерти которого не совсем известны.

В качестве примера рассмотрим Уманский «котел», который образовался до того, как был взят Киев. 48-й немецкий моторизованный корпус 20 июля вышел в район Умани, и группировка немецких войск начала окружение 6-й и 12-й армий, которыми командовали генерал-лейтенант Иван Николаевич Музыченко и генерал-майор Павел Григорьевич Понеделин. В общем, ситуация была еще не катастрофическая: с востока навстречу им двигалась 26-я армия, которая должна была помочь им прорвать этот «котел», но тем не менее этого не произошло.

Пленные советские генералы Павел Григорьевич Понеделин и Николай Кузьмич Кириллов разговаривают с немецкими офицерами в районе Умани, август 1941 года

Каковы были силы, которые оказались в этом «котле»? 24 дивизии в 6-й и 12-й армиях. Против них действовало 13 дивизий и 4 немецких бригады. Да, кроме этих 24-х дивизий, у Музыченко и Понеделина была еще воздушно-десантная и две противотанковые бригады. В общем, достаточно большое количество людей. Однако, оказавшись в «котле», созданном 13-ю дивизиями, вырваться из него они не смогли, несмотря на то, что с внешней стороны им на помощь пыталась прорваться 26-я армия.

Немецкие силы насчитывали 100 тысяч человек, около 3 тысяч орудий и минометов и всего 200 танков. Советские войска располагали 130 тысячами человек, более чем тысячью орудий и минометов и 384 танками, то есть имели на 184 танка больше, чем у немцев. Тем не менее последние каким-то образом сумели замкнуть вокруг наших войск кольцо, и несмотря на все попытки его разблокировать, ничего не произошло.

Самое парадоксальное, что, получив приказ прорываться на восток, силы Музыченко и Понеделина могли выйти из этого «котла», потому что на юго-востоке, на стыке с 18-й армией Южного фронта, был почти стокилометровый «коридор», который немцы не контролировали. Однако командующие армиями получили приказ от вышестоящего руководства прорываться именно на том направлении, которое им было поставлено, и, таким образом, возможность цивилизованным образом выбраться из «котла» была просто-напросто утрачена. Наши войска пытались пробиваться там, где это было невозможно, — через 48-й механизированный корпус, который к этому времени Клейст усилил.

1 августа стало переломным днем сражения за Умань. 26-я армия отошла за Днепр, и уже никто поддержать эти войска, окруженные в «котле», не мог. Ну, а 2 августа 1-я танковая группа немцев и 17-я полевая армия замкнули кольцо окружения. Таким образом, вопрос решился.

Каковы были потери в Уманском «котле»? На 20 июля, то есть когда началось окружение, наши силы под Уманью насчитывали около 130 тысяч человек. По данным штаба Южного фронта на 11 августа, из окружения вышло только 11 тысяч человек. То есть из 130 тысяч — только 11 тысяч. По немецким данным, в плен попало 103 тысячи человек, в том числе и командующие армиями (Музыченко и Понеделин), четыре командира корпусов, одиннадцать командиров дивизий. Вот такая была печальная статистика.

Приказ № 270: «Сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами»

Что же послужило основной причиной образования «котлов»? Многие исследователи называют принципиальную установку Ставки на жесткую оборону. Войска, фактически лишенные связи с Центром, не очень хорошо подготовленные, не проявляли должной инициативы, а получали только указание — «ни шагу назад, стоять насмерть».

С другой стороны, это отношение военачальников к своему собственному воинскому долгу. Взять, например, Демянский «котел», который немцы держали фактически год. Да, окружены, да, неприятно, да, снабжать войска приходится по воздуху, голодно, не хватает патрон, но командование демянской группировки никуда не убежало, управление войсками не было утрачено. В нашем же случае наблюдалась обратная тенденция: горе-командиры бросали свои войска, переставали ими управлять. Вот об этом писал Рокоссовский и другие командующие, которые собирали «беглецов» и пытались отправить их обратно выполнять их непосредственные обязанности.

Что же мы в результате получили? В «котле» под Минском немцы взяли в плен порядка 330 тысяч человек, захватили более 3300 танков. Под Рославлем в плену оказалось относительно немного людей по масштабам той войны — 38 тысяч, 250 танков. Под Смоленском — 310 тысяч человек, 3000 танков. Под Гомелем — 78 тысяч человек. Под Киевом — свыше 600 тысяч человек (гигантская цифра), почти тысяча танков, огромное количество орудий. В районе Азовского моря — 100 тысяч человек. Под Вязьмой — более 600 тысяч человек, большое количество военной техники. Совокупность получается чудовищная. После тщательного анализа всех источников было определено, что за годы войны в плен попало свыше 5 миллионов наших военнослужащих. Основная цифра пришлась на 1941 год, а также на два «котла» 1942 года.

Солдаты дивизии СС «Мертвая голова» доставляют боеприпасы на волокуше в лесу в Демянском «котле», 1942 год

В августе 1941 года Сталин издал приказ за № 270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия», согласно которому каждый командир или политработник был обязан сражаться до последней возможности. Нарушители приказа могли быть расстреляны на месте. При этом они признавались дезертирами, а их семьи подлежали аресту и лишались всех государственных пособий и поддержки.

«Командиров и политработников <…> сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров.

Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров…

Семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи».

Кстати, как потом выяснилось, Сталин оказался еще добрым, поскольку не вставил в этот приказ высшую меру. Товарищ Жуков, носивший заочную кличку «кулак Сталина», предлагал куда более крутые решения. Например, когда он командовал Ленинградским фронтом, то приказал расстрелять семьи военнослужащих, сдавшихся в плен.

За годы ВОВ в плен попало свыше 5 миллионов советских военнослужащих

Стоит сказать еще об одной причине образования «котлов». Поскольку до июня 1941 года во время учений отрабатывался в основном наступательный ход операций, то приказы, которые войска начали получать в прифронтовых округах в первые дни войны, практически все начинались с того, что нужно контратаковать. То есть идеологии создания квалифицированной обороны и ведения боевых действий в условиях обороны не было.

У немцев все было по-другому. Если вспомнить того же Ханса фон Люка, кадрового офицера вермахта: батальон в наступлении — батальон в обороне, полк в наступлении — полк в обороне и так далее. То есть для немецких военачальников это — стандартные вещи. Для наших же командиров состояние окружения явилось, безусловно, очень большой неожиданностью, поскольку никто к нему в действительности не готовился.

'+$(this).find('.num-quest').html()+'. '+ $(this).find('.x_big-i').html() +'

diletant.media

Уманский котёл Википедия

Битва под Уманью

Основной конфликт: Великая Отечественная война

Июль — сентябрь 1941

июль 1941 — 10 августа 1941 года

Умань

разгром в котле частей Красной Армии

В окружение попали около 65 тыс. человек, 242 танка. С 1 по 8 августа из окружения вышло до 11 000 человек и 1015 автомашин с боевым имуществом[1]По немецким[2] данным захвачено 103 тыс. пленных, 317 танков и 858 единиц артиллерии. На основании 10-дневных донесений о собственных потерях немцы потеряли (17А, 1ТА) за 20 июля — 10 августа 1941:Убито: 4610Санитарные потери: 15 458Пленные/пропало без вести: 785Общие потери: 20 853[3]

Сраже́ние под У́манью произошло в конце июля — начале августа 1941 года, в ходе наступления группы армий «Юг» вермахта на территории СССР. Привело к окружению (так называемый «Уманский котёл») и последующей гибели войск 6-й и 12-й армий Юго-Западного фронта и отдельных частей Южного фронта Красной армии.

Предшествующие события

В первые недели операции «Барбаросса» группа армий «Юг», продвигаясь на восток, заняла города: Львов (30 июня), Тернополь и Житомир (10 июля). В ходе сражения под Луцком — Ровно — Бродами были разбиты части 4-го, 8-го и 15-го , а также 9-го, 19-го и 22-го механизированных корпусов Красной Армии, из состава Юго-Западного фронта. По количеству бронетехники столкновение было сравнимо лишь с танковой битвой под Курском и аналогично битве под Сенно. К 29 июня сражение было завершено и германские войска продолжили наступление[4].

10 июля Ставка ВГК передала общее командование частями Красной Армии, действовавшими на Юго-Западном направлении, маршалу Будённому. Его задачей была координация действий двух фронтов. Таким образом, под командой Будённого находились войска общей численностью около 1,5 млн человек, расположенных на пространстве от Полесских болот до Черного моря. К этому времени между 5-й и 6-й армиями Юго-Западного фронта вклинилась 1-я танковая группа, под командованием Клейста, заняв Житомир и Бердичев и создав угрозу Киеву. Таким образом, части Клейста нависали над правым флангом отступавших из львовского выступа войск 6-й и 12-й армий. В то же время с фронта и с левого фланга эти армии испытывали непрерывное давление 17-й армии вермахта (командующий — генерал Штюльпнагель). Кроме того, с юга, от границы с Румынией, наступала 11-я армия под командованием генерала фон Шоберта.[источник не указан 259 дней]

Действия сторон

Несостоявшееся окружение под Винницей

С 16 июля 48-й моторизованный корпус вермахта, отразив контратаки «Бердичевской группы» под командованием А. Д. Соколова, возобновил наступление. 16-я танковая дивизия сломила сопротивление советских войск и овладела городом Казатин (~25 км от Бердичева). 11-я танковая дивизия, наступавшая левее, оказалась в промежутке между 6-й и 26-й армиями, благодаря чему в первый же день совершила глубокий прорыв на 70 км к юго-востоку. К 18 июля дивизия продвинулась еще на 50 км, форсировала реку Рось и овладела населенным пунктом Ставище. 16-я танковая дивизия, вынужденная отбивать контратаки войск 6-й армии (37-й стрелковый корпус и группа Соколова), продвигалась медленнее, но к 17 июля ее передовые подразделения овладели станцией Рось (~65 км от Бердичева). На следующий день, контратакой сводного батальона 16-го механизированного корпуса, при поддержке 3-й противотанковой бригады, станция была очищена от немецких войск. Однако основной удар корпуса закончился неудачей, части 15-й танковой дивизии (РККА) потеряли 90% танкового парка[5].

В это же время, прорвав фронт 12-й армии на рубеже Летичев-Бар, командование 17-й армии попыталось окружить и уничтожить войска Понеделина в районе Винницы. Уже 17 июля с юга к городу подошли части 1-й горно-егерской дивизии 49-го (горного) корпуса и взяли под обстрел переправы через Южный Буг. В это же время 4-я горно-егерская дивизия с запада осуществляла фронтальный натиск на отходившие части, а 24-я пд должна была ударом с севера завершить окружение. После этого оставалось лишь уничтожить прижатые к реке войска, которые оценивались немцами в 50 тыс. человек. Однако части РККА перегруппировались и нанесли контрудар силами 45-й танковой и 99-й стрелковой дивизий. Кроме того, в полосу 12-й армии успели перебросить свежую 60-ю горнострелковую дивизию с Южного фронта. Благодаря этому войска 12-й армии избежали окружения, до 20 июля сдерживали атаки на Винницу и к утру 21 июля в основном завершили переправу через Южный Буг.[источник не указан 259 дней]

Отход производился согласно Директиве Ставки ВГК № 00411. Еще в ночь на 18 июля главком Юго-Западного направления Буденный в своем донесении точно охарактеризовал складывающуюся обстановку: противник окончательно прорвал фронт 12-й армии, разделил ее и создал угрозу тылу 6-й армии; в свою очередь, разрыв 6-й армии с соседом справа у г. Белая Церковь (26-й армией) составляет 90 км и «постепенно заполняется противником». Общий вывод был следующим:

1. Восстановить положение, бывшее до начала основного прорыва, с наличными силами фронта не представляется возможным.2. Дальнейшее сопротивление 6 и 12 армий на занимаемых рубежах может повлечь в ближайшие 1–2 дня к их окружению и уничтожению по частям. Изложенная обстановка вынуждает меня просить Ставку разрешить командующему Юго-Западным фронтом произвести отвод 6 и 12 армий на фронт Белая Церковь, Тетиев, Китай-Город. В соответствии с этим правый фланг Южного фронта отвести на рубеж (иск.) Китай-Город, Тростянец, Каменка

— Архив ЦАМО. Ф. 251. Оп. 4063. Д. 22. Л. 48

В 16-00 18 июля Ставка согласовала отступление, указав промежуточные рубежи. Отход должен был быть произведен в течение трех ночей с 19 по 21 июля, под прикрытием арьергардов и авиации, с темпом 30-40 км в сутки[6]. Одновременно Ставка требовала организовать удар тремя стрелковым корпусами во фланг противнику, действующему против 6-й армии (1-я танковая группа).[источник не указан 259 дней]

Противнику удалось 18 июля перехватить приказ штаба 26-й армии и подготовиться к отражению этого удара. В ходе боев, которые продолжались до 22 июля, советские войска понесли большие потери и не добились существенного продвижения вперед. Таким образом, линия, намеченная 18 июля для отступления 6-й и 12-й армией, уже была прорвана противником, а к 20 июля немецкие части находились на 60 км восточнее этой линии (г. Тараща). Однако, пока немецкие подвижные соединения отражали удары советских войск южнее Киева, они не могли завершить окружение войск Музыченко и Понеделина.[источник не указан 259 дней]

Несостоявшееся окружение западнее Умани

В директиве ОКВ № 33 от 18 июля было указано, что «Важнейшая задача — концентрическим наступлением западнее Днепра уничтожить 12-ю и 6-ю армии противника, не допуская их отхода за реку». Но начальник генерального штаба Гальдер уже сомневался, что для этого достаточно будет нанести удар в направлении Умани. По его мнению (поддержанному командованием группы армий «Юг») 1-я танковая группа должна была наступать на юго-восток в направлении Кривого Рога, направив на Умань лишь часть сил правого фланга. Тем самым была ослаблена северная охватывающая группировка немецких войск. На юге немцам остро не хватало мощных подвижных соединений, и охват совершали в основном пехотные подразделения 17-й и 11-й армий. После возникновения кризиса под Винницей советское командование спешно перебросило на это направление 18-й механизированный корпус, который прикрыл разрыв между 12-й армией Юго-Западного фронта и 18-й армией Южного фронта и обеспечил их отход. В район севернее Умани из полосы Южного фронта был выдвинут 2-й механизированный корпус под командованием Ю. В. Новосельского.[источник не указан 259 дней]

Вечером 21 июля войска 6-й и 12-й армий нанесли в районе Оратова-Животова удар по растянутой 16-й танковой дивизии немцев. Другие подразделения 1-й танковой группы были скованы активными действиями советских войск и не сумели создать плотного заслона на пути отхода двух армий. Немецкие данные подтверждают успех ночного наступления:

Благодаря превосходству сил им [войскам 6-й армии] удалось осуществить прорыв на 15 км в ширину, обороняющиеся были разбиты и разбросаны, штаб отступил, остатки без руководства не представляли, где находились собственные позиции, куда им следует прорываться. [...] 16 разведывательный батальон и 16 мотоциклетный полк были заново сформированы в Бреслау

— Werthen W. Geschichte der 16. Panzer-Division 1939–1945, s.53-54

В последующие дни войска двух армий продолжали пробиваться на восток, вступив в бой еще и с 16-й моторизованной дивизии вермахта, находившейся во втором эшелоне 48-го корпуса. 37-й и 49-й стрелковые корпуса 6-й армии продвинулись в общей сложности на 20 км. Южнее 24-й механизированный корпус (почти без танков) 12-й армии, при поддержке 2-й противотанковой артиллерийской бригады, выбил части 16-й тд из Монастырище, восстановив тем самым железнодорожное сообщение. При этом на западе советские войска продолжали сдерживать натиск пехотных дивизий 17-й армии. Удар в районе Оратов-Животов-Монастырище имел лишь частичный успех — сомкнуть фронт с 26-й армией не удалось, но 16-я тд и 16-я мд 48-го корпуса были втянуты в жестокие бои и не смогли продолжить движение в сторону Умани. Однако 11-я танковая дивизия, которая успела продвинуться дальше на восток, не подвергалась ударам 6-й и 12-й армий, и могла продолжать двигаться на юг, замыкая окружение. Положение спас контрудар 2-го механизированного корпуса. Соединение на 20 июля имело более 400 танков, в том числе 10 КВ и 46 Т-34. Основную часть танкового парка составляли БТ, однако лишь малая часть их была на ходу (20 из 120 в 11-й тд, 75 из 161 в 15-й мд). 22 июля 2-й механизированный корпус атаковал 11-ю танковую дивизию вермахта и 23 июля оттеснил ее севернее линии железной дороги, соединявшей Христиновку и Тальное. 15-я мд корпуса атаковала также 16-ю тд вермахта, что содействовало успеху 24-го мехкорпуса у Монастырище. 24-25 июля 2-й мехкорпус продолжал атаки, но существенного продвижения не добился, поставленная задача — соединиться с войсками 26-й армии и восстановить сплошную линию фронта — осталась невыполненной. Тем не менее, наступление 48-го моторизованного корпуса на Умань было сорвано, войска 6-й и 12-й армии продолжили отход, обходя перешедшие к обороне немецкие подвижные части.[источник не указан 259 дней]

Образование «котла»

К 25 июля на северном фасе потенциального «котла» ситуация стабилизировалась. Ни та, ни другая сторона, не могли добиться значительного продвижения вперед. Однако с запада постепенно подтягивались пехотные дивизии вермахта. Они сменяли подвижные части, которые, благодаря не закрытому разрыву с 26-й армией, получали возможность сместить направление удара восточнее. 25 июля было намечено произвести смену 16-й мд вермахта 68-й пехотной дивизией. В свою очередь, 16 мд должна была высвободить 16-ю танковую дивизию 48-го (моторизованного) корпуса, задачей которой было перегруппироваться, нанести удар в направлении Умани и перерезать, наконец, пути отхода группы Понеделина. Однако активные действия советских частей сорвали планомерную перегруппировку[7]. В конечном итоге именно 16-я моторизованная дивизия была переброшена на левый фланг корпуса с задачей наступать на Тальное и Новоархангельск, а 16-ю танковую дивизию вывели в резерв, к большой досаде командования 48-го корпуса. 25 июля в полосу 48-го корпуса прибыла также бригада СС «Лейбштандарт». Она заполнила разрыв между 16-й и 11-й танковыми дивизиями и впоследствии пыталась вместе с ними атаковать в направлении Умани. Несмотря на ряд местных успехов, наступление бригады, как и остальных подразделений корпуса, было остановлено, и в течение 25-28 июля фронт севернее Умани оставался в целом стабилен.[источник не указан 259 дней]

Однако в полосе 49-го (горного) корпуса вермахта, осуществлявшего фронтальный нажим на войска 12-й армии, произошли события, имевшие катастрофические последствия. Командование ввело в бой свежую 125-ю пехотную дивизию, которая в кровопролитном бою выбила советские части из город Гайсин. Это были преимущественно соединения 18-го механизированного корпуса 18-й армии, который после этого поражения был расчленен на части, не смог восстановить положение и после боев 26-27 июля фактически перестал существовать как полноценная боевая единица. После занятия Гайсина 125-я дивизия продолжила наступать в направлении Ивангород—Умань, но встретила ожесточенное сопротивление и продвигалась медленно, с трудом отражая контратаки. В бою за Краснополку 28 июля 421-й полк дивизии потерял 115 человек убитыми и 235 ранеными[8]. Более успешным и стремительным оказался удар 1-й горно-егерской дивизии 49-го корпуса, которая воспользовалась успехом 125-й пд в бою за Гайсин. Командование дивизии сформировало группу "Ланг", снабженную автотранспортом, которая за один день 26 июля совершила рывок на 70 километров в юго-восточном направлении, продвинувшись от Гайсина до села Теплик и оказавшись глубоко в тылу советских войск. Вслед за передовой группой "Ланг" вскоре двинулись другие подразделения дивизии, а затем и 4-я горно-егерская дивизия. На протяжении нескольких дней этот прорыв был по сути не замечен советским командованием.[источник не указан 259 дней]

25-27 июля управление советскими войсками в районе Умани оказалось дезорганизовано. В связи с тем, что разрыв фронта с 26-й армией закрыть не удавалось, 6-я и 12-я армия оказались оторваны от основных сил фронта. 25 июля военный совет Юго-Западного фронта выступил с инициативой передать 6-ю и 12-ю армии в состав Южного фронта. Это должно было облегчить снабжение и управление, а также обеспечить более плотную связь армий с правым крылом Южного фронта. Данное предложение было сочтено обоснованным, и с 20-00 25 июля, согласно Директиве Ставки ВГК № 00509, 6-я и 12-я армии передавались в состав Южного фронта и должны были отступить на рубеж Звенигородка—Тальное—Христиновка. Однако при этом с командования Юго-Западным фронтом не снималась ответственность за судьбу армий, левое крыло 26-й армии должно было ударом на Жашков, Тальное обеспечить связь между двумя фронтами[9]. После отвода 6-й и 12-й армий 18-я армия должна была занять рубеж Христиновка—Кодыма—Рашков, (причем два последних пункта уже были захвачены немцами). Приказ командующего Южным фронтом предписывал вывести из боя 12-ю армию и занять оборону фронтом на север по линии «ст. Звенигородка, Соколовочка, (иск.) ст. Поташ, Зеленков, Павловка», а также подготовить отсечную позицию на восточном берегу реки Синюха. 6-я армия должны была оборонять рубеж «(иск.) Поташ, Добра, Христиновка, Умань». Разграничительной линией слева устанавливались населенные пункты «(иск.) Китай-Город, Ивангород, Краснополье, Ново-Украинка». Также предписывалось вывести из боя в резерв фронта 2-й механизированный корпус и сосредоточить его в районе Новоархангельск, Подвысокое, Тишковка[10]. Командование Южного фронта получило достоверные сведения о состоянии армий только во второй половине дня 27 июля, на протяжении почти трех суток войсками 6-й и 12-й армий фактически никто не руководил[11]. Дело усугублялось тем, что 6-я и 12-я армии в результате передачи в состав Южного фронта оказались лишены авиационной поддержки: прикрывавшие их ранее 44-я и 64-я авиадивизии остались в составе Юго-Западного фронта и с 30 июля даже формально вышли из подчинения Музыченко, переключившись на поддержку 26-й армии. В свою очередь, новых авиасоединений взамен убывших передано не было, а авиация Южного фронта оказывала помощь лишь эпизодически, преимущественно на стыке с 18-й армией[12].

29 июля 1-я горно-егерская дивизия заняла село Ладыжинка (около 20 км на юг от Умани), перерезав шоссе Умань-Одесса. Командир дивизии Ланц предлагал продолжить наступление до Новоархангельска, что позволяло завершить окружение группы Понеделина, но командование 49-го корпуса не решилось на такой шаг. Дивизия остановилась, подтягивая отставшие части и отражая атаки советских войск с юга (18-я армия). 125-я пд 29 июля возобновила наступление и добилась крупного успеха, овладев Ивангород и станцией Христиновка (~20 км северо-западнее Умань). Действовавшая левее 295-я пд поспешно выдвигалась в направлении Христиновки на помощь 125-й дивизии. 4-я горно-егерская дивизия выдвигалась между 125-й пехотной и 1-й горно-егерской дивизиями, ее задачей на 30 июля было продвинуться от Теплика до Россоши и далее на Умань. Советское командование не отреагировало своевременно на захват ст. Христиновка[13].

29 июля наконец начался отвод подразделений 2-го механизированного корпуса с фронта 48-го (моторизованного) корпуса немцев. Командование Южного фронта требовало вывести корпус в резерв еще 25 июля, затем 28 июля повторило приказ, изменив место дислокации. Теперь корпус должен был сосредоточиться не в районе Новоархангельска, а южнее Умани, в районе Островец – Ладыжинка – Краснополье (т.е. там, где 29 июля уже действовали горные егеря). Однако корпус был задействован в отражении немецких атак и медлил с отходом, поскольку измученные подразделения 6-й и 12-й армий, также вовлеченные в бои, не успевали надежно занять новые позиции. Отход корпуса 29 июля нарушил целостность советской обороны севернее Умани. При этом корпус не получил задачи атаковать противника (1-ю горно-егерскую дивизию) южнее Умани и, по сути, бездействовал. Смена дислокации корпуса также позволяла подразделениям 1-й танковой группы немцев беспрепятственно продвигаться в направлении Новоархангельска[14].

29 июля началось новое наступление 48-го корпуса. На этот раз главной целью была не Умань. а Новоархангельск. В этот день 16-я мд 48-го корпуса, действуя на левом фланге, захватила Тальное. 11-я тд также успешно продвигалась, преодолев линию железной дороги между Тальное и Христиновка. Неудачей завершились лишь атаки «Лейбштандарта» на правом фланге корпуса.[источник не указан 259 дней]

Немецкое командование также принимало неудачные решения, одним из них стал поворот 1-й горно-егерской дивизии на юг. Вместо того, чтобы продолжать движение в направлении села Подвысокое (что позволяло по кратчайшему маршруту соединиться с 48-м (мот.) корпусом, двигавшимся к Новоархангельску), дивизия получила задачу наступать на Голованевск. Ее место должна была занять 4-я горно-егерская дивизия, но ее выдвижение запаздывало[15]. Тем самым для группы Понеделина, объединившей войска 6-й и 12-й армий, а также 2-го мк, оставалась возможность избежать окружения.[источник не указан 259 дней]

30 июля пехотные дивизии 49-го (горного) корпуса возобновили наступление на Умань с запада, но не добились крупных успехов. В свою очередь, контратаки советских войск, стремившихся отбросить противника и вернуть, в том числе, станцию Христиновка, также не увенчались успехом. Под прикрытием контратак начался спешный отвод войск 6-й и 12-й армий через Умань на юг и восток.[источник не указан 259 дней]

Командование 12-й армии планировало 30 июля нанести удар в северо-восточном направлени. Подразделения «Лейбштандарта» и 11-й танковой дивизии в ожесточенных боях отбили все атаки ослабленных советских частей, однако не смогли развить наступление и запаздывали с перегруппировкой своих пехотных подразделений. Крупного успеха добилась 16-я моторизованная дивизия, которая обошла основные силы советских войск и в течение 30 июля продвинулась от Тального до Новоархангельска, заняв оборону на 30-ти километровом фронте. Немецкое командование планировало нанести удар дальше на Первоймайск (еще на 70 км южнее), но сильные атаки на позиции 16-й мд, отбитые только полным напряжением всех сил, заставили временно отказаться от этого плана.[источник не указан 259 дней]

В ходе боев 30-31 июля 1-я горно-егерская дивизия захватила Голованевск и отбила все контратаки советских войск. Севернее 4-я горно-егерская дивизия 31 июля захватила село Дубово в 20 км юго-восточнее Умани, отрезав еще один из возможных путей отхода. Таким образом, фронт советских войск был разорван и его восстановление по намеченной советским командованием линии Умань-Голованевск стало невозможным. К вечеру 31 июля командование 17-й армии наконец отказалось от попыток окружить основные силы 18-й армии, 1-я горно-егерская дивизия получила приказ наступать от Голованевска в восточном направлении и завершить окружение группы Понеделина. В это время 125-я дивизия вышла на ближние подступы к Умани и готовилась к штурму города.[источник не указан 259 дней]

Командование Южного фронта 31 июля приказало группе Понеделина очистить от противника район Тальное— Новоархангельск и соединиться с 212-й дивизией 26-й армией у Звенигородки. Однако немецкие войска отбили большинство атак. Более того, подход пехотных дивизий позволил им постепенно освобождать подвижные соединения на северном фасе уже почти сформированного «котла». К вечеру 31 июля 11-я танковая дивизия овладела селами Легедзино и Тальянки (~25 км северо-восточнее Умани). 16-я мд продолжала удерживать линию Тальное-Новоархангельск, хотя и вынуждена была оставить позиции у села Каменечье под ударами 60-й гсд. Постепенно на это направление подтягивались дополнительные силы - полк «Вестланд» дивизии СС «Викинг», а также 9-я танковая дивизия 14-го моторизованного корпуса, которая к вечеру 31 июля достигла Ольшанки (~20 км восточнее Новоархангельска), образовав внешнее кольцо окружения группы Понеделина.[источник не указан 259 дней]

К 1 августа единственный не занятый войсками противника участок будущего «котла» находился на юго-востоке. На юге действовал относительно слабый заслон из двух горно-егерских дивизий. Однако командование Южного фронта, вместо срочного вывода группы Понеделина, не теряло надежды восстановить положение и даже совместным ударом с 26-й армией разгромить прорвавшегося противника, который, по их мнению, двигался к Днепру. Задачей 12-й армии было прорвать кольцо окружения и соединиться с деблокирующими частями. 6-я армия должна была препятствовать сжатию «котла». В итоге армии должны были занять оборону по восточному берегу реки Синюха. С юга должен был нанести удар 17-й стрелковый корпус 18-й армии. Однако в ходе боев 1-го августа его атаки были остановлены у Голованевска, с запада наступали войска 52-го корпуса, а также 8-й венгерский корпус, и командующий 18-й армией принял решение отступать к Первомайску. 1-я горно-егерская дивизия не только отразила наступление 17-го корпуса, но и продвинулась на восток, перерезав шоссе Покотилово-Новосёлка (один из последних возможных путей отхода группы Понеделина в южном направлении). 1 августа 125-я пд, не встретив серьезного сопротивления, овладела городом Умань. Наступление 4-й горно-егерской дивизии на Подвысокое было остановлено войсками 6-й армии, однако действия горных егерей помешали советским войскам нанести удар навстречу 18-й армии.[источник не указан 259 дней]

На фронте Легедзино-Тальное-Свердликово 1 августа немецкие войска с большим трудом отражали удары 12-й армии, но в целом удержали свои позиции. Однако из Новоархангельска части 16-й мд были выбиты ударами 44-й гсд и группы генерала В.В. Владимирова. Для восстановления положения командование 48-го (мот.) корпуса было вынуждено задействовать бригаду «Лейбштандарт». После смены пехотными частями бригада выдвигалась к Новоархангельску с задачей захватить село Терновка (еще на 15 км южнее), что фактически означало полное окружение группы Понеделина. Вместо этого эсэсовцы вступили в бой за Новоархангельск и к вечеру выбили советские войска, однако от дальнейшего продвижения вынуждены были отказаться.[источник не указан 259 дней]

По итогам боев 1-го августа руководство 6-й и 12-й армий пришло к выводу, что прорыв в северо-восточном и восточном направлениях невозможен. В 00-20 2 августа генерал Музыченко запросил у командования Южного фронта разрешение на самостоятельный прорыв в юго-восточном направлении через Терновку—Покотилово, поскольку «промедление истощит армию и приведет к катастрофе». Не дожидаясь ответа он стал стягивать войска армии в район предлагаемого прорыва. Командарм-12 Понеделин, в свою очередь, использовал разрыв в позициях немцев для обхода укрепившихся в Новоархангельске частей «Лейбштандарта». Ударом 211-й воздушно-десантной бригады Терновка была очищена от передовых подразделений противника. Благодаря этому удобному плацдарму через реку Синюха переправились части 10-й дивизии НКВД и 49-й танковой дивизии. Кроме того, в течение 2-3 августа через Терновку удалось выйти части тылов окруженных армий. Однако командование Южного фронта расценило донесение Музыченко как паническое и не санкционировало общий прорыв в этом направлении, повторив приказ прорываться на восток, где в это время уже сосредотачивались основные силы 48-го и 14-го моторизованных корпусов. Все атаки в этом направлении были отбиты, хотя в ряде случаев с большим трудом. Так, один из батальонов 16-й мд за день потерял 61 человека убитыми и 42 ранеными.[источник не указан 259 дней]

4-я горно-егерская дивизия, не сумев прорвать оборону 189-й сд и 21-го кавполка НКВД на реке Ятрань, начала переброску в южном направлении, чтобы укрепить позиции 1-й горно-егерской дивизии на направлении вероятного прорыва. Однако у села Полонистое немцы неожиданно обнаружили неохраняемые мосты. Был быстро захвачен плацдарм и егеря начали продвижение к селам Копеньковатое и Подвысокое, но на подступах к этим пунктам столкнулись с колоннами отступавших советских войск. Начались ожесточенные бои, продолжавшиеся несколько дней.[источник не указан 259 дней]

Тем временем, в течение дня 2 августа 1-я горно-егерская дивизия прорвалась на 15 км на восток от села Троянка до села Корытно на берегу Синюхи. В это время на противоположном берегу появились передовые части 9-й танковой дивизии 14-го (мот.) корпуса, которая продвигалась восточнее частей 48-го корпуса, не подвергаясь атакам группы Понеделина. Таким образом, полное окружение группы было завершено, хотя кольцо еще оставалось неплотным, фактически немцы могли перекрыть только некоторые основные направления. Однако с севера постепенно подходили освободившиеся подразделения 11-й и 16-й танковых дивизий, а на южный фас «котла» подтягивались пехотные дивизии 17-й армии.[источник не указан 259 дней]

Бои в окружении и попытки прорыва

В окружении восточнее Умани оказались следующие соединения (данные на 30.07-01.08.1941):[источник не указан 260 дней]

12 армия:

• 8-й стрелковый корпус (72-я и 192-я горнострелковые дивизии)
• 13-й стрелковый корпус (10-я дивизия НКВД, 99-я сд, 60-я гсд)
• 24-й механизированный корпус (почти без танков, остатки 45-й и 49-й танковых дивизий, 216-я моторизованная дивизия, 58-я гсд)
• 44-я гсд (резерв командующего).

6-я армия:

• 49-й стрелковый корпус (140-я и 190-я сд)
• 37-й стрелковый корпус (80, 139-я сд)
• 16-й механизированный корпус (остатки 39-й танковой и 240-й моторизованной дивизий, всего 1 Т-28, 29 Т-26 и БТ, 26 бронемашин; 15-я тд выведена на переформирование, подчинены отряды из 141-й и 173-й сд,)
• 189-я и 197-я сд, 211-я воздушно-десантная бригада (резерв командующего)
• 3-я артиллерийская бригада противотанковой обороны

2-й механизированный корпус:

• 11-я танковая дивизия (1 КВ, 18 Т-34, 15 БТ, 5 Т-26, 43 бронемашины, 22 орудия калибром 76,2 мм и выше)
• 16-я танковая дивизия (9 БТ, 26 Т-26, 2 огнеметных, 48 бронемашин, 49 орудий калибром 76,2 мм и выше)
• 15-я моторизованная дивизия (60 БТ, 27 плавающих Т-37, 42 бронемашины, 36 орудий калибром 76,2 мм и выше)

Площадь малого кольца окружения восточнее Умани первоначально составляла 40 на 40 км[16]. Общая численность окруженных по различным оценкам составляла до 127 тысяч человек[17], из них «активных штыков» около 35-40 тысяч[18].

3 августа 16-я танковая дивизия овладела Первомайском и на следующий день соединилась с венгерскими частями, при этом в окружении оказалась и часть 18-й армии. 11-я танковая дивизия выдвигалась, чтобы сменить 9-ю тд на стыке с 49-м (горным) корпусом. 297-я пехотная дивизия сменяла подразделения 16-й мд, уплотняя внутренний фронт окружения. Советские войска продолжали попытки прорыва, но их атаки ослабевали, начинал остро сказываться недостаток боеприпасов. Еще 2 августа Понеделин докладывал «Снаряды не поступают. Осталось по два-три выстрела». К 3 августа командование Юго-Западного направления, осознав бесперспективность попыток прорыва на восток, отдало приказ об отходе на юг, на соединение с 18-й армией. Но командующий Южным фронтом продолжал требовать от группы Понеделина прорыва в восточном направлении, приказав 4 августа наступать в направлении Новоукраинка (~60 км восточнее Терновки).[источник не указан 259 дней] При этом командование Южного фронта дало совершенно уничижительную характеристику свои подчиненным:

Группа Понеделина продолжает оставаться в прежнем положении, причем совершенно непонятна медлительность в выполнении неоднократного приказа о выводе его частей на р. Синюха... От Понеделина получена радиограмма панического содержания, что организованный выход из боя без уничтожения своей материальной части или без немедленной помощи извне якобы невозможен. Эта оценка положения Понеделиным неверна, и сплошного фронта нет. Имеются промежутки до 10 и более километров. Топтание на месте Понеделина другим иначе объяснено быть не может, как только растерянностью, нераспорядительностью, неэнергичностью.

— Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 9. С. 172.

4 августа ударом 9-й и 11-й тд, «Лейбштандарта» а также 1-й горно-егерской дивизии, был ликвидирован плацдарм у села Терновка на восточном берегу реки Синюха, где действовала группа генерала Н.И. Прошкина (части 44, 58-й гсд, 45, 49-й тд, 211-й воздушно-десантной бригады, всего 3,4 тысячи активных штыков, 30 орудий, 2-3 боеспособных танка). Группа пыталась атаковать на восток в направлении Тишковка, но потерпела поражение во встречном бою с немецкими танковыми дивизиями, была отброшена к Терновке, прижата к реке и атакована с тыла 1-й горно-егерской дивизией. Результатом стал полный разгром группы, генерал-майор Прошкин (командир 58-й гсд) попал в плен. Разгромлена была и 44-я гсд, к утру 5 августа немцы полностью заняли восточный берег реки Синюха, уничтожив успевшие ранее переся советские войска.[источник не указан 259 дней]

В Ставке в это время уже больше думали о создании нового оборонительного рубежа, чем о судьбе окруженных армий, хотя командование Юго-Западного направления еще требовало организовать удар на Умань и Звенигородку. По этому поводу И. В. Сталин сказал генералу Кирпоносу: «Считаю директиву Буденного своевременной и полезной для общего дела. Однако главное — выработка предложений по новой линии обороны»[19].

На 5 августа командованием 6-й и 12-й армий было намечено новое наступление. В этот раз основной удар наносился в южном направлении (хотя 8-му стрелковому корпусу ставилась задача отбить Терновку и подвигаться на юго-восток). Общим направлением указывалось Первомайск, где предполагалось соединиться с 18-й армией, которая еще 3 августа была выбита из города. Командование 49-го (горного) корпуса вермахта, в свою очередь, планировало в этот день концентрическим наступлением сломить сопротивление окруженных войск. Весь день шел ожесточенный встречный бой, обе стороны не добились своих целей, но части 49-го (горного) корпуса полностью удержали свои позиции, продвинулись вперед и даже вышли на ближние подступы к селу Подвысокое, атаковав уже непосредственно штаб группы Понеделина. В отражении атаки приняли участие работники штаба, при этом погиб начальник 1-го отделения оперотдела 6-й армии полковник Б.К. Андреенко.[источник не указан 259 дней]

К 5 августа территория, еще удерживаемая окруженными, составляла всего 10 на 10 км, она полностью простреливалась противником, отсутствовали запасы горючего, боеприпасов и продовольствия. Единственным выходом был немедленный прорыв из окружения и в ночь с 5 на 6 августа была предпринята наиболее решительная попытка. Основной удар наносили подразделения 6-й армии, а также единственное боеспособное соединение 12-й армии, 8-й стрелковый корпус. Были сформированы транспортные колонны, артподготовка не производилась. Достигнув оборонительных позиций противника, бойцы спешивались, прорывали оборону, вновь грузились на машины и продолжали двигаться вперед. Генерал Музыченко с частью штаба двигался на танках в «колонне особого назначения», которая после прорыва первой полосы обороны должна была самостоятельно двигаться на соединение с 18-й армией. Критической ошибкой стала недооценка ширины обороны противника, которую необходимо было преодолеть. По мнению командира 16-го мехкорпуса комдива Соколова она составляла 5-10 км, командование 6-й армии считало, что им противостоит только 4-я горно-егерская дивизия, а севернее Первомайска уже находятся советские войска. Командование Южного фронта не поставило своих подчиненных в известность о том, что город уже давно потерян.[источник не указан 259 дней]

В 4 часа утра 6 августа советские войска обрушились на позиции 1-й и 4-й горно-егерских дивизий. Командование дивизий утратило управление войсками и не смогло остановить прорыв, красноармейцы шли вперед, не считаясь с потерями и раз за разом сминая заслоны на своем пути. Оборона 49-го корпуса была прорвана на всю глубину, под удар попали тыловые подразделения и позиции дальнобойной артиллерии. Захваченные орудия немедленно использовались для поддержки ударных групп. В ходе прорыва советские войска захватили Голованевск и село Емиловка, таким образом, продвинувшись почти на 20 км и выполнив поставленную задачу. Однако вместо частей 18-й армии здесь они столкнулись с дивизиями 52-го армейского корпуса немцев и были в основном остановлены. В ходе движения идущие на прорыв колонны попадали под обстрел, делились на части, застревали на переправах и в бездорожье. С рассветом они оказались под ударами артиллерии и авиации, в результате чего транспортные средства были окончательно уничтожены. Красноармейцы продолжали прорываться в пешем порядке, однако это удалось сделать лишь некоторым мелким группам. Большую роль в срыве попытки прорыва сыграли подразделения ПВО немцев, которые прикрывали тылы и переправы, имели на вооружении мощные огневые средства и имели возможность расстреливать выходящие из окружения колонны.[источник не указан 259 дней]

К полудню 6 августа управление горно-егерскими дивизиями было восстановлено и немецкое командование вновь попыталось завершить разгром окруженной группировки. В результате действий 125-й пд, 97-й легкопехотной, 1-й и 4-й горно-егерских дивизий 49-го (горного) корпуса, а также 24-й и 297-й пд 44-го армейского корпуса, при поддержке «Лейбштандарта», оборона советских частей распалась на изолированные очаги. Однако попытка штурма села Подвысокое была сорвана, село Копенковатое переходило из рук в руки. Основным укрытием для окруженных стали прилегающие лесные массивы, в том числе Зелёная брама, но они не могли спасти от огня тяжелой артиллерии немцев.[источник не указан 259 дней]

В ночь на 7 августа окруженные войска предприняли последнюю централизованную попытку прорыва. Направление удара вновь было изменено. 12-я армия в основном прорывалась от Подвысокого в восточном направлении, к реке Синюха, через позиции 1-й горно-егерской и 297-й пехотной дивизий. Штаб армии был распущен, начштаба генерал Б.И. Арушанян разрешил подчиненным выбираться самостоятельно. 2-й мехкорпус с частью стрелковых соединений (остатки 140-й и 197-й дивизий) сосредотачивался на северной опушке Зеленой Брамы, готовясь нанести удар на северо-восток, чрез позиции 24-й и 125-й пд. Генерал Новосельский также распустил штаб, однако отправил работников в идущие на прорыв стрелковые цепи, и сам поступил так же. В это время остатки ударных групп 6-й армии еще держались в районе Емиловки, готовясь ночью продолжать прорыв, однако «колонна особого назначения» вечером 6 августа была разгромлена, генерал Музыченко и ряд других командиров попали в плен.[источник не указан 259 дней]

Бойцам 12-й армии ночной атакой удалось смять оборону противника и отдельными группами прорваться к реке Синюха, однако там их встретили 11-я танковая дивизия и эсэсовцы «Лейбштандарта», попытка прорыва закончилась полной неудачей. Относительно успешно прорвался лишь отряд 99-й сд под командованием начарта дивизии полковника И. Д. Романова. Танк, на котором прорывался генерал Понеделин, был подбит и он был взят в плен вместе с командиром 13-го стрелкового корпуса Н. К. Кирилловым. Удалось прорваться и выйти к своим начарту 12-й армии генералу Н.В. Гавриленко и начштаба Арушаняну.[источник не указан 259 дней]

Более успешным оказался прорыв в северо-восточном направлении. Несколько групп пробились сквозь боевые порядки 125-й дивизии. В полосе 24-й пд, по мнению командования 44-го корпуса, также состоялся крупный прорыв, для его парирования спешно были возвращены на свои старые позиции по восточному берегу Синюхи 16-я мд, полк СС «Вестланд» и разведбат «Лейбштандарта», тем самым была сорвана их перегруппировка. Однако прорвавшиеся красноармейцы разделились на мелкие группы и выходили из окружения, не ввязываясь в бои. Командир и комиссар 2-го мехкорпуса успешно вышли к своим, но только через несколько месяцев.[источник не указан 259 дней]

Сводная группа из остатка отрядов прорыва 6-й армии, объединившаяся под началом комдива Соколова, в ночь на 7 августа пробилась от Емиловки до Новосёлки, едва не разгромив штаб 466-го полка 257-й пд и уничтожив батарею 155-мм орудий. Группа Соколова была окончательно разгромлена лишь на восточном берегу Синюхи силами 9-й танковой дивизии, сам комдив попал в плен тяжело раненым и вскоре скончался. Однако его начальнику штаба генерал-майору М.К. Ноздрунову с группой бойцов удалось оторваться от преследования и выйти к своим. Удалось прорваться и группе 190-й сд с примкнувшими бойцами других соединений. Вышел из окружения командир 45-й дивизии комбриг М.Д. Соломатин. Хотя в целом попытка прорыва в южном направлении в ночь на 6 августа окончилась неудачей, она показала, что если бы группа Понеделина прорывалась в этом направлении 1-2 августа, до отхода 18-й армии, сдержать такой удар немцы бы не смогли.[источник не указан 259 дней]

Днем 7 августа, приведя в порядок свои части после ночного боя, немцы начали новое наступление. На этот раз, наученное горьким опытом предшествующих дней, командование 49-го корпуса не ставило своим подчиненным решительных задач. Однако сопротивление оказалось неожиданно слабым, большие массы красноармейцев начали сдаваться в плен. Сказалась как деморализация от общей безнадежности ситуации, так и уход в прорыв большей части командования и наиболее решительно настроенных бойцов. В течение 7 августа были окончательно очищены села Подвысокое и Копенковатое, началось прочесывание лесных массивов. Последняя организованная группа собралась вокруг командира 49-го стрелкового корпуса С.Я. Огурцова, однако тот не смог поставить подчиненным никаких задач, группа распалась, а сам он попал в плен 9 августа. Отдельные группы красноармейцев продолжали сопротивление и попытки пробраться из окружения вплоть до 13-15 августа.[источник не указан 259 дней]

Последствия

В результате ошибок командования (в первую очередь, Южного фронта), были окружены 6-я и 12-я армии, а также 2-й мк. Советские войска не смогли ни восстановить связь с 26-й армией Юго-Западного фронта, ни своевременно выйти из окружения на соединение с 18-й армией. Однако их длительная и упорная борьба в условиях обхода и окружения надолго сковала силы 1-й танковой группы и 17-й армии, не позволив реализовать планы по окружению остальных сил Южного фронта. Борьба на пространстве от Бердичева и Новоархангельска (220 км) продолжалась месяц, это облегчило оборону Киева и позволило эвакуировать промышленность Криворожья.[источник не указан 259 дней]

Потери

Вопрос о потерях является дискуссионным. Известно, что по состоянию на 20 июля 6-я и 12-я армии насчитывали около 129,5 тыс. человек, а 2-й мк — 28,4 тысячи (всего 157,9 тысяч). Количество вышедших из окружения в полосах обороны Южного и Юго-Западного фронтов по данным комбрига Н.П. Иванова (бывшего начальника штаба 6-й армии, который прорвался из окружения и вел учет 11-15 августа) составило всего 5 тыс. бойцов и командиров. Командующий Южным фронтом Тюленев, пытаясь преуменьшить масштаб поражения, первоначально в ходе переговоров со Ставкой оценил число вышедших из окружения как 10-15 тысяч человек и 2 тысячи автомашин. Однако после запроса точных данных (которых, как оказалось, не было) число вышедших в полосе Южного фронта было определено как 10 961 человек, 1015 автомашин и два орудия. При этом количество избежавших окружения было искусственным образом завышено (в их число включили всех задержанных заградотрядами, численность батальонов связи указана в два раза больше штатной и т.п.). Также около 3 тыс. человек из состава 190-й сд еще 24 июля оказались вне кольца окружения. На Южном фронте из тылов 11-й танковой дивизии был сформирован отряд в 1000 человек, а из тылов 6-й и 12-й армий - батальон. Кроме того, было вывезено 3620 раненых. Однако данные от начала августа не полны — окруженные продолжали выходить к своим на протяжении всего августа и начала сентября, некоторые ушли в партизаны. По оценке О. И. Нуждина, общее число избежавших окружения и в конечном итоге вырвавшихся из него можно оценить в 15 тысяч человек.[источник не указан 259 дней]

Согласно немецкой статистике, к 8 августа были взяты в плен 52,8 тыс. человек частями 17-й армии и 45,5 тыс. человек частями 1-й танковой группы (всего 98 307), однако в итоговом отчете 49-го (горного) корпуса 17-й армии указано число пленных 64 911 человек, что в сумме с данными по 1-й танковой группе дает 110 418. Также было обнаружено 18,5 тысяч погибших бойцов и командиров Красной армии. Таким образом, большая часть военнослужащих 6,12-й армий и 2-го мк, принявших участие в сражении под Уманью, погибли либо попали в плен.[источник не указан 259 дней]

В плен попали:[источник не указан 260 дней]

Командующие армиями

Командующие корпусами

• командир 49-го стрелкового корпуса генерал-майор С. Я. Огурцов (и его предшественник генерал-майор И. А. Корнилов)
• командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Н. К. Кириллов
• командир 8-го стрелкового корпуса генерал-майор М. Г. Снегов
• командир 16-го механизированного корпуса комдив А. Д. Соколов (тяжело ранен, скончался 12 августа)

Командующие дивизиями

Прочие (неполный список)

• начальник штаба 192-й горно-стрелковой дивизии, подполковник В. И. Свечников
• командир 15-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона 15 танковой дивизии, майор А. Т. Морозов (плен с 18.8.41 по 3.5.45)

Погибли:[источник не указан 260 дней]

Командующие корпусами

• командир 24-го механизированного корпуса генерал-майор В. И. Чистяков
• командир 37-го стрелкового корпуса комбриг С. П. Зыбин

Командующие дивизиями

• командир 8-й танковой дивизии (на момент гибели - командир «группы Фотченкова») полковник П. С. Фотченков
• командир 49-й танковой дивизии полковник К. Ф. Швецов
• командир 16-й танковой дивизии полковник М. И. Мындро
• командир 15-й моторизованной дивизии генерал-майор Н. Н. Белов
• командир 216-й моторизованной дивизии полковник А. С. Саркисян
• командир 173-й стрелковой дивизии генерал-майор С. В. Верзин
• командир 197-й стрелковой дивизии полковник С. Д. Губин
• командир 60-й горнострелковой дивизии полковник Б. А. Сорокин

Из командиров корпусов вышел из окружения лишь генерал-лейтенант Ю. В. Новосельский (2-й мк).[источник не указан 260 дней]

Из командиров дивизий вышли из окружения: полковник Г. И. Кузьмин (11-я тд), полковник Н. В. Старков (39-я тд), генерал-майор М. Д. Соломатин (45-я тд), полковник И. В. Горбенко (240-я мд, попал в плен, но вскоре бежал), полковник П. П. Опякин (99-я сд, попал в плен, но вскоре бежал),[источник не указан 259 дней], полковник А. Г. Басанец (140-я сд, ушел в партизаны, перешел линию фронта в январе 1943 г.[20]) полковник Г. А. Зверев (190-я сд, попал в плен, но выдал себя за украинца, был отпущен и уже 6 сентября перешёл линию фронта), генерал-майор П. Ф. Привалов (192-я гсд), полковник И. С. Могилянцев (10-я сд НКВД, в ходе прорыва был ранен, укрыт местными жителями, после выздоровления перешел линию фронта). Кроме того, вышли из окружения полковник Д. И. Турбин (3-я бригада ПТО), полковник В. А. Глазков (211-я воздушно-десантная бригада).[источник не указан 259 дней]

Советских военнопленных поместили в созданный на территории карьера около города Умань концлагерь, неофициально названный «уманская яма» (на фото). В нём из-за плохих условий содержания многие погибли. В местах боёв и в лагере немцы и пособники расстреливали военнопленных евреев, комиссаров, «политбойцов», раненых и ослабевших[21].

«Уманская яма»

Примечания

1. ↑ Исаев, 2004, с. 427-428.
2. ↑ Переслегин, 2007, с. 121.
3. ↑ Human Losses in World War II Heeresarzt 10-Day Casualty Reports per Army/Army Group, 1941, BA/MA RW 6/556, 6/558 Архивировано 25 октября 2012 года.
4. ↑ Seaton, 1993.
5. ↑ Исаев, 2004, с. 356.
6. ↑ Рунов, 2010, с. 186.
7. ↑ Нуждин, 2015, с. 13.
8. ↑ Нуждин, 2015, с. 32.
9. ↑ Исаев, 2004, с. 391.
10. ↑ Исаев, 2004, с. 394.
11. ↑ Нуждин, 2015, с. 20.
12. ↑ Исаев, 2004, с. 443-447.
13. ↑ Нуждин, 2015, с. 40.
14. ↑ Нуждин, 2015, с. 36.
15. ↑ Нуждин, 2015, с. 44.
16. ↑ Исаев, 2004, с. 416.
17. ↑ Нуждин, 2015, с. 199.
18. ↑ Нуждин, 2015, с. 196.
19. ↑ Рунов, 2010, с. 246.
20. ↑ Лурье В. М., Кочик В. Я. ГРУ: дела и люди / Составитель Колпакиди А. И. — М., СПб.: «ОЛМА-Пресс», «Нева», 2003. — С. 343. — (Россия в лицах). — ISBN 5-7654-1499-0, ISBN 5-224-03528-7.
21. ↑ Я помню. Герои Великой Отечественной войны. Книга памяти. — Миномётчики. Адамский Изо Давыдович.

Литература

• Грецов М. Д. На юго-западном направлении . — М.: Воениздат, 1965. — 365 с.
• Долматовский Е. А. Зелёная Брама: Документальная легенда об одном из первых сражений Великой Отечественной войны. — 3-е изд.. — М.: Политиздат, 1989. — 319 с.
• Исаев А. В. От Дубно до Ростова. — М.: АСТ; Транзиткнига, 2004. — 720 с.
• Новобранец В. А. Записки военного разведчика // Военно-исторический архив. — 2004, 2005. — № 4(52) — 12(60) — 1(61) — 3(63).
• Нуждин О. И. Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий. — М.: Яуза-каталог, 2015. — 384 с. — (Война и мы). — 1000 экз. — ISBN 978-5-906716-41-5.
• Переслегин С. Б. Вторая мировая. Война между реальностями. — М.: Эксмо; Яуза, 2007. — 544 с. — ISBN 5-699-15132-X, ISBN 978-5-699-15132-5.
• Рунов В. А. 1941. Победный парад Гитлера. Правда об Уманском побоище.. — М.: Яуза, Эксмо, 2010. — 416 с. — (Война и мы). — ISBN 978-5-699-42582-2.
• Мощанский И. Б. Окружение под Уманью (7 июля - 8 августа 1941 года) // 1941. Битва за Киев. 7 июля - 26 сентября. — М.: Яуза, БТВ-Книга, Эксмо, 2008. — 208 с. — ISBN 978-5-699-25317-3.

Ссылки

Документы

См. также

wikiredia.ru

Читать книгу Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий Олега Нуждина : онлайн чтение

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Олег НуждинУманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий

© Нуждин О.И., 2015

© ООО «Яуза-каталог», 2015

* * *

Предисловие Алексея Исаева

Окружением советских 6-й и 12-й армий под Уманью в начале августа 1941 г. завершилась борьба советских войск, с июня отходивших с боями из Львовского выступа. Раз за разом они избегали окружения, наносили контрудары, уклонялись и держали важные переправы. Фактически именно длительное сопротивление Юго-Западного фронта, в том числе 6-й и 12-й армий, дало время советскому командованию на новые формирования, которые составили Резервную армию генерала Чибисова уже в августе 1941 г. Однако возможности продолжать борьбу у 6-й и 12-й армий с каждым разом все снижались, и наступил момент, когда очередной немецкий выпад оказалось нечем парировать. Кольцо окружения замкнулось.

Более того, трагические события под Уманью повлияли на последующие решения советского верховного командования, тогда уже сформировавшейся Ставки ВГК. Обсуждая с командованием Юго-Западного фронта обстановку в сентябре 1941 г., незадолго до замыкания киевского «котла», и Сталин и Шапошников ссылались на Умань как на негативный пример попытки организованного обхода. В адрес командования фронтом тогда, в сентябре 1941 г., прозвучали слова «у вас был более серьезный рубеж – р. Днепр – и, несмотря на это, при отводе войск [вы] потеряли две армии». Имелись в виду как раз потерянные под Уманью 6-я и 12-я армии. Собственно их окружение позволило немцам занять правобережную Украину и даже выйти к верфям Николаева.

Для отечественного читателя «котел» под Уманью трудно назвать «белым пятном» Великой Отечественной войны. Это произошло в первую очередь благодаря таланту советского писателя и поэта Е.А. Долматовского и его книге «Зеленая брама». Долматовский был непосредственным участником событий, сам прошел ад «уманской ямы», где содержались немцами захваченные советские пленные. Пусть и без подробностей, но Умань упоминалась как в исторической, так и в мемуарной литературе. Уже тогда были поставлены ключевые вопросы: целесообразность передачи 6-й и 12-й армий Южному фронту, правильность выбора направления прорыва и другие.

Однако в наше время историческое исследование немыслимо без сопоставления данных сторон. Собственно еще Е.А. Долматовский использовал книгу немецкого автора Ханса Штееца «Горные егеря под Уманью», представлявшую собой «взгляд с той стороны» на драму 6-й и 12-й армий. Однако ее использование прослеживается в «Зеленой браме» пунктиром, и Долматовский был явно негативно настроен по отношению к содержащимся на страницах этой книги сведениям. Доступ к немецким документам в тот период практически исключался, несмотря на то, что еще в ходе войны были захвачены оперативные документы вермахта по Умани.

Представленная книга призвана восполнить этот пробел и провести исследование знаменитого сражения по материалам обеих сторон. Причем скудость документальной базы советской стороны (ввиду утраты значительного количества оперативной документации) компенсируется не только собранными по крупицам материалами уманского музея, но и допросами советских командиров в немецком плену. Допросы – это новый и сравнительно недавно вводящийся в оборот источник. Они позволяют получить информацию по горячим следам из уст людей, многие из которых не дожили до Победы.

Вместе с тем трудно согласиться с оценкой автора личности командующего 6-й армией генерала И.Н. Музыченко. К оценкам сослуживцев, в том числе в мемуарах, следует относиться с осторожностью. Документы свидетельствуют о независимом характере генерала. В частности, получив нелепый по его мнению приказ из штаба Юго-Западного фронта, он ответил на него подробным разбором обстановки, указывая на невозможность исполнения порученных указаний. Такое случалось в Красной армии нечасто. Позднее, в условиях утраты боеспособности танковых соединений, Музыченко организовал результативный удар под Оратовым и Животовым, позволивший в очередной раз оттянуть момент окружения. Уже будучи в окружении, Музыченко правильно оценил наиболее перспективное направление прорыва из него на юг. Именно этим маршрутом вырвался начальник штаба 6-й армии Иванов.

Следует отметить, что И.Н.Музыченко был достаточно высоко оценен допрашивавшими его немцами. Так допрашивавший его немецкий офицер во время разговора обратил внимание на «значительный ум и ярко выраженный здоровый разум». Давая общую оценку военнопленного как личности, немец дал советскому генералу достаточно лестную характеристику: «Решительный генерал представляет собой тип большевика, прошедшего кровавую школу, твердого солдата, не лишенного чувства чести и достоинства». При этом Музыченко достаточно резко высказался в адрес НКВД и негативно оценил репрессии командного состава Красной армии. Также нельзя не обратить внимание, что Музыченко на допросе не сообщил немцам сведений о советских войсках, которые у них отсутствовали. Возможно, все это положительно сказалось на судьбе Музыченко после войны, когда после освобождения из плена и прохождения проверки он был восстановлен в рядах Советской армии.

Уманская драма уже много лет ждала исследования, выполненного на современном уровне, и сегодня эта задача в той или иной мере выполнена.

Алексей Исаев, кандидат исторических наук

От автора

Увлечение темой Уманского сражения, произошедшего в августе 1941 г., началось в 1989 г., после ознакомления с книгой «Зеленая Брама. Документальная легенда об одном из первых сражений Великой Отечественной войны», принадлежащей перу талантливого поэта Е.А. Долматовского. Это произведение на многие годы оставалось первой и единственной в Советском Союзе книгой, автор которой попытался дать общий обзор причин и самого хода окружения 6-й и 12-й армий.

Сравнительно много места уделено человеческим судьбам, как генералам, командирам корпусов и дивизий, так и простым красноармейцам. Е.А. Долматовский положил начало хорошему начинанию – поиску героев Уманского сражения, начинанию, которое, к сожалению, почти исчезло у его преемников. Их более интересовали значительные по масштабам и географической протяженности процессы, сталкивающиеся в противостоянии человеческие массы, оформленные в виде армий и корпусов.

Е.А. Долматовский стал автором многих мифов, особенно тех, которые были связаны с именами главных действующих лиц – командующих 6-й армии генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко и 12-й армии – генерал-майора П.Г. Понеделина. Созданные им образы и описания стали почти хрестоматийными, кочуя с завидным однообразием из одной публикации в другую. Имеющиеся в настоящее время документы позволяют внести соответствующие уточнения.

Как оказалось, Е.А. Долматовский не был первым, кто оставил описание событий Уманского сражения. Появлению «Зеленой брамы» предшествовали воспоминания И.А. Хизенко «Ожившие страницы», написанные на основе фронтового дневника автора, случайно обнаруженного после войны в одном из украинских сел. Его опубликовал журналист Н. Федотов еще в 1961 году. И, видимо, с этого времени и следует вести отсчет исследованиям событий, произошедших вокруг Зеленой брамы в августе 1941 года.

Публикация дневников И.А. Хизенко оживила интерес к событиям начала войны на Уманщине, содействовала объединению ветеранов боев. Уже в 1966 году по местам, связанным с боевым действиями 6-й и 12-й армий в конце июля – начале августа 1941 года, совершила поездку небольшая группа членов Военно-научного общества Киевского военного округа. В ее составе были участники Уманского сражения генералы Я.И. Тонконогов, П.С. Ильин и полковник П.И. Перевертун.

В 1967 году генерал-майор С.И. Иовлев сделал доклад в Киевском военно-научном обществе на тему «Бои 6-й и 12-й армий в окружении в районе г. Умань (июль-август 1941 г.)». На долгие годы он стал по сути дела единственной научной работой по истории Уманского окружения. К сожалению, доклад не был опубликован и не стал достоянием широкой общественности. Однако появление такого рода работ однозначно свидетельствовало о растущем интересе к теме.

В это же время в самом урочище Зеленая брама и ее окрестностях развернулась поисковая работа. Ее идейным вдохновителем, главным энтузиастом стал учитель из Подвысоцкой школы Д.И. Фартушняк. Его силами, а также благодаря помощи учеников были собраны ставшие для сегодняшнего дня бесценными воспоминания непосредственных участников событий августа 1941 года. Письменные материалы, фотографии, находки на местах боев в дальнейшем легли в основу экспозиций и фондов Народного музея в селе Подвысоком. Ими пользовался при написании своей книги и сам Е.А. Долматовский.

В День Победы 9 мая 1972 года в селе Подвысокое состоялась первая встреча ветеранов, родственников погибших в августе 41-го воинов. Приехали 44 человека. Был образован Совет ветеранов 6-й и 12-й армий, создана поисково-исследовательская группа, советы ветеранов дивизий. Ими была проведена большая работа по сбору архивных материалов и воспоминаний, часть которых хранится теперь в Уманском краеведческом музее.

В ходе библиотечных изысканий выяснилась довольно прискорбная для историографии Великой Отечественной войны ситуация. Несмотря на все кажущееся обилие литературы, оказалось сравнительно мало так называемых «историй соединений». За пятьдесят лет изучения самого трагического и героического одновременно периода отечественной истории было написано всего несколько историй армий, несколько десятков разных по качеству историй дивизий, но практически отсутствовали истории корпусов.

По интересовавшему меня периоду имелась только монография, посвященная 18-й армии, изданная в 1982 году. Очевидно, что одним из побудительных мотивов к ее написанию стал факт, что в ее рядах служил Л.И. Брежнев. А вот ни о 6-й, ни о 12-й армиях ничего не было. Впрочем, в начале 90-х годов прошлого века уже не было секрета, почему. Обе армии были разгромлены противником, оба командующих оказались в плену, а один из них впоследствии был расстрелян. Такая история в советское время была не нужна.

Очень неравномерно была представлена история дивизий. Некоторым соединениям повезло. Как-то так по особенному сложилось, что про 80-ю дивизию вышло сразу несколько книг, в том числе и воспоминаний непосредственных участников событий – книги С.И. Гольдберга, П.Д. Репина, И.А. Хизенко и Н.И. Завьялова. Две неплохие по содержанию были посвящены 99-й дивизии: это монография Ю.К. Стрижкова «Герои Перемышля» и воспоминания К.И. Чернявского «Всегда с бойцами». Оставил свои воспоминания о службе в 16-й танковой дивизии В.И. Джанджгава.

А вот о подавляющем большинстве остальных соединений практически ничего опубликовано не было. Не оказалось в библиотеках своих «историй» у 72-й и 192-й горно-стрелковых, 190-й, 189-й, 139-й и 140-й стрелковых, 11-й, 8-й, 39-й и 49-й танковых и многих, многих других. Не написаны они и по сей день.

Не оставили воспоминаний даже те старшие командиры, которые остались в живых. Можно было ждать рассказа от бывшего командующего 6-й армии генерала в отставке И.Н. Музыченко, командира 8-го корпуса генерала М.Г. Снегова, командиров дивизий генералов П.И. Абрамидзе и Я.И. Тонконогова. Из них только Я.И. Тонконогов взялся за перо, но его воспоминания так и не были опубликованы.

Правда, рассказывают, что свои воспоминания оставил генерал Я.И. Тонконогов, и сейчас они хранятся у его жены, проживающей в Киеве. Но свободного доступа к ним у исследователей, как мне известно, нет.

Исключением оказался бывший начальник разведывательного отдела 6-й армии подполковник В.А. Новобранец. Солидные по объему воспоминания его было целиком опубликованы только в 2009 году, уже после смерти автора. Автор пишет интересно, порой занимательно, но когда начинаешь проверять его по другим источникам, с грустью осознаешь, как много оказалось неточным, ошибочным, а порой даже выдуманным в его мемуарах.

Девяностые годы прошлого века дали возможность познакомиться с зарубежной историографией, в первую очередь, с немецкой. Как оказалось, наш бывший противник приступил к анализу причин своего поражения раньше и качественнее, чем мы занялись историей своей Победы. Уже в середине 50-х годов стали выходить значительными тиражами воспоминания бывших генералов вермахта, началось создание описаний наиболее крупных сражений. Достоинством немецких работ была серьезная опора на архивные материалы, чего советские исследователи вплоть до настоящего времени были лишены.

Именно в 50-е годы появились работы, без которых не обходится теперь ни одно исследование, посвященное истории Уманского окружения, такие как монографии X. Штеетца «Горные егеря под Уманью» и О. Мюнцеля «Танковая тактика». Следует отметить также истории горно-егерских дивизий, участниц битвы, такие как работа X. Ланца «Горные егеря» и Й. Брауна «Горечавка и эдельвейс». Позднее вышла в свет очень качественная монография «Ласка», посвященная боевой деятельности 125-й пехотной дивизии, автором которой был X. Браймайер.

Доступ к данным исследованием позволил взглянуть на историю окружения 6-й и 12-й армий глазами противника и убедиться, что немцы воспринимали бойцов Красной армии как грозного и опасного врага, одолеть которого можно было только по всем правилам военной науки. Как оказалось, немецкое военное командование также было небезупречно, оно допускало многочисленные ошибки, порой переоценивая собственные силы и недооценивая наши. В результате изучения складывалась достаточно любопытная картина противостояния. Оба противника допускали ошибки, многие из которых могли стать фатальными для их планов, поэтому было важно определить, насколько быстро эти ошибки выявлялись и как гибко реагировали для их исправления. Как оказалось, многие причины поражений наших армий крылись уже на стадии принятия решений, даже не столько армейским, сколько вышестоящим, фронтовым, командованием.

Немецкая литература важна еще с той точки зрения, что дает цельную картину сражения если не в полном масштабе, то хотя бы в масштабах сектора. В этом смысле книги X. Штеетца и О. Мюнцеля взаимно дополняют друг друга: один описывал действия пехотных, другой – моторизованных соединений. Немецкие исследования, кроме того, зачастую затрагивают сюжеты, описания которых в отечественной литературе отсутствуют вовсе.

По этой причине при описании отдельных событий опираться пришлось, в основном, на немецкие источники и литературу. И нередко в таких случаях мнение противника оказывалось преобладающим. К сожалению, недостаток или же полное отсутствие по некоторым сюжетам воспоминаний участников с советской стороны не позволяет что-либо противопоставить немецким сведениям.

Начало 2000-х позволило моему поиску вступить в новую фазу. Развитие Интернета существенно расширило сферу моего общения. Он позволил познакомиться с многими людьми, занимающимися сходной тематикой, советы которых оказались для меня очень ценными. В написании этой книги огромную помощь оказали: Е. Федорченко, Е.В. Тонконогова, В.И. Елецкий, В. Тодоров, Ю.И. Шепетов, В. Чайка, Ю.А. Савинов, А. Полищук и К. Соколов. Благодаря их бескорыстной помощи мне удалось существенно расширить источниковую базу, пополнить новыми документами, уточнить имена и судьбы некоторых командиров 6-й и 12-й армий.

В начале 2000-х я попытался начать работу с архивами. Большую помощь материалами оказал Уманский краеведческий архив, прислав несколько десятков страниц воспоминаний ветеранов и описаний боевых действий. Свой вклад внес и родной Государственный архив административных органов Свердловской области. А вот Центральный архив ФСБ на три моих запроса на получение доступа к материалам дел реабилитированных генералов П.Г. Понеделина и Н.К. Кириллова ответил отказом, ссылаясь на действующее законодательство.

Неожиданной находкой оказался выход в 2010 году двух книг – Ю.А. Лискина «Тайники Великой Отечественной» и В.А. Рунова «1941. Победный парад Гитлера». К своей радости, в них я нашел искомые материалы из архивно-следственных дел П.Г. Понеделина и Н.К. Кириллова. И пусть они не в полном объеме, но на настоящий момент их достаточно, чтобы составить представление о том, что произошло в августе 1941 года, глазами командарма-12 и комкора-13.

В 2010 году представилась возможность обратиться к фондам Военного архива Германии. Благодаря помощи Алекса Виттенберга и Андреаса Кунау удалось получить документы отдела Ic (разведка) всех немецких соединений, принимавших участие в битве под Уманью. Среди них оказались многочисленные протоколы допросов советских командиров, которые позволили взглянуть на произошедшую катастрофу глазами ее непосредственных участников.

Плодом этих изысканий стали сначала доклады на конференциях местного уровня, потом статьи и, в конечном счете, предлагаемая книга. Конечно, она ни в коем случае не претендует на исчерпывающее изложение событий начала августа 1941 года под Уманью. Эта книга – промежуточный итог большой работы, которая будет продолжаться.

Олег Нуждин, кандидат исторических наук

Глава 1. Прелюдия к катастрофе

История Уманского окружения долгое время оставалась на периферии исследований, посвященных начальному периоду Великой Отечественной войны. К сожалению, несмотря на обилие появившейся в последнее время литературы, оно по-прежнему уступает исследованиям других сражений, более известных и более «раскрученных», – Московской, Киевской, Сталинградской, Курской битвам.

Окружение 6-й и 12-й советских армий стало следствием развития стратегической ситуации в полосе Юго-Западного и Южного фронтов Красной армии во второй половине июля 1941 года. Войска группы «Юг» противника в данный период действовали на основе Директивы Верховного командования вермахта №33 от 19 июля 1941 г. Противник рассчитывал уничтожить 6-ю и 12-ю армии западнее Днепра концентрированным наступлением, не допуская их отхода за эту реку1   Симонов К. Горькая правда // Наука и жизнь. № 4. 1988. С. 20. Директива Ставки ВК № 00411 главнокомандующему войсками.

[Закрыть]. После захвата г. Казатин, произошедшего 15 июля, были созданы условия, которые позволяли соединениям танковой группы Э. фон Клейста начать поворот на юг, во фланг и тыл оборонявшимся советским войскам. Немецкая 17-я полевая армия 18 июля форсировала Днестр на стыке 18-й армии Южного и 12-й армии Юго-Западного фронтов. Прорыв 17-й армии вермахта создал благоприятную возможность двустороннего охвата 6-й и 12-й советских армий – с последующим их окружением и уничтожением.

Опасность подобного развития событий была осознана как в Ставке Верховного Командования, так и командованием Южного и Юго-Западного фронтов. Директива Ставки, отданная в 16.00 18 июля, предписывала начать отвод 6-й, 12-й и 18-й армий на рубеж Белая Церковь – Китай-город – Гайсин поэтапно к 21 июля. Одновременно предполагалось провести контрудар силами 27-го, 6-го и 64-го корпусов в направлении Житомир – Казатин – Тетиев во фланг 6-й немецкой армии2   Директива Ставки ВК № 00411 главнокомандующему войсками Юго-Западного направления, командующему войсками Юго-Западного фронта об отводе части сил и перегруппировке войск фронта // Русский архив. Великая Отечественная. – М., 1996.Т.5 (1). С. 79.

[Закрыть]. Но предпринятые меры не принесли желаемого результата, и противник, превосходя советские войска по мобильности, вышел на предполагавшиеся рубежи отвода раньше 6-й и 12-й армий. Чтобы не дать замкнуться окружению, командование Южного фронта перебросило навстречу прорывавшемуся на юго-восток немецкому XXXXVIII моторизованному корпусу 2-й мехкорпус генерала Ю.В. Новосельского. Этот маневр должен был помешать немцам завершить окружение двух наших армий западнее города Умань.

Оценив действия противника, Ставка пришла к выводу, что целью их наступления намечены выход к Днепру, овладение переправами между Клевом и Черкассами – с тем, чтобы в дальнейшем развивать наступление на Донбасс. Исходя из этого, была сформулирована задача для Южного и Юго-Западного фронтов: не допустить порыва и выхода немецких войск к Днепру3   Баграмян И.Х. Так начиналась война. – Киев, 1984. С.238.

[Закрыть]. Существенная роль в реализации этой задачи отводилась войскам 6-й и 12-й армий. Им предписывалось занять оборону по восточному берегу реки Синюха, примкнув фланги к 26-й армии Юго-Западного и 18-й армии Южного фронтов4   Боевое донесение штаба Южного фронта Ставке Верховного командования //Лето 1941. Украина. – Киев, 1991.С.299–300.

[Закрыть].

12 июля 1941 г. командующий 1-й танковой группой генерал-полковник Э. фон Клейст завершил концентрацию трех своих моторизованных корпусов в районе Житомира для нового наступления. Немецкие подвижные соединения выбрали движение на юго-восток – на Умань, в тыл отходящим 6-й, 12-й и 18-й армиям. Это позволяло отрезать от Днепра и уничтожить от двух до четырех советских армий. После этого форсирование Днепра и взятие Киева уже не составляли большой проблемы.

На выполнение этой задачи был ориентирован правофланговый XXXXVIII корпус генерала В. Кемпфа в составе 11-й и 16-й танковых дивизий. Именно ему было поручено захватить Умань и тем самым загнать советские армии в «мешок». 16 июля немцами был захвачен Казатин, и началось быстрое продвижение танковых дивизий на юг. Советское командование заметило наметившийся прорыв, и под Умань началась переброска 2-го механизированного корпуса, а 18 июля соединения 26-й армии нанесли контрудар по частям III корпуса генерала Э. фон Макензена, заставив его временно перейти к обороне. Из-за возникшей угрозы было приостановлено движение XXXXVIII корпуса.

Для вермахта итоги сражения под Винницей оказались малоутешительными. Ведь они рассчитывали провести здесь окружение значительной части войск Юго-Западного фронта, по крайней мере, пятидесяти тысяч человек, но эти расчеты не оправдались. Основная масса советских войск избежала окружения и отступила на юго-восток, сохраняя порядок и дисциплину5   Lanz Н. Gebirgsjager. Die 1. Gebirgsdivision. 1935–1945. – Bad Nauheim, 1954. S. 142.

[Закрыть]. Для войск 17-й немецкой полевой армии вновь главной задачей становилось преследование. Перед немецкими войсками была поставлена цель: продолжать операцию по окружению и уничтожению 6-й, 12-й и 18-й армий, стараясь не допустить их отхода за Днепр. В рамках достижения этой цели 6-я полевая армия наступала на Киев, расширяя разрыв между Юго-Западным и Южным фронтами.

В образовавшуюся брешь вклинивались моторизованные и танковые дивизии 1-й танковой группы Э. фон Клейста. Уже 16 июля они достигли Белой Церкови, откуда повернули на юг, постепенно оттесняя 6-ю и 12-ю армии от Днепра. Непосредственно против армий П.Г. Понеделина и И.Н. Музыченко действовала 17-я полевая армия генерала К. фон Штюльпнагеля. Ее XXXXIV армейский корпус формировал северный фас окружения, XXXXIX горный корпус образовывал западный фас. С юга к нему примыкал LII армейский корпус, а также шесть дивизий 11-й армии, наступавшие в общем направлении на Первомайск.

Противнику для проведения операции не хватало второй моторизованной группы, которая могла бы совместно с 1-й танковой группой совершить быстрое окружение. Пехотные части вермахта, задерживаемые выставляемыми заслонами и частыми контратаками советских войск, не успевали совершить их охват. Для 6-й и 12-й армий, при условии сохранения ими подвижности, сохранялась возможность избежать окружения и уничтожения.

Быстрому продвижению немцев мешала и погода. Конец июля ознаменовался сильными проливными дождями, которые привели дороги, и без того не самые идеальные в негодность. Только 27 июля наступило временное улучшение метеоусловий, правда, вновь ненадолго.

iknigi.net

Заключение. Уманский «котел» [Трагедия 6-й и 12-й армий]

Уже в начале августа 1941 года Генштаб, Ставка Верховного Главнокомандования и Командование Юго-Западного направления попытались расследовать причины поражения и определить виновных (хотя И.В. Сталин еще до окончания разбирательства возложил ответственность лично на командующего Южным фронтом И.В. Тюленева[410]). Были сделаны запросы командующему Южным фронтом от имени Главнокомандующего Юго-Западным направлением (7 августа) и Генштаба и Ставки (9 августа). Но И.В. Тюленев внятно объяснить ситуацию с окруженными войсками и их судьбу не смог. В последнем случае, говоривший от имени Ставки и лично товарища Сталина Г. М. Маленков, поняв, что командование Южного фронта не владеет информацией о действиях двух своих армий, отдал распоряжение разобраться и доложить к 14 часам 10 августа[411].

Очевидно, что Г.М. Маленков был прав, когда утверждал, что командование Южным фронтом вплоть до 8 августа не знало, что происходит с окруженными армиями, хуже того, оно не обработало даже те данные, которые уже поступили в его штаб.

Доклад И.В. Тюленева Главкому Юго-Западного направления содержал также оценку мероприятий командования фронта по обеспечению вывода окруженных войск. Командующий Южным фронтом утверждал, что были предприняты все необходимые меры, выход армий с 20 по 30 июля был обеспечен действиями 2-го механизированного корпуса и погранотрядов. Необходимая помощь была оказана со стороны 18-й армии и 223-й дивизии, вся авиация фронта работала на группу Понеделина. Главная причина, по мнению И.В. Тюленева, заключалась в неоправданной «медлительности выхода» со стороны П.Г. Понеделина, более того, командующий группой якобы проигнорировал указания командования фронтом о предпочтительности выхода в южном направлении и не проявлял инициативы («насчет движения Понеделина на юг – Понеделин в инициативе не связывался, а, наоборот, ему твердили постоянно об этом»).

Пленные красноармейцы ожидают отправки в лагеря Польши и Германии в глиняном карьере кирпичного завода известном как «Уманская яма». Данные о точном количестве прошедших через этот лагерь бойцов и командиров Красной армии и учете умерших отсутствуют

Еще одной причиной неудачи являлся запрет (видимо, со стороны командования Юго-Западного направления) на перегруппировку сил 18-й армии, что не позволило создать более выгодную группировку. В заключение делался вывод, что «отношение к Понеделину со стороны Военного совета фронта было и есть самое серьезное»[412]. Таким образом, И.В. Тюленев сделал все, чтобы снять ответственность за поражение двух армий с командования фронта, с себя лично и переложить ее на командование 6-й и 12-й армий, в первую очередь – на П.Г. Понеделина и, частично, на командование Юго-Западного направления.

Пленный полковник Красной армии, захваченный солдатами 125-й пехотной дивизии

Командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко (1901–1970) в плену

В своем докладе И.В. Тюленев, мягко говоря, был не совсем искренен. В пунктах 5 и 6 указывалось, что «авиация фронта все внимание концентрирует на помощь Понеделину», тогда как она имела задачи по оказанию содействия также и 9-й и 18-й армиям Южного фронта. Непосредственная поддержка пехоты, борьба с авиацией противника над полем боя не велась. Утверждение в пункте 6 о том, что командование Южного фронта постоянно твердило Понеделину о необходимости прорываться на юг, вообще не соответствует действительности. Ведь именно И.В. Тюленев своей волей отменил приказ Главкома Юго-Западного направления от 3 августа о прорыве на юг, распорядившись выходить из окружения в восточном направлении. И, если вспомнить о том, что в штабе И.В. Тюленева приказ И.Н. Музыченко от 4 августа обнаружили только 9 августа в нераспечатанном виде, то слова о «самом серьезном» отношении Военного совета фронта к группе Понеделина выглядят как неумелая попытка самооправдания.

Командующий 12-й армией генерал-майор П.Г. Понеделин (1893–1950) и командир 13-го стрелкового корпуса 12-й армии генерал-майор Н.К. Кириллов (1897–1950). Немцы широко использовали факт сдачи в плен столь высокопоставленных офицеров Красной армии, в том числе и эту фотографию, в пропагандистских целях

Тем не менее своим докладом И.В. Тюленев сумел снять с себя ответственность. Во всяком случае, никакого наказания он не понес и в вину ему гибель двух армий никогда не ставили.

Но доклад наряду с другими обстоятельствами сыграл свою пагубную роль в судьбе самого генерала П.Г. Понеделина. Уже 16 августа 1941 года Ставка издала приказ № 270, в котором командарм-12 был фактически объявлен предателем, командиром, добровольно сдавшимся в плен и бросившим свои войска на произвол судьбы. 25 августа 1950 года по приговору Военной коллегии Верховного суда за потерю управления войсками и сдачу в плен П.Г. Понеделин был приговорен к высшей мере наказания.

Наиболее ярко масштаб поражения характеризуют потери, понесенные в сражении. Как известно, исходными данными, зафиксировавшими количество попавших в плен советских военнослужащих, стала немецкая статистика. Первые цифры были названы уже спустя несколько дней после окончания битвы в приказах XXXXIX корпуса и 17-й армии, непосредственно принимавших участие в сражении. Трофеи XXXXIX корпуса составили: 513 орудий всех калибров, 85 противотанковых и 60 зенитных орудий, 36 минометов, 663 пулемета, подбито 54 танка и 58 бронемашин. Еще 186 танков и 603 орудия были записаны на счет частей 1-й танковой группы.

Всего к 8 августа взяты в плен:

– частями 17-й армии – 52 800 человек;

– частями 1-й танковой группы – 45 507 человек[413]. Всего, таким образом, в плену оказались: 98 307 бойцов и командиров.

В итоговом документе об итогах Уманского сражения, подготовленном штабом XXXXIX корпуса, количество взятых пленных определено так: 381 командир и 62 230 красноармейцев, 2 300 раненых, всего – 64 911 чел. Если суммировать их с количеством пленных, взятых 1-й танковой группой, получится 110 418 чел., что больше обычно указываемой цифры в 103 тыс. чел. На поле боя обнаружено 18 500 тел погибших красноармейцев и командиров[414]. Следовательно, на основании данных противника в окружении оказалось не менее 128 900 командиров и красноармейцев.

В советской историографии немецкие данные встретили ожесточенную критику. Один из непосредственных участников событий, бывший начальник разведывательного отделения штаба 6-й армии полковник В.А. Новобранец, в своих воспоминаниях, заочно полемизируя с немцами, привел иную численность группировки советских войск. В своем рассказе об Уманском сражении он назвал цифру окруженных в 45–50 тыс. человек[415], из чего следовало, что приведенные немцами данные являются существенно завышенными. С ним солидарен другой очевидец этих трагических событий – Е.А. Долматовский. В своем документальном повествовании «Зеленая брама» он написал так: «Как участник тех событий, хочу сказать, что в названном районе и всего-то вряд ли было 103 тысячи советских военнослужащих»[416]. Поэт, а в 1941 г. – батальонный комиссар, – Е.А. Долматовский допускал, что в окружении могло оказаться до 100 тыс. советских бойцов, но считал, что в плен попали не более половины из них. Немцы же удвоили количество пленных, «а поскольку известно, что круглым цифрам меньше доверяют… приписали еще три тысячи»[417]. Как видим, непосредственные участники событий с советской стороны, не имея под руками точных данных, называли существенно меньшее количество окруженных и плененных войск, чем немцы. И В.А. Новобранец, и Е.А. Долматовский полагали, что в плен попало ок. 50 тыс. бойцов и командиров, тем самым невольно преуменьшая размеры катастрофы, постигшей 6-ю и 12-ю армии.

Как видим, расхождение в цифрах получается весьма существенное, что требует дополнительного обоснования и объяснения. Для анализа событий конца июля – начала августа 1941 г. требуется определить, кто в действительности прав и какое количество советских военнослужащих приняло участие в Уманском сражении, погибло в боях или попало в плен.

Одними из первых попытку переосмыслить имевшиеся данные предприняли И.А. Дугас и Ф.Я. Черон. Опираясь на приведенное в немецких документах количество военнопленных, захваченных под Уманью, они попытались рассчитать количество раненых и погибших и тем самым определить общее количество советских войск, оказавшихся в окружении. В итоге у них получилась почти фантастическая цифра – 228 000 человек[418].

Авторы четырехтомного издания «Великая Отечественная война» приводят иные данные по этому вопросу. По их сведениям, с начала войны 6-я и 12-я армии потеряли 46 844 человек, из которых 27 667 пропавшими без вести. Тем не менее к 20 июля объединения насчитывали в своих рядах ок. 129 500 человек, более 1000 орудий и 384 танка[419]. Количество бойцов в 6-й и 12-й армиях, равное 129,5 тыс. человек, подтверждается статистическим исследованием, проведенным под общим руководством генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева. Поэтому вышеназванную цифру можно считать вполне достоверной, более того, официально признанной Министерством обороны России[420].

В фонде 12-й армии сохранились сведения о количестве потерь этого объединения с 22 июня по 27 июля. Они составили 37 124 человека, из которых 23 251 пропавшими без вести, 2956 погибшими и 4988 ранеными[421]. Приведенные данные вполне однозначно свидетельствуют, что обе армии понесли большие потери, но мало что говорят о том, сколько войск оказалось в окружении.

Некоторое представление о численном составе 6-й и 12-й армий к началу Уманского сражения можно составить из донесений Военного совета и штаба Южного фронта от 27 июля и 7 августа и боевого донесения штаба 6-й армии от 26 июля 1941 г. К сожалению, точные сведения о количестве личного состава в этих документах отсутствуют, поскольку ряд расчетов произведен в процентах по отношению к штатам. По ряду частей и соединений данные не приведены вовсе.

Картина по 6-й армии выглядит следующим образом. В трех дивизиях 37-го корпуса насчитывалось 7 тыс. человек, в 49-м – 25 % личного состава, в 16-м мехкорпусе – не более двух батальонов пехоты. Кроме них: в 10-й дивизии НКВД – 1 тыс., в группе полковника П.С. Фотченкова – 1200 чел., в 211-й бригаде – 250 чел., в 189-й дивизии – 75 % от штата, а в 173-й – два батальона. В сумме это давало около 36 000 человек. В корпусах 12-й армии на 20 июля оставалось: в 24-м механизированном и 13-м стрелковом – ок. 30 %, в 8-м – 40 % от штата, что при соответствующем перерасчете составляло около 33 000 чел.[422] Таким образом, общая численность обеих армий, отраженная в донесениях, находилась в пределах 69 000 человек, что примерно соответствует данным В.А. Новобранца и Е.А. Долматовского.

Однако вышеприведенные данные по армиям за 27 июля находятся в разительном противоречии с «Донесением штаба Южного фронта от 7.8.41…», согласно которому в стрелковых частях 6-й армии на 1 августа насчитывалось всего 10 793 чел., вооруженных 7 235 винтовками и 209 станковыми пулеметами. По 12-й армии точные цифры вновь не приводятся, указано только, что некомплект личного состава в ней составлял 70 %[423]. Выходит, что в 6-й и 12-й армиях к 1 августа осталось что-то около 35–40 тыс. бойцов и командиров.

Здесь следует подчеркнуть, что «Донесение…» было составлено задним числом, а именно 7 августа 1941 года. При этом в нем отмечено, что это «только что полученные данные»[424]. Но известно, что к 7 августа устойчивой связи с окруженной группировкой не существовало, так как она была утрачена еще 5 августа, и никакие новые данные о ее численном составе в штаб Южного фронта поступить не могли. Очевидно, что сведения, представленные штабами 6-й и 12-й армий, не являются тем источником, на основании которого было составлено названное «Донесение…». Следовательно, данные взяты из какого-то иного документа, происхождение и содержание которого пока остается неизвестным, и определить степень его достоверности не представляется возможным.

Как мы видим, все вышеприведенные данные противоречат одно другому и не соотносятся с информацией Юго-Западного фронта по 6-й и 12-й армиям по состоянию на 20 июля (около 130 тыс.). При этом разница составляет от 35 до 100 тыс. человек. Понести такие потери за две недели боев, даже с учетом их интенсивности, вряд ли было возможно, особенно если учесть, что за весь предшествующий период войны обе армии потеряли «всего» 47 тыс. человек. Можно предположить, что приведенные цифры также не точны, или же некоторые части и даже соединения оказались в перечне соединений и частей пропущенными. Однако даже таким способом сложно объяснить разницу в десятки тысяч бойцов.

Вероятное объяснение обозначенным противоречиям в численности 6-й и 12-й армий можно найти в донесении Военного совета Южного фронта за 27 июля 1941 г. В нем указано, что «численность этих армий составляет примерно 25–30 % штат[ной] численности… Из докладов видно, что 6 а(рмия) имеет не больше как 15–20 тысяч штыков… Численность и состояние 12 а[рмии] несколько лучше»[425]. Иными словами, можно предположить, что речь в донесениях от 27 июля и 7 августа 1941 г. шла не о количественном составе армий в целом, а только о численности ее боевых частей, без учета тылов и частей обеспечения.

Сделанный вывод подтверждается телеграммой генерала П.Г. Понеделина от 6 августа, в которой он указал, что располагает 20 тыс. штыков[426]. И это без учета ушедшей в прорыв накануне ударной группы 6-й армии и потерь, понесенных 4 августа 13-м корпусом. Следовательно, только в боевых частях 6-й и 12-й армий, оказавшихся в окружении, насчитывалось не менее 40 тыс. штыков. А если учесть, что тыловые подразделения несли несравненно меньшие потери, то суммарная численность войск должна быть существенно выше.

Видимо, за основу подсчета следует взять данные за 20 июля, предложенные авторами «Великой Отечественной войны», в количестве 129,5 тыс. человек как численности всех войск 6-й и 12-й армии. Также следует учитывать количество личного состава 2-го мехкорпуса, который сначала находился в подчинении штаба Южного фронта, а впоследствии вошел в состав 6-й армии. Когда он вышел на Уманское направление, т. е. 20 июля, в нем насчитывалось 28 381 чел., из них – 10 915 чел. в составе 11-й танковой, 8008 – в составе 16-й танковой, 7081 чел. – в составе 15-й моторизованной и еще 2377 чел. в составе управления и корпусных частей[427]. В результате получатся цифра примерно в 157,9 тыс. чел., боровшихся на уманском направлении в конце июля – начале августа 1941 г.

Теперь попробуем определить количество бойцов и командиров, попавших в окружение и не вышедших из него. Те, кто сумел вырваться из кольца, выходили в полосе обороны двух фронтов – Юго-Западного и Южного. Статистику окруженцев вел бывший начальник штаба 6-й армии комбриг Н.П. Иванов в течение 11–15 августа 1941 г.[428]

Как видно из подсчетов комбрига Н.П. Иванова, из окружения в полосе Южного и Юго-Западного фронтов к 17 августа вышло всего около 5 тыс. бойцов и командиров. Однако названное количество входит в противоречие с теми данными, которые доложил в Ставку Верховного Главнокомандования и в Генеральный штаб командующий войсками Южного фронта генерал И.В. Тюленев.

Известно, что уже в начале августа 1941 года выше руководство СССР и командование Красной армии попытались установить масштаб поражения 6-й и 12-й армий. От имени Главнокомандующего Юго-Западным направлением (7 августа) и Генштаба и Ставки (9 августа) были направлены запросы командующему Южным фронтом с требованием разъяснить ситуацию. Однако генерал И.В. Тюленев внятно объяснить положение и судьбу окруженных армий не смог. На вопрос о количестве вышедших из окружения генерал ответил, что таковых имеется 10–15 тыс. человек, около 2 тыс. автомашин и несколько орудий. Однако говоривший от имени Ставки и лично товарища Сталина Г.М. Маленков заподозрил, что командование Южного фронта дает не совсем точную информацию, и отдал распоряжение разобраться и доложить к 14 часам 10 августа[429].

Получив прямое указание из Москвы, командование и штаб Южного фронта принялись всерьез анализировать, что же произошло. Начался разбор документов и поиск необходимых для доклада сведений. В 12.30 9 августа обнаружились в запечатанном виде приказы командующего 6-й армией № 0077 и 007 8[430]. Несмотря на то, что пакет был адресован «Командующему Южного фронта», его вовремя не вскрыли и с содержанием не ознакомились. Выяснилось также, что в штабе Южного фронта учет по выходившим из окружения частям и подразделениям не велся, вследствие чего подготовить доклад И.В. Тюленев смог не к 10, а только к 11 августа.

Для подготовки ответа были подключены работники оперативного отдела штаба фронта. Итогом их деятельности стал документ под названием «Справка о количестве вышедших из окружения людей и имущества из 6-й и 12-й армий», составленный за подписью командующего 18-й армией генерала А.К. Смирнова[431]. Очевидно, что содержащиеся в нем сведения относятся к тем, кого учли в полосе этого объединения, однако кто-то красным карандашом подписал сверху: «в границах Юж. фронта». В справке в качестве бывших окруженцев были учтены 300 военнослужащих 24-го дорожно-эксплуатационного полка, 500 человек, направленных на укомплектование 223-й дивизии, два батальона связи (всего до 1000 человек), обоз (2900 человек), отряд, сформированный в Новой Одессе (1500 человек), задержанные заградительными отрядами (3500 человек), а также начсостав 350 человек, и, отдельно, 168 старших и средних, 55 младших командиров, 384 красноармейца и 104 шофера из 6-й армии. Из 12-й армии выбрались 895 автомашин, а из 6-й – 120. Всего, таким образом, в полосе 18-й армии вышли из окружения 10 961 человек и 1015 автомашин. Без изменений вышеприведенные цифры командующий Южным фронтом генерал И.В. Тюленев включил в Боевое донесение № 0035, которое в 11.30 11 августа направил для доклада И.В. Сталину, отметив, что «сколько вышло перед Юго-Западным фронтом – не учтено»[432].

Перед нами два довольно примечательных документа. Прежде всего, обращает на себя внимание явное расхождение количественных данных донесения генерала И.В. Тюленева с результатами работы комбрига Н.П. Иванова, который вел статистику по двум фронтам – Южному и Юго-Западному. Напомним, что, по его данным, к 18 августа вышли около 5 тыс. бойцов и командиров, а, по информации генерала И.В. Тюленева, к 11 августа и только на Южном фронте – 11 тыс. человек.

Если точность приведенных в «Справке» цифр проверить сложно и ее приходится принимать на веру, то принадлежность всех названных бойцов и командиров к вышедшим из окружения вызывает обоснованные сомнения. Так, в воспоминаниях наших ветеранов или в немецких документах обнаружить 24-й дорожно-эксплуатационный полк среди оказавшихся в окружении войск пока не удалось. В «Справке» и Боевом донесении утверждается, что из бывших воинов 6-й и 12-й армий был сформирован отряд в Новой Одессе. Однако если посмотреть на карту, то легко убедиться, что от южной границы окружения до Новой Одессы по прямой не менее 150 км. Получается, что вырвавшиеся с боями воины смогли пройти такое расстояние по фактически открытой местности при противодействии противника всего за 5 дней, т. е. по 30 км в сутки, что крайне маловероятно.

Кроме того, в справке присутствуют два безымянных батальона связи, в которых насчитали до 1000 человек. По штату 04/400 в батальоне связи стрелковой дивизии состояло всего 278 бойцов и командиров, в батальоне связи механизированного корпуса (штат 010/21) чуть больше – 288. Получается, что в двух батальонах никак не могло быть свыше 576 бойцов и командиров. А ведь они вырвались из окружения и должны были понести потери. Обращает на себя внимание факт, что в окруженцы записали всех, задержанных заградительными отрядами. Однако нельзя исключать, что среди таковых были также отставшие от своих частей и дезертиры, находившиеся вне кольца. Складывается впечатление, что для доклада И.В. Сталину штабы 18-й армии и Южного фронта постарались занести в отчетные списки как можно больше людей для того, чтобы итоговая сумма показалась как можно более крупной, а размер поражения – как можно меньшим.

В итоге все равно получились существенно иные цифры относительно вышедших из окружения, чем сделанные комфронта ранее 9 августа в докладе Г.М. Маленкову. По «уточненным» данным, оказалось, что прорвались не 10–15 тысяч, а всего 10 961 человек, не 2 тысячи автомашин, а 1015. Наиболее показательным оказался подсчет орудий. Дотошный Г.М. Маленков специально поинтересовался их количеством, на что получил уверенный ответ, что «встречали до шести-восьми орудий» прорвавшихся через линию фронта. Такая фраза давала основания предполагать, что вышло довольно значительное их число. После «уточнения» выяснилось, что вышло всего два орудия.

Поэтому, видимо, следует принять как наиболее точные и отвечающие реальности данные, собранные комбригом Н.П. Ивановым, а не генералом И.В. Тюленевым, т. е. – ок. 5 тыс. человек. Еще 3620 раненых успели эвакуировать до того, как кольцо захлопнулось[433]. К ним нужно прибавить еще около 3 тыс. человек, в основном из состава 190-й дивизии, которые уже 24 июля вышли в район Смелы и оказались вне окружения[434]. Кроме того, известно, что успели выйти тылы 16-й танковой дивизии, какие-то части 192-й горно-стрелковой дивизии, но об их численности ничего не известно. Известно также, что в составе Южного фронта действовали отряд из 1000 чел. и батальон, сформированные, соответственно, из тылов 11-й танковой дивизии и тылов 6-й и 12-й армий[435]. Все они дают нам цифру примерно в 13 000 бойцов и командиров, которые вышли из окружения или, числясь в составе 6-й и 12-й армий, смогли его избежать. Она очень приблизительная, в действительности таковых, видимо, оказалось существенно больше, поскольку группами и поодиночке красноармейцы выбирались всю вторую половину августа и часть осени 1941 г. Кроме того, достаточно большое количество осталось на оккупированной территории или ушло в партизаны. Поэтому не будет большим преувеличением, если количество оказавшихся вне кольца и вышедших из окружения воинов 6-й и 12-й армий округлим до 15 тыс. человек.

Теперь попытаемся определить количество войск, оказавшихся в «котле» под Уманью. Он образовался 2 августа, следовательно, потери, понесенные с 20 июля по 1 августа войсками 6-й и 12-й армий, а также 2-м мехкорпусом, не могут быть отнесены к боям в условиях окружения. Расчет показывает, что до этого времени среднесуточные потери составляли примерно 1567 чел. Если взять их за основу, тогда с 20 июля до 1 августа армии потеряли около 15 700 бойцов и командиров. Следовательно, в окружении с 1 августа осталось около 127 000 чел. (157 900 (общая численность 6-й и 12-й армий и 2-го мехкорпуса на 20 июля) – 15 700 (расчетное количество потерь, понесенных ими до момента окружения) – 15 000 (вышедшие из окружения и не попавшие в него) = 127 200 чел.).

По немецкой статистике, как известно, попали в плен 110 000 чел., погибли в боях 18 500 советских воинов, следовательно, в окружении находилось не менее 128 500 чел. Как видим, расчетные цифры в основном совпали с немецкими данными о советских потерях.

Отдельной проблемой остается вопрос о количестве танков в составе окруженной группировки советских войск. По немецким данным, XXXXIX корпус уничтожил 54 танка и 58 бронемашин, XXXXVIII – еще 186. Всего, таким образом – 240 танков.

Е.А. Долматовский, заочно полемизируя с генералом К. Типпельскирхом, заявлял: «можно не верить мне, если я скажу, что почти не видел танков в окружении. Но ведь не я один, сотни оставшихся в живых участников тяжелейших боев с 4 по 6 августа утверждают, что на нашей стороне действовало тогда лишь 4 танка. Если бы у нас были танки, не пришлось бы имитировать танковую атаку артиллерийскими тягачами и колхозными тракторами»[436].

Как и в ситуации с военнослужащими, попавшими в окружение, с количеством танков также нет определенности. Известно, что на 20 июля в 12-й армии насчитывалось 8 Т-26, 2 Т-37 и 23 бронемашины. На 1 августа в 16-м мехкорпусе было 1 средний танк, 29 БТ и Т-26, 26 бронемашин[437]. Поэтому основная масса бронетанковых сил была представлена техникой 2-го механизированного корпуса.

Это соединение, переброшенное под Умань к началу 20-х чисел июля, почти не принимало участия в боях. На 20 июля согласно докладу начальника штаба корпуса полковника Н.И. Сучкова в его соединениях находилось:

– 200 танков и 73 бронемашины в 11-й танковой дивизии;

– 120 танков и 45 бронемашин в 16-й танковой дивизии;

– 180 танков и 40 бронемашин в 15-й моторизованной дивизии.

Всего, таким образом, корпус насчитывал 500 танков и 153 бронемашины. Разумеется, не все они были боеспособны, существенная часть нуждалась или находилась в ремонте. Но сколько именно, по докладу полковника определить невозможно.

По сведениям помощника командующего Южным фронтом по автобронетанковым войскам, картина выглядела иначе и представлялась менее обнадеживающей. В 11-й танковой дивизии имелось в наличии 10 КВ, 46 Т-34, 120 ВТ, из которых на ходу – всего 20, и пять Т-26; в 16-й танковой – 40 БТ и 55 Т-26; в 15-й моторизованной – 161 БТ, из них исправны – 75, 27 Т-37. По его подсчетам выходило, что в трех соединениях 2-го мехкорпуса имелось 464 танка, но из них были боеспособны только 278.

Въехавший в хату в районе Умани и оставленный экипажем советский легкий танк БТ-7. Июль – август 1941 г. (nemirov41. forum24.ru)

Солдаты Вермахта фотографируются на броне советского легкого танка БТ-7, брошенного в районе Умани. Июль-август 1941 г.

К 1 августа, по данным автобронетанкового отдела Южного фронта, во 2-м мехкорпусе количество танков составило:

– в 11-й танковой дивизии – 1 тяжелый, 18 средних, 15 БТ, 5 Т-26, 43 бронемашины;

– в 16-й танковой дивизии – 9 БТ, 26 Т-28, 48 бронемашины;

– в 15-й моторизованной дивизии – 60 БТ, 27 Т-37, 39 бронемашин[438].

Всего, таким образом, 161 танки 130 бронемашины. Объяснить разницу можно разной методикой подсчета. Полковник Н.И. Сучков привел данные по всей находившейся в дивизиях корпуса бронетехнике, тогда как помощник комфронта – только по боеспособным.

Из всех вышеприведенных данных можно сделать вывод, что в районе Умани оказались сконцентрированы значительные бронетанковые силы – около трехсот единиц, значительная часть из которых оказалась впоследствии в окружении, и там были уничтожены.

Артиллеристы войск СС с 75-мм легким пехотным орудием le. IG 18 в Умани. Август 1941 г.

По меркам 41-го года битва под Уманью дорого обошлась немцам. По данным X. Штеетца, победа обошлась им в 107 офицеров и 2770 унтер-офицеров и солдат только убитыми[439]. По данным штаба XXXXIX горно-егерского корпуса, потери дивизий оказались следующими:

– 1-я горно-егерская дивизия – 22 офицера и 514 унтер-офицеров и рядовых;

– 4-я горно-егерская дивизия – 47 офицеров и 1516 унтер-офицеров и рядовых;

– 97-я пехотная дивизия – 13 офицеров и 177 унтер-офицеров и рядовых;

– 125-я пехотная дивизия – 19 офицеров и 643 унтер-офицера и рядовых;

– 295-я пехотная дивизия – 5 офицеров;

– корпусные части – 1 офицера и 20 рядовых.

Всего, таким образом, с 31 июля по 7 августа 1941 г. потеряно 102 офицера и 2775 унтер-офицера и рядовых[440].

Брошенные под Уманью советские средние бронеавтомобили БА-10 и уходящая на восток колонна немецких войск. Июль – август 1941 г.

В подсчетах потерь есть видимые разногласия. Так, 125-я дивизия, по мнению X. Браймайера, потеряла в «битве за Подвысокое» 20 офицеров, 472 унтер-офицера и рядовых убитыми, 69 офицеров и 1372 унтер-офицера и рядовых ранеными, 12 унтер-офицеров и рядовых пропавшими без вести. Суммарные потери дивизии составили 89 офицеров и 1856 унтер-офицеров и рядовых[441].

Потери XXXXVIII и XIV моторизованных и XXXXIV армейского корпусов неизвестны, но, видимо, сопоставимы с вышеназванными. Тем не менее понесенные в сражении под Уманью потери оказались для противника очень высокими, поскольку за весь предшествующий месяц они составили для XXXXIX корпуса всего 50 офицеров и 2112 унтер-офицеров и рядовых убитыми (т. е. примерно столько же, сколько за 10 дней августа). Но немецкие были несопоставимы с огромными потерями, понесенными войсками Южного фронта.

Красноармейцы, попавшие в плен в районе Умани, помогают своим товарищам. Август 1941 г. (Снимок немецкого военного фотокорреспондента)

Несмотря на это, нужно сказать, что сопротивление советских войск под с. Подвысокое и Копенковатое было героическим. Это признавали и сами немцы, именуя обоюдные действия словом «битва», «сражение». Немецкие солдаты считали, что им противостоял достойный противник, победа над которым достойна особой похвалы. В память об участии в Уманской битве каждый солдат XXXXIX корпуса в течение трех дней – 9, 10 и 11 августа, – носил на своем кепи приколотую дубовую веточку[442]. А Боевое знамя 283-го корпусного артполка, как говорят, некоторое время украшало кабинет командира XXXXIX корпуса генерала Л. Кюблера.

Следующая глава >

document.wikireading.ru

Уманский котел: трагедия 6-й и 12-й армий

Что в содержании? Это подневное описание боевых действий с 25 июля по 7 августа 1941 года, предваряемое оперативной обстановкой на Правобережной Украине к началу этого периода и завершаемое итогами Уманского сражения, написанное с упором на советские и немецкие источники, примерно в равном соотношении. Только естественно, как и со многими описаниями окружений 1941-42 годов, последние дни организованного сопротивления даются в основном на основе немецких боевых отчетов, потому что прекращение деятельности штабов и связи с вышестоящим командованием оставляет историкам в будущем разве что воспоминания выживших. Плюс протоколы допроса пленных советских офицеров и список командного состава в приложении. Единственным минусом всего исследования я нашел только тотальное отсутствие хоть одной карты сражения на страницах книги, в итоге я нашел на просторах Сети примерно с десяток карт отдельных этапов сражения разного качества и иногда противоречивой информации, включая сканы из сомнительного креатива Рунова, и ориентируясь по ним, читал книгу у ноутбука.

На уровне театра боевых действий Уманский котел интересен прежде всего тем, что немецкие “канны” качественно отличались от других крупных окружений 41-го. Если под Белостоком, Минском, Лугой, Вязьмой немецкие подвижные войска – танковые группы, механизированные корпуса или отдельные танковые и моторизованные дивизии проламывали оборону советских войск и соединялись в тылу оборонявшихся, а за ними в прорыв шел становой хребет блицкрига – немецкие пехотные части, которые обкладывали оборонявшихся и добивали котел. Как правило порывы из окружения с большими потерями в личном составе и материальной части удавались в тот момент, когда танкистов и панцергренадеров Вермахта еще не сменили более плотные пехотные корпуса и дивизии, и боевой порядок окружающих остается с прорехами. Плюс также личные привычки вроде неистово ломиться вперед и вперед как у Гудериана в Белоруссии-41. Умань интересна тем, что первая танковая группа фон Клейста образовала только северный фас окружения и замкнула кольцо с востока. Немцы вообще планировали окружить все три советские армии на Юго-Западе Украины западнее Днепра, при этом Panzergruppe-1 играла роль молота, заходящего к днепровским переправам в большой излучине реки, а идущие от границ 7-я и 11-я пехотные армии Вермахта играли роль тарана-наковальни. Окружить всех не получилось, когда после взятия Винницы идущие практически по компасу прямо на восток немецкие танковые части начали уклоняться к юго-востоку заходя в тыл 6-й и 12-й советским армиям. С запада советские армии подпирала 17-армия, а роль охватывающей южной клешни сыграли выходцы из альпийских земель Баварии и Австрии 1-й горнострелковой дивизии (часто называемой по эмблеме “Эдельвейсом”) и менее известной “Горечавки” - 4-ой гск дивизии. Они совершили скоростной забег вглубь раздробленного Южного фронта, практически не встречая организованного сопротивления. 30 июля 1941 4-я гск дивизия вообще поставила чуть ли не абсолютный рекорд пехотного марша Второй Мировой, пройдя по нейтральной территории 45 километров, что по меркам даже моторизованных войск было очень быстро. Конечно, свою роль сыграло и облегченное снаряжение егерей, их молодость и выносливость, требуемая для боев в горах, но тем не менее я не припоминаю подобной прыткости где-либо еще. По меркам довоенных учений Вермахта дневной марш совершался обычно на 28-30 километров, те же самые 45 километров обозначены как предельные в советском ПУ-42. Это ведь не просто идти, а с полной боевой выкладкой, неся на себе оружие или там 12-кг MG-34.

Организационный бардак советской стороны в 6-й и 12-й армии, и в Южном фронте в целом кажется сделал все, чтобы завести больше ста тысяч человек в окружение. От неразгадывания немецкого замысла подвижных частей, до “проглядывания” выхода немецких горных стрелков на пути отхода со стороны командования. Вывести войска из-под удара было возможно. Но личная конкуренция и конфликт между командующими армиями Понеделиным и Музыченко, неприязнь возникла после приказа ставки объединить остатки двух армий в т.н. группу Понеделина. Все это усилило неразбериху и дезорганизацию войск, а командующий Южным Фронтом Тюленев откровенно “забил” на команду Буденного всех выводить, но вынашиваемую операцию по смыканию флангов армий, а потом и деблокады окруженных провести не смог. Зато много обещал, и войска из котла в основном пробивались в южном направлении через плотные порядки немецкой пехоты напротив мнимого удара войск ЮФ. В то время как немногочисленные примеры прорыва к северу, через немецкие подвижные соединения удались куда лучше. Больно читать, как в котле Музыченко собрал оставшиеся танки, высадил танкистов, посадил командный состав и пошел на прорыв, по сути бросив подчиненные войска на Понеделина. Далеко не ушел, немцы колонную разгромили и взяли в плен генерала. Понеделин попал в плен позже, но по гримасе судьбы был расстрелян в 1950 году за сдачу и разгром ввереных войск, а Музыченко реабилитировали и он умер своей смертью в 1970-м.

mitra-books.com

Уманский котел. 1941. Победный парад Гитлера [Правда об Уманском побоище]

Уманский котел

К середине июля 1941 года план блицкрига, задуманный германским командованием, в основном сбывался. А. Гитлер в эти дни все чаще находился в приподнятом настроении. Он любил созывать совещания высших военачальников, часто обращался к карте военных действий, делал смелые выводы. В его лексике все чаще звучали фразы «мы сделали» и «я хочу». Зачастую, позабыв о действительности, он начинал рассуждать о будущем великой Германии так, словно все проблемы борьбы с Советским Союзом уже были решены.

В. Браухич и Ф. Гальдер в своих рассуждениях были значительно осторожнее. Огромные потери германских войск в первых операциях, несмотря на значительные потери РККА, постоянно возрастающее сопротивление советских войск красноречиво говорили о том, что рассчитывать на легкую и быструю победу над Советским Союзом не стоит. Эта же мысль все чаще звучала из уст других высших военачальников Германии, которые постоянно требовали дополнительных резервов и жаловались на непредвиденные трудности.

В то же время наступление германских войск на киевском направлении развивалось успешно. Там решительно действовала 1-я танковая группа, соединения которой занимали один населенный пункт за другим. Командовал этой группой генерал Э. фон Кляйст.

Эвальд фон Кляйст (в советской литературе – Клейст) был уже немолодой кадровый военачальник, которому в 1941 году исполнилось 60 лет. Он начал свою военную службу в далеком 1900 году, в 1912 году окончил Берлинскую военную академию. В годы Первой мировой войны службу проходил в должностях начальника оперативного отдела штаба дивизии и корпуса. После окончания войны преподавал тактику в кавалерийском училище в Ганновере. В 1929 году он снова вернулся в войска. Занимал должности начальника штаба кавалерийской дивизии, командира пехотного полка, командира кавалерийской дивизии. Накануне вторжения германских войск в Польшу Кляйст принял в командование 22-й моторизованный корпус. В ноябре 1940 года он был назначен командующим 1-й танковой группой, состоявшей из 11, 13, 14 и 16-й танковых дивизий, 25-й моторизованной дивизии и моторизованной дивизии СС «Адольф Гитлер».

Генерал-полковник Э. Кляйст принадлежал к элите германской аристократии в военной иерархии. Служба фатерлянду и войны были смыслом его жизни, и на любую операцию он смотрел только со стороны военного искусства. Успех действий войск 1-й танковой группы на киевском направлении Кляйст расценивал как доказательство его военного таланта и смотрел на будущее овладение Киевом как на нечто уже решенное. В то же время он не желал, чтобы об укрепления этого города зря разбились его танковые армады, которыми он очень гордился. Поэтому он упорно советовал главнокомандующему группы армий «Юг» поручить лобовой штурм Киева пехоте, доверив его танкистам проводить новые стремительные маневры в тылу противника.

Главнокомандующий группы армий «Юг» генерал К. Рунштедт хорошо понимал и поддерживал Кляйста. Но из Берлина постоянно требовали новых побед. Пехота сильно отставала от танков, и вывести из боя танковые дивизии не представлялось возможным. К тому же и сам главнокомандующий не был лишен полководческих амбиций.

Генерал-фельдмаршал Карл Рудольф Герд фон Рунштедт в то время уже перешагнул 65-летний возрастной рубеж. Он служил в армии с 1892 года. Уже во время Первой мировой войны был офицером Генерального штаба. К 1938 году выслужил звание генерал-полковника. При вторжении немецких войск в Польшу и во Францию он командовал группой армий. Свое руководство группой армий «Юг» при вторжении в СССР К. Рунштедт расценивал как вершину своей военной карьеры, которую хотел завершить на высокой ноте.

Следовательно, стремительное успешное наступление немецких войск в июне-июле на Украине не только являлось реализацией части плана «Барбаросса», но также и расценивалось как проявление полководческого таланта и удовлетворение личных амбиций целого ряда высших гитлеровских военачальников. Для решения этих задач в бой были брошены лучшие соединения фашистской танковой гвардии, возглавляемые опытными военачальниками. Все это вооруженной борьбе на Украине летом 1941 года придавало особую остроту и напряженность.

Советское руководство, как показывают сохранившиеся источники, не было готово к такой борьбе. Более того, оно находилось в большом смятении и даже некоторой растерянности. Ежедневно поступали данные об оставлении Красной Армией все новых населенных пунктов. Советское руководство всячески стремилось подбодрить народ, но скрыть горькую правду было невозможно. Различными каналами с фронта, несмотря на жесткую цензуру, непрерывно поступали сообщения об окружении соединений и частей советских войск, о гибели отцов, мужей, сыновей, братьев. В глубь страны хлынули первые потоки беженцев и эвакуированных, разнося тревожные слухи и сея панику.

Высшее командование РККА и руководство Генерального штаба к этому времени еще не в полной мере наладили руководство отступающими фронтами. Но жесткие меры уже были приняты. Был отдан приказ об аресте командующего и нескольких других военачальников Западного фронта.

На Украине также положение было очень сложным, практически катастрофичным. Но С.М. Буденный и Н.С. Хрущев постоянно докладывали, что держат обстановку под контролем. Не бил тревоги и Генеральный штаб. В книге «Воспоминания и размышления» об этом времени Г.К. Жуков пишет, только констатируя факты и делая оптимистичные выводы:

«4 июля немецкие войска подошли к Новоград-Волынскому укрепленному району, где их атаки были отбиты с большими потерями для врага. Мотобронетанковые силы противника удалось удержать здесь почти на трое суток. Не добившись успеха, противник, перегруппировав свои силы южнее Новоград-Волынского, 7 июля захватил Бердичев и 9 июля – Житомир.

Захват Бердичева и Житомира, а также продолжавшееся наступление румыно-немецких войск на могилев-подольском направлении усилили угрозу окружения 12, 26 и 6-й армий Юго-Западного фронта. Эти армии, отбиваясь от наседавшего противника, медленно отходили на восток.

Тогда для ликвидации реальной опасности окружения командование Юго-Западного фронта 9 июля организовало контрудар на Бердичев. К контрудару были привлечены 15, 4 и 16-й механизированные корпуса… Бои в районе Бердичев – Житомир, начавшиеся 9 июля, продолжались до 16 июля». Неся большие потери и опасаясь удара с севера во фланг своей главной группировки, командование группы немецких армий «Юг» приостановило свое наступление в районе Житомира.

Это обстоятельство позволило командованию Юго-Западного фронта вывести наконец из-под угрозы окружения основные силы 6-й и 12-й армий и значительно укрепить оборону Киева.

Таким образом, противнику опять не удалось окружить войска Юго-Западного фронта. Немцы были вынуждены все время вести фронтальные кровопролитные сражения. Бронетанковые и моторизованные соединения Клейста так и не могли добиться прорыва и выхода на оперативный простор».

Это – оценка событий в полосе Юго-Западного фронта со стороны начальника Генерального штаба РККА. По всей видимости, через призму этого высшего органа управления видело обстановку на Украине и Политбюро ЦК ВКП(б) и лично И.В. Сталин.

В то же время события в районе южнее Винницы в это время складывались намного напряженнее и драматичнее. Их полным и подробным описанием в советское время никто не занимался. Поэтому предлагаю рассмотреть их в хронологическом порядке, основываясь на нескольких имеющихся источниках, в числе которых имеющиеся архивные документы, книги М.Д. Грецова «На Юго-Западном направлении», И.А. Хизуненко «Ожившие страницы», Е.А. Долматовского «Зеленая брама», К.И. Чернявского «Всегда с бойцами», а также «Военный дневник» начальника генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковника Ф. Гальдера и книга немецкого автора Г. Штееца «Горные егеря под Уманью». Кроме того, для освещения отдельных эпизодов второй половины июля – начала августа 1941 года считаю возможным использовать воспоминания непосредственных свидетелей этих событий, с которыми мне довелось встретиться на территории Винницкой, Киевской и Черкасской областей Украины во время работы над книгой.

15 июля

К исходу дня 15 июля войска Юго-Западного фронта не смогли ликвидировать глубокий прорыв врага на Киевском направлении. 5-я армия оказалась оттесненной к северо-востоку и вела оборонительные бои северо-западнее Киева, постепенно все больше отрываясь от остальных сил Юго-Западного фронта.

К тому времени фашистская авиация практически захватила господство в воздухе в районе Винница, Белая Церковь, Умань. За месяц боев Юго-Западный фронт потерял 296 истребителей и 179 бомбардировщиков, в строю оставалось 156 истребителей и 72 бомбардировщика. Подавляющая их часть базировалась на аэродромах восточнее Днепра и использовалась на Киевском направлении. Южный фронт, имевший на то время 622 боевых самолета, использовал их в основном на Приморском направлении и в Молдавии. Поэтому в полосах действий войск 6-й и 12-й армий появление советских самолетов было крайне редким, а действия их – малоэффективные.

В это время войска 6-й армии, ведя тяжелые оборонительные бои, отходили на рубеж Казатин, Хажин, Уланов, Хмельник. 12-я армия оборонялась в системе Летического укрепленного района на фронте Хмельник, Летичев, Бар, Ялушков.

Южнее этой группировки действовали соединения 18-й армии Южного фронта, которые оборонялись на рубеже Сняткув, Мурованные Куриловцы, Ярышев и далее по реке Днестр до Ямполя и Грушки.

В результате успешного наступления немецких войск на киевском направлении и пассивности советских войск на южном направлении к середине июля образовалась опасная для советской стороны конфигурация фронта – выступ в районе Винница, Могилев-Подольский, Умань. Советское командование, целиком занятое развитием событий на других направлениях, первоначально на этот выступ не обращало должного внимания. Находившиеся там войска вели оборонительные бои, не получая четких и вразумительных директив, рассчитывая на собственные силы.

Баграмян И.X. – начальник оперативного отдела Киевского Особого военного округа (с 22 июня 1941 г. – Юго-Западного фронта)

В это время немецко-фашистское командование группы армий «Юг» приняло решение о реализации ранее составленного плана по охвату и обходу главных сил Юго-Западного фронта. Для этого предусматривалось, заслонившись со стороны Белой Церкви силами двух моторизованных и двух танковых дивизий, тремя танковыми и двумя моторизованными дивизиями нанести удар в тыл 6-й и 12-й армий в общем направлении на Умань. Одновременно в этом же направлении с рубежа Летичев, Бар, Могилев-Подольский, Ямполь должны были наступать дивизии, расположенные на смежных флангах 17-й и 11-й германских армий, сковывая советские войска с фронта и охватывая их с юга.

Таким образом, удар на Умань во второй половине июля 1941 года становится важнейшим актом вооруженной борьбы на южном крыле советско-германского фронта. Успешное проведение этой операции обещало не только большую победу на южном крыле советско-германского фронта, но также создавало благоприятные условия для последующего разгрома киевской группировки советских войск.

В плане реализации этого замысла уже 11 июля Ф. Гальдер в своем Военном дневнике отмечает поворот от Киева 13-й танковой дивизии 1-й танковой группы на юг. 12 июля он отмечает, что вслед за 13-й танковой дивизией на юг повернула также и 14-я танковая дивизия. 14 июля принимается решение об усилении данной танковой группировки 16-й танковой дивизией. Все три танковых соединения устремляются в направлении на Белую Церковь. Утром 15 июля Ф. Гальдер отмечает, что немецкие войска (9-я танковая дивизия, за которой следуют два полка дивизии СС «Викинг») находятся в нескольких километрах от Белой Церкви.

К этому времени командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник М.П. Кирпонос уже частично потерял свою былую уверенность. Неудачи первых недель войны тяжелым бременем легли на его душу: он стал молчаливее и осторожнее, чаще советовался с начальником штаба фронта генералом М.А. Пуркаевым. Но и Максим Алексеевич, не всегда владевший последней оперативной обстановкой, не спешил высказывать свое мнение, предварительно не посоветовавшись с начальником оперативного отдела полковником И.Х. Баграмяном. Баграмян, в свою очередь, постоянно требовал последние разведывательные данные от начальника разведки округа и требовал перепроверки этих данных различными средствами. В результате этого в штабе Юго-Западного фронта возникала атмосфера напряженной медлительности, которая из-за этого нередко сводила на нет результаты работы большого коллектива военных специалистов. Очередное выработанное решение оставалось не реализованным ввиду быстрого изменения обстановки.

Во время очередного доклада Сталину оперативной обстановки Г.К. Жуков посетовал на то, что штаб Юго-Западного фронта часто передает в Москву уже устаревшую информацию. С целью повышения оперативности управления войсками южного крыла советско-германского фронта было решено создать Главное командование всего Юго-Западного направления, поручив его Маршалу Советского Союза С.М. Буденному. Членом Военного совета стал Н.С. Хрущев, начальником штаба генерал-майор А.П. Покровский. Командный пункт Юго-Западного стратегического направления расположился в Полтаве. В его лице возникло еще одно передающее звено в цепи штаб Юго-Западного фронта – Генеральный штаб РККА. В последующем штаб главкома постоянно требовал донесений от штаба фронта, в несколько раз увеличив и без того огромный ворох отчетной документации, отрывая силы и средства для ее составления. В то же время главнокомандующий и штаб Юго-Западного стратегического направления не были подготовлены для того, чтобы самостоятельно принимать решения оперативного характера.

Так в условиях острого дефицита времени в структуре системы управления советскими войсками возник дополнительный орган, обладающий большими правами, но не несущий конкретных обязанностей.

Главком Маршал Советского Союза С.М. Буденный как легендарный командующий 1-й Конной армией времен Гражданской войны пользовался большой популярностью и любовью советского народа. Однако в последующие годы он занимался сравнительно узким кругом вопросов кавалерии и коневодства и, в основном, выполнял представительские функции в различных общественных организациях. Поэтому военачальником стратегического уровня руководства войсками его едва ли можно было считать. Последующие события в полной мере подтвердили это.

Член военного совета Юго-Западного стратегического направления Н.С. Хрущев был политиком и хозяйственником, получившим эту должность в связи с тем, что до войны занимал пост первого секретаря Коммунистической партии Украины. Никакого военного образования он не имел и в оперативные вопросы никогда не вникал.

Более грамотным военным специалистом был начальник штаба Юго-Западного направления генерал-майор А.П. Покровский, который до назначения на эту должность работал в оперативном управлении Генерального штаба. Профессиональный военный, окончивший Военную академию имени М.В. Фрунзе и полный курс Академии Генерального штаба, он обладал достаточными знаниями по вопросам организации боевых действий в звене армия – фронт. В то же время Александр Петрович не имел практического опыта управления войсками фронта, а тем более двух фронтов, в условиях военного времени.

И.А. Хизенко в свой книге «Ожившие страницы» в дневнике за этот день пишет, что 80-я стрелковая дивизия «медленно с боями отходит на новые рубежи. Дорога с выбоинами, вокруг болотистые места, вязкая трясина. Трудно идти усталым людям, отощавшие кони еле-еле тянут тяжелые пушки…»

Таким образом, к середине июля 1941 года германскому командованию путем стремительного наступления войск 1-й танковой группы на Киев удалось ввести советское командование в заблуждение в отношении планов ведения боевых действий на Украине. Перед войсками 6-й и 12-й армий была поставлена задача своими оборонительными действиями максимально отвлечь противника от удара на Киев и тем самым выиграть время для обороны этого города. Боевые действия советских войск осуществлялись методом отхода в очень трудных условиях и ведением обороны на неподготовленных рубежах в сочетании с контрударами и контратаками.

Огурцов С.Я. – командир 10-й танковой дивизии 15-го механизированного корпуса

В то же время германское командование в отношении советских войск, действующих на Украине, вынашивало несколько другие планы, готовя масштабную операцию на окружение Винницкой группировки.

16 июля

А. Гитлер провел совещание с рейхсканцлером Розенбергом, рейхсминистром Ламмерсом, фельдмаршалом Кейтелем, рейхсмаршалом Г. Герингом и своим заместителем по партии М. Борманом о целях войны против СССР.

Говоря об этом, фюрер, в частности, сказал:

– Теперь можно не раскрывать своих целей завоевания перед всем миром. Главное, чтобы мы сами знали, чего мы хотим. Мотивировка действий перед всем миром должна исходить из тактических соображений.

Нужно снова подчеркивать, что мы были вынуждены занять район с тем, чтобы навести там порядок и установить безопасность. Все необходимые меры – расстрелы, выселения и т. п., несмотря на это, осуществляем и можем осуществлять. В основном дело сводится к тому, чтобы освоить огромный «пирог» с тем, чтобы мы им, во-первых, овладели, во-вторых, управляли, в-третьих, эксплуатировали.

– Но как быть с интересами наших союзников? – поинтересовался Геринг.

– Мы не давали никаких определенных обещаний. Прибалтика, Крым с прилегающими районами и волжские колонии должны стать областями империи. Бакинская область – немецкой концессией. Финны хотят получить Восточную Карелию. Кольский полуостров с богатыми никелевыми месторождениями должен отойти к Германии. Ленинград я хочу сровнять с землей, а затем отдать его финнам. Главное – гигантское пространство России должно быть как можно скорее замирено. Лучше всего этого можно достигнуть уничтожением каждого, кто бросит хотя бы косой взгляд в сторону немецкого солдата или офицера.

В этот день наступление немецких войск продолжалось. Танковая группа Г. Гота своим правым флангом вышла в районе Ярцево на большое бетонированное шоссе Смоленск – Москва. Левый фланг танковой группы Гудериана, преодолевая сопротивление противника, достиг центральной части Смоленска. В результате этого в районе Смоленска сомкнулись внутренние фланги обеих танковых групп. Обстановка в районе Смоленска становилась все более критической.

Тяжелое положение складывалось и на Украине.

Ф. Гальдер в своем дневнике отметил, что в этот день 17-я армия, наступавшая на Киевском направлении, прорвала линию Сталина на всем фронте. Немецкие войска устремились к Житомиру, отражая контрудары войск 5-й армии со стороны Коростыня. Он пишет: «Сопротивление противника, действующего перед фронтом группы армий «Юг», сломлено. Под натиском 17-й армии его войска отходят. По-видимому, резервов в глубине здесь больше нет. Я не думаю, что противник организованно отойдет за Днепр».

В то же время начальнику генерального штаба сухопутных войск Германии в этот день генерал Богач, отвечавший за воздушную разведку, докладывал, что перед фронтом 17-й армии в районе Жмеринки в 15 часов установлены явные признаки отхода противника, а в районе севернее Умани обнаружено скопление 38 эшелонов, из которых выгружались танки, сразу же начавшие движение на восток.

На юге немецкие войска заняли Кишинев и устремились к Днестру. Им удалось форсировать Днестр южнее Могилева-Подольского. Войска 12-й и 18-й армий начали поспешно отходить на всем фронте. Немецкие войска вечером того же дня заняли Кишинев. Ф. Гальдер в своем Военном дневнике отмечает, что операция группы армий «Юг» развивается в соответствии с намеченным планом.

В этот день, в 10 часов 15 минут, командиру 16-го механизированного корпуса комдиву Соколову штаб 6-й армии писал: «Военный совет армии отмечает отсутствие твердого руководства с вашей стороны частями вашей группы: самовольное оставление участков обороны, перемена КП без разрешения штаба армии. Приказывает прочно оборонять Казатин, навести порядок в частях группы, связать их и твердо держать в руках».

В 11.30 командующий группы войск генерал-майор С.Я. Огурцов из местечка Туча докладывал в штаб 6-й армии, что 10-я дивизия НКВД минометов не имеет. Во время налетов авиации противника три орудия противотанковой артиллерии, приданные 10-й дивизии НКВД, разбиты. Убит начальник артиллерии 16-го механизированного корпуса.

И.А. Хизенко в свой книге «Ожившие страницы» в дневнике за этот день пишет:

«Противник внезапно прорвался через речку. Гул машин и разрывы мин сотрясают воздух. Гитлеровцы охватывают левый фланг дивизии…

Части 80-й стрелковой дивизии получили приказ наступать в юго-восточном направлении от Казатина (Винницкая область). Наступление развернулось на линии деревень Крушиновка – Кордышевка – Журбиновцы. 77-й стрелковый полк ведет атаку в направлении на Журбиновцы.

С воздуха нас активно поддерживала авиация. После длительного перерыва мы снова видели наших соколов…

К концу дня наши войска отошли еще на 7–8 километров…»

17 июля

В этот день А. Гитлер издал приказ о гражданском управлении во вновь оккупированных восточных областях. Гражданские власти в этих областях должны были подчиняться рейхсминистру по делам оккупированных восточных областей. На этот пост был назначен Розенберг.

В то же время было решено, что до полного окончания военных действий вся полнота военной и административной власти на оккупированных восточных территориях должна оставаться в руках командующих войсками вермахта, назначающихся непосредственно Гитлером и подчиняющихся начальнику штаба Верховного главнокомандующего вермахта фельдмаршалу Кейтелю. Командующие войсками должны были только всячески помогать рейхскомиссарам в решении политических и административных задач.

– Я бы просил максимально освободить боевые части от выполнения полицейских функций, – взмолился Кейтель. – У командующих становится все больше задач непосредственно на фронте боевых действий. Я считаю, что они в первую очередь должны отвечать за их выполнение, а не размениваться по пустякам.

– Хорошо, – согласился Гитлер. – В области гражданского управления выполнение требований вермахта возлагается на рейхскомиссаров. По всем другим вопросам рейхскомиссары подчиняются рейсхсминистру. Полицейская охрана вновь оккупированных германскими войсками восточных областей будет возложена на рейхсфюрера СС Гиммлера. Генрих – решительный и волевой человек. Он наведет должный порядок на этих землях, даже если придется уничтожить каждого второго поляка или русского. Пусть шире привлекает для выполнения полицейских функций местные кадры, в том числе и из числа военнопленных украинцев и белорусов. Я освобожу военных от выполнения несвойственных для них задач, но я требую существенно ускорить разгром соединений Красной Армии на Украине, требую ускорить продвижение наших войск за Днепр на Донбасс.

Ф. Гальдер в своем Военном дневнике вечером этого дня отмечает, что «11-й армии удалось форсировать Днестр и закрепиться на его восточном берегу. Румынские соединения (3-я румынская армия), действующие на левом фланге армии, также вышли на восточный берег Днестра. 17-я армия острым клином вошла в глубину оборонительной полосы противника. На фронте 1-й танковой группы 11-я и 16-я танковые дивизии вышли на уровень 9-й танковой дивизии. Теперь можно начать охват противника танковыми соединениями».

Ухудшалось положение на правом фланге 6-й армии. 1-я танковая группа противника начала выдвижение с рубежа Бердичев, Белая Церковь в южном направлении, осуществляя с востока охват ее фланга.

Стремясь не допустить этого, началось наступление 6-го стрелкового корпуса и группы генерала Матыкина на широком фронте от Фастова до Белой Церкви. Группа Матыкина 17 июля заняла Фастов и вошла в соприкосновение с мотомеханизированными частями противника.

6-й стрелковый корпус на подступах к Белой Церкви был встречен контратаками сильных мотомеханизированных отрядов противника и начал отходить в восточном направлении. Затем, приведя себя в порядок, войска корпуса вновь начали наступление на Белую Церковь и вышли на подступы к городу.

Но далее ни отряд Матыкина, ни части 6-го стрелкового корпуса продвинуться не смогли. К исходу суток войска 6-й и 12-й армий под давлением противника с фронта отошли на рубеж Ширмовка, Калиновка, Виньковцы, Бар.

Сложным было положение советских войск и в полосе 18-й армии. Ее 17-й стрелковый корпус в этот день, видимо, не имея информации об охвате его флангов противником с севера и юга, продолжал обороняться в районе Мурованных Куриловец. Создавалась угроза его окружения и развития наступления противником в глубину. Сочетание этого маневра с наступлением в направлении Белая Церковь, Умань означало развитие двойного охвата внешних флангов 6-й и 12-й армий.

В этот день штаб 16-го механизированного корпуса доносил, что противник с рубежа населенного пункта Натальянка в 14 часов перешел в наступление, несмотря на сильный встречный огонь артиллерии и танков. Эта контратака была отражена с большими потерями для противника. Советские танки прорвались на шоссе Казатин – Белая Церковь, где двигались фашистские моторизованные колонны. Было уничтожено до 40 транспортных и боевых машин. Противник с большими потерями начал отступать на Казатин.

18 июня

Утром этого дня Ф. Гальдер в своем Военном дневника записал:

«Операция группы армий «Юг» все больше теряет свою форму. Участок фронта против Коростеня (полоса 5-й армии. – В.Р.) по-прежнему требует значительных сил для его удержания. Прибытие крупных свежих сил противника с севера в район Киева вынуждает нас подтянуть туда пехотные дивизии, чтобы облегчить положение танковых соединений 3-го моторизованного корпуса и в дальнейшем сменить их.

Обходящий фланг 1-й танковой группы не может продвинуться на юг (на Умань). Он все еще топчется в районе Бердичева и Белой Церкви. Между тем ударный клин 17-й армии настолько приблизился к войскам танковой группы, что теперь уже вряд ли удастся окружить в этом районе значительные силы противника…

Согласно указанию фюрера теперь следует приступить к операции по овладению Одессой… Эта частная операция, которую я считаю необходимой, будет являться эксцентрической по отношению к общей крупной операции на окружение (в районе Винницы)».

Для более детального плана предстоящей операции Ф. Гальдер встретился с главнокомандующим сухопутными войсками. Генерал-фельдмаршал Браухич был явно под впечатлением от недавней встречи с фюрером.

– Необходимо ускорить выдвижение пехотных дивизий, находящихся во втором эшелоне на правом фланге 6-й армии, в район южнее Киева, – сказал он. – Задача, стоящая перед группой армий «Юг», в настоящее время характеризуется двумя моментами. Во-первых, охват противника танковыми группами должен быть как можно более глубоким. Поэтому наиболее желательное наступление танковой группы вдоль Днепра. Во-вторых, необходимо быстро подтянуть из глубины и сосредоточить в район южнее Киева достаточно сильную ударную группу, чтобы как можно скорее форсировать Днепр.

– Но, господин фельдмаршал, мы не можем начать форсирование Днепра южнее Киева до тех пор, пока на западном побережье находятся значительные силы русских, – попытался возражать Гальдер.

– Ваша задача – обеспечить их разгром в ближайшие дни. Фюрер лично берет это под свой контроль, – предупредил Браухич.

– В результате прорыва, достигнутого 17-й армией, уже намечается окружение противника в районе Винницы. На центральном участке 1-я танковая группа начинает продвигаться в юго-восточном направлении, – доложил Гальдер.

– Окружения советских войск только в районе Винницы недостаточно для стремительного наступления на восток, – заметил Браухич. – Обеспечьте успех 1-й танковой группы. Не жалейте ни сил, ни средств. Именно Клейст со своими танкистами несут нам победу на Украине.

В этот день Ф. Гальдер имел обстоятельный разговор с начальником штаба группы армий «Юг» генералом Зоденштерном. Тот сообщил, что перехвачена радиограмма штаба 26-й русской армии, в которой говорится, что на завтра намечено наступление четырех советских стрелковых и двух кавалерийских дивизий из района южнее Киева в направлении на юго-восток.

– Направление удара 1-й танковой группы на Умань представляется мне теперь уже недостаточным, – заметил Гальдер.-1-я танковая группа должна, наступая на юго-восток, выйти к Днепру и развить наступление на Кривой Рог.

– Командование группы армий «Юг» также пришло к такому выводу, – согласился Зоденштерн. – На Умань следует направить лишь часть сил правого фланга танковой группы.

Советское руководство видело свою задачу в выравнивании и стабилизации фронта обороны советских войск. По поручению Ставки начальник Генерального штаба Г.К. Жуков передал главкому Юго-Западного направления С.М. Буденному приказ об отводе войск 6-й, 12-й армий Юго-Западного фронта и 18-й армии Южного фронта на рубеж Белая Церковь, Тетиев, Китай-Город, Гайсин, Шпиков (50 километров западнее Гайсина), Яруга (25 километров юго-восточнее Могилева-Подольского) к утру 21 июля. Таким образом, темп отхода определялся 30–40 километров в сутки, что для пехоты, действующей в пеших боевых порядках, означал не что иное, как безоглядное бегство.

В этот же день командующий Южным фронтом приказал 18-му механизированному корпусу, находившемуся до того времени в его резерве, переместиться из района Вапнярки в район Умани. При этом генералу П.В. Волох были подробно указаны маршруты движения и районы сосредоточения в новом месте.

Но в конце дня командир корпуса получил новую задачу – выдвинуться на север в район Жмеринки для оказания помощи 12-й армии. При этом часть сил корпуса, находившихся в движении на Умань, пришлось останавливать на марше и поворачивать на Жмеринку. В условиях дождей и размытых дорог такие марши приводили к возникновению неисправностей у боевой техники, к изматыванию людей и, главное, к потере драгоценного времени. В результате этого 18-й механизированный корпус вступил в бой неорганизованно: когда его 47-я танковая дивизия уже вела бои в Красном, 39-я танковая дивизия только подходила к Шпикову, а 218-я моторизованная дивизия в пешем порядке выдвигалась… на Печоры. В ночь на 20 июля 18-й механизированный корпус получил новую задачу – обеспечить правый фланг 18-й армии, и начал поспешно выдвигаться в направлении Брацлав – Гайсин.

Из оперативной сводки штаба 37-го стрелкового корпуса от 6.00 18 июля 1941 года.

37-й стрелковый корпус (80-я, 139-я сд) к 21.00

17.07.41 г. вышли на линию:

80-я стрелковая дивизия – юго-западная окраина Журбинцы, 1 км севернее Малышевка, фронтом на север. КП – Малышевка.

139-я стрелковая дивизия – Кадышевка, Кулюновцы.

141-я стрелковая дивизия – Писаревка, Голяки.

Части 80-й и 139-й стрелковых дивизий вели бои с мелкими группами противника в районе Прушинке, Кордышевка.

Из донесения командира 49-го горноегерского корпуса Германии.

Пала Винница. 4-я горнострелковая дивизия и 97-я легкая пехотная дивизия преследуют отступающего противника. 1-я горнострелковая дивизия занимает рубеж Винница, Витава, озеро в районе Марковка. 125-я пехотная дивизия во втором эшелоне следует через Жмеринку на Ворошиловку.

И.А. Хизенко в своей книге «Ожившие страницы» в дневнике за этот день пишет:

«КП дивизии (80-й стрелковой. – В.Р.) – в Юзефовцах, примерно в двенадцати километрах от Казатина. Части закрепляются…

Ночью пытаемся разведать силы противника. Но вылазка небольшой группы 100-го отдельного разведывательного батальона в район села Крушиновка прошла неудачно…»

19 июля

В этот день главное командование германских войск издает директиву, в которой, в частности, было сказано:

«Юго-Восточный фронт: важнейшая задача – концентрическим наступлением западнее Днепра уничтожить 12-ю и 6-ю армии противника, не допуская их отхода за реку».

Ф. Гальдер в своем Военном дневнике пишет: «Действия командования группы армий «Юг» скованы ожиданием предстоящего наступления 26-й русской армии… Плохая погода, удерживающаяся в течение продолжительного времени, сильно замедляет продвижение войск группы армий «Юг». Кроме того, ожидающееся наступление крупных сил противника, возможно, замедлит или сделает совершенно невозможным нанесение охватывающего удара 1-й танковой группой.

Очень большой расход горючего. За последнее время захвачены лишь небольшие запасы горючего. Из-за крайне плохих дорог количество грузов, перебрасываемых транспортными колоннами большой грузоподъемности, уменьшилось на 50 %. Несмотря на это, снабжение войск осуществляется бесперебойно».

В то же время начальник генерального штаба сухопутных войск Германии высказывает свое сомнение в отношении развертывания советским командованием нового Южного фронта. В частности, он пишет: «Существование этого фронта представляется мне сомнительным. Возможно, речь идет о штабе командующего Одесским военным округом. Если бы здесь действительно была создана новая руководящая инстанция, нам наверняка было бы точно известно имя ее руководителя, как стали известны имена других военачальников.

18-я и 9-я армии выявлены только средствами радиоразведки, и нигде не было отмечено их появление на фронте…»

Также Ф. Гальдер уверен, что командующим Юго-Западным фронтом является С.М. Буденный.

В Москве происходит существенная перестановка в высшем эшелоне власти. И.В. Сталин принимает на себя должность Народного комиссара обороны, от которой освобождается С.К. Тимошенко. Он решает, что в столь ответственное время вся власть, как государственная, так и военная, должна быть сосредоточена в одних руках.

К тому времени Иосифу Виссарионовичу уже становится известно, что в 4 часа утра этого дня командующий Южным фронтом отдал директиву об отводе войск 18-й армии на рубеж Китай-Город, Ладыжин, Вапнярка. Эта директива соответствовала указаниям Ставки о выравнивании фронтов 6, 12 и 18-й армий. Но успех проведения данной акции зависел от того, удастся ли 18-му механизированному корпусу сохранить порядок отхода, особенно на стыке этого соединения с левым флангом 12-й армии.

Южнее Киева продолжали сосредоточение соединения 26-й армии, которую Ставка планировала использовать как ударную. Поэтому остро встал вопрос о том, когда и где должна она нанести удар. Первоначально планировалось использовать это объединение для удара в направлении Белой Церкви, что должно было облегчить положение войск 6-й и 12-й армий, действующих южнее. Но затем этот план изменился. И С.М. Буденный, и М.П. Кирпонос постоянно помнили слова И.В. Сталина в отношении Киева и решили усилить частью сил 26-й армии киевское направление.

Контратака ослабленного 6-го стрелкового корпуса в направлении на Белую Церковь успеха не имела. Противник стойко удерживал этот город. Только группа генерала Матыкина смогла выйти на подступы к Фастову и захватить город. Но дальнейшее продвижение этой группы также было остановлено подошедшими резервами противника.

Все же, стремясь подрезать танковый клин противника, устремленный на юг, утром 19 июля правее 6-го стрелкового корпуса из района Ксаверовка, Васильков перешел в наступление 64-й стрелковый корпус, а на левом фланге с района Тараща – 5-й кавалерийский корпус. В связи с этим южнее Киева вспыхнули новые ожесточенные бои, которые развивались с переменным успехом. Советская пехота теснила пехоту противника, но, едва встретившись с вражескими танками, отходила сама.

В течение этого дня все наличные силы 26-й армии, кроме выгружавшихся двух стрелковых дивизий, перешли в наступление в западном направлении. Но так как фронт наступления войск этой армии составлял более ста километров, никакого сосредоточенного удара не получилось. Советские войска повсеместно увязали в боевые порядки противника, которые отражали их атаки огнем с места артиллерии и танков. Потери войск соединений 26-й армии были огромными, а успех – очень незначительным. Несмотря на это, наступление продолжалось до 22 июля и затихло лишь тогда, когда всем стало ясно, что существенных результатов оно не дало.

Основные причины неуспеха контрудара 26-й армии заключались в спешке и неорганизованности. Подготовка контрудара была заблаговременно раскрыта немецкой воздушной разведкой, а отчасти и из-за беспечности штабной службы советских войск. В частности, в дневнике Ф. Гальдера за 18 июля имеется такая запись: «Перехвачена радиограмма штаба 26-й армии о том, что завтра намечено наступление четырех стрелковых дивизий и двух кавалерийских дивизий из района южнее Киева».

Об организации взаимодействия в течение нескольких часов, отведенных на подготовку контрудара, между разобщенными по фронту корпусами 26-й армии не могло быть и речи. Более того, не организовывалось взаимодействие даже между дивизиями одного корпуса. Поэтому все соединения действовали на свой страх и риск. Штаб 26-й армии по указанию штаба фронта размещался в Богуславе, то есть на удалении до 150 километров от войск, что существенно снижало оперативность управления.

И.А. Хизенко в свой книге «Ожившие страницы» в дневнике за этот день пишет:

«Раним утром гитлеровцы перешли в наступление. Наши полки ведут тяжелые оборонительные бои. Враг ввел в дело свыше пятидесяти танков. Артиллеристы обрушивают против них всю силу своего огня. Пять танков подорвались на минах, четыре подбили артиллеристы. Не считаясь с потерями, гитлеровцы остервенело рвутся вперед…

В кровопролитных боях под Крушиновкой нами был полностью уничтожен полк 297-й пехотной дивизии, подбито и сожжено несколько десятков танков 16-й танковой дивизии неприятеля…

Мы отходим на новый оборонительный рубеж. Нас пока не преследуют. Теперь враг поступает так часто. Ночью отходим, а утром его пехота на автомашинах и мотоциклах догоняет отступающих, навязывает бой…»

Таким образом, 19 июля была осуществлена первая попытка командования Юго-Западного фронта прийти на помощь войскам 6-й и 12-й армий ударом извне силами вновь сформированной 26-й армии. Однако из-за многих недостатков организации это наступление существенных результатов не дало.

20 июля

Ф. Гальдер вылетает в штаб группы армий «Юг», которая в то время находилась в Староконстантинове. Он снова говорит об огромных трудностях передвижения на Уманском направлении танковой группы Клейста в связи разбитыми и покрытыми грязью дорогами. При этом вопрос продвижения танковой группы на юг начальник генерального штаба сухопутных войск Германии ставит на первое место. Речь идет о готовящемся глубоком охвате группировки советских войск в общем направлении на Кировоград, который, как отмечает начальник генерального штаба сухопутных войск Германии, «начать еще не удалось».

«Основной вопрос – продвижение вперед войск 1-й танковой группы Клейста, – пишет Гальдер. – Ее главные силы и переброшенные сюда с севера части 3-го моторизованного корпуса, смененные пехотными дивизиями, ведут бои с 26-й русской армией, которая наступает, имея на своем северном фланге (непосредственно южнее Киева) и на южном фланге (в районе Тараща) по одной свежей дивизии, а на остальном фронте – дивизии, уже потрепанные в предыдущих боях.

11-я танковая дивизия движется на Умань тремя подвижными эшелонами: гусеничные машины с посаженной на них пехотой, конные повозки с пехотой, которые следуют за гусеничными машинами, колесные машины, которые не могут двигаться по разбитым и покрытым грязью дорогам и поэтому остаются на месте.

Все атаки противника отражены, однако эти атаки сковывают танковую группу Клейста и задерживают ее дальнейшее продвижение, так как фактический охват противника осуществляется лишь слабой танковой группировкой в составе 11-й и 16-й танковых дивизий, которые заходят в тыл противнику, отходящему перед фронтом группы Шведлера.

Проведение глубокого охвата на Кировоград начать еще не удалось… В районе западнее Умани, видимо, еще остаются крупные силы противника. Вопрос о том, удастся ли их окружить, зависит от того, сколько времени потребуется на преодоление сопротивления 26-й русской армии».

Вечером этого дня Ф. Гальдер посетил штаб группы армий «Юг», располагавшийся в Летцене. После возвращения в Берлин он прибыл на доклад к главкому. О положении в полосе группы армий «Юг» он докладывал: «Наши войска успешно продвигались в направлении Умани. Бой танковой группы Клейста с 26-й русской армией сегодня в основном закончился успешным отражением всех атак противника».

Командующим 6-й и 12-й армий в этот день стало известно, что контрудары 26-й армии с востока с целью не допустить выхода противника в тыл 6-й армии успеха не имели. Разведка доложила, что вражеские танковые дивизии, отбросив советские войска, продолжили наступление и своими передовыми подразделениями перерезали железную дорогу Погребище, Черкассы и устремились на юг в направлении Христиновки.

Соединения 49-го горногоегерского корпуса закончили сосредоточение частей для наступления на Немиров и Ильинцы. Охват уманской группировки приобретал все более и более четкие очертания.

К исходу 20 июля войска 6-й и 12-й армий находились на рубеже Погребище, Немиров, Рогозна. В районе Погребище правый фланг 6-й армии был резко повернут на юг на Тетиев. Войска 12-й армии перемешались с войсками 6-й армии. На основании этого командующий 12-й армией генерал П.Г. Понеделин посылает в штаб Юго-Западного фронта телефонограмму следующего содержания: «Обстановка потрясающая. 6-я и 12-я армии требуют настоятельного объединения действий обеих армий».

Военный совет Юго-Западного фронта не возражает. Он принимает решение объединить усилия 6-й и 12-й армий в одну оперативную группу, поручив командование ею генералу П.Г. Понеделину. Но при этом группе Понеделина ставятся активные задачи. Для их выполнения ожидается подход к Умани 2-го механизированного корпуса по маршруту Рыбница, Гайворон. Командование Юго-Западного фронта считало, что с учетом этого усиления войска группы Понеделина смогут либо прорваться на северо-восток в полосу 26-й армии, либо вырваться на юг, где по рубежу Рогозна, Джурин, Яруга оборонялись войска 18-й армии, имея на своем правом фланге 18-й механизированный и 17-й стрелковый корпуса.

Для решения в отношении направления прорыва в Умани собрались командующие 6-й и 12-й армиями. Посоветовавшись, они решили 21 июля организовать контрудар в восточном направлении на Тетиев, навстречу контрудару 26-й армии. Для его проведения предусматривалось из района Россоши снять 8-й стрелковый корпус, который практически без отдыха и переформирования направить на новый участок фронта.

Остальные войска армии, постепенно теснимые противником, продолжали отходить, связанные боем. И.А. Хизенко в свой книге «Ожившие страницы» в дневнике за этот день пишет:

«Дивизия получает приказ командующего 6-й армией на отход. Но нелегко оторваться от противника. Задерживаются подразделения арьергарда, вынуждены принимать бой головные и боковые заставы. Пользуясь разведывательными данными, командир дивизии ведет полки в район Круподеренцы – Погребище (Винницкая область). Идем трудными проселочными дорогами. Части получают в пути приказ… совершить отход на рубеж Круподеренцы – Погребище…

Бездорожье дает себя знать. Машины часто сползают в кювет. Ночную темень пронзают немецкие ракеты. При свете видно, как артиллеристы, надев на себя лямки, выволакивают застрявшие в грязи пушки.

Ездовые, протащив одну пушку по трудному месту, возвращаются за другой. Непрерывно хлещет дождь. Уставшие, истощенные люди засыпают на ходу.

На станции Погребище шоферы обнаруживают три цистерны, заправляют машины, наполняют канистры бензином. Оставляя станцию, они со слезами на глазах поджигают цистерны.

21 июля

В этот день Ф. Гальдер отмечает: «Главные силы 1-й танковой группы все еще скованы контратаками 26-й армии противника… На Умань наступают лишь части 16-й и 11-й танковых дивизий. Остальные войска группы армий из-за плохой погоды продвигаются вперед крайне медленно». Ниже он делает вывод: «Если соединениям 1-й танковой группы не удастся продвинуться дальше Умани, 11-я армия должна выдвинуть ей навстречу, по крайней мере, сильные передовые отряды. Одной венгерской кавалерии для этого недостаточно».

В конце этого дня Гальдер отмечает, что «вследствие возобновления сильных дождей на фронте группы армий «Юг» отмечены лишь небольшие изменения местного характера. Умань еще не занята нашими войсками. 16-я и 11-я танковые дивизии, действующие севернее Умани, вклинились с севера в отходящий поток войск противника и, видимо, ведут тяжелые бои».

Из донесений командира 49-го горного корпуса, наступающего на Умань с запада и юго-запада, следует, что 1-я горнострелковая дивизия к 15 часам вышла в район Немирова. Там оба моста захвачены германскими частями невредимыми. После этого егеря в уличных боях овладели Немировом и развили дальнейшее наступление на Брацлав, а 97-я легкая пехотная дивизия овладела ст. Счастливая…

Для отражения наступления противника в районе Христиновки наконец-то в помощь 6-й и 12-й армиям из резерва Южного фронта прибыл 2-й механизированный корпус генерал-лейтенанта Ю.Ф. Новосельского. По штату в этом корпусе числилось 358 танков (в том числе 10 КВ и 46 Т-34), а также 168 бронемашин. Но, пройдя 200 километров своим ходом, этот корпус растерял значительную часть своих танков, частично от ударов вражеской авиации, частично из-за различных поломок.

Моторизированная дивизия

Танковая дивизия

ВСЕГО: личного состава – 16 000; бронемашин – 25; пулеметов – 500; танков – 209; орудий и минометов – 192; бронетранспорт – 160.

Следующая глава >

military.wikireading.ru

Читать онлайн "Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий" автора Нуждин Олег Игоревич - RuLit

Олег Нуждин

Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий

© Нуждин О.И., 2015

© ООО «Яуза-каталог», 2015

* * *

Предисловие Алексея Исаева

Окружением советских 6-й и 12-й армий под Уманью в начале августа 1941 г. завершилась борьба советских войск, с июня отходивших с боями из Львовского выступа. Раз за разом они избегали окружения, наносили контрудары, уклонялись и держали важные переправы. Фактически именно длительное сопротивление Юго-Западного фронта, в том числе 6-й и 12-й армий, дало время советскому командованию на новые формирования, которые составили Резервную армию генерала Чибисова уже в августе 1941 г. Однако возможности продолжать борьбу у 6-й и 12-й армий с каждым разом все снижались, и наступил момент, когда очередной немецкий выпад оказалось нечем парировать. Кольцо окружения замкнулось.

Более того, трагические события под Уманью повлияли на последующие решения советского верховного командования, тогда уже сформировавшейся Ставки ВГК. Обсуждая с командованием Юго-Западного фронта обстановку в сентябре 1941 г., незадолго до замыкания киевского «котла», и Сталин и Шапошников ссылались на Умань как на негативный пример попытки организованного обхода. В адрес командования фронтом тогда, в сентябре 1941 г., прозвучали слова «у вас был более серьезный рубеж – р. Днепр – и, несмотря на это, при отводе войск [вы] потеряли две армии». Имелись в виду как раз потерянные под Уманью 6-я и 12-я армии. Собственно их окружение позволило немцам занять правобережную Украину и даже выйти к верфям Николаева.

Для отечественного читателя «котел» под Уманью трудно назвать «белым пятном» Великой Отечественной войны. Это произошло в первую очередь благодаря таланту советского писателя и поэта Е.А. Долматовского и его книге «Зеленая брама». Долматовский был непосредственным участником событий, сам прошел ад «уманской ямы», где содержались немцами захваченные советские пленные. Пусть и без подробностей, но Умань упоминалась как в исторической, так и в мемуарной литературе. Уже тогда были поставлены ключевые вопросы: целесообразность передачи 6-й и 12-й армий Южному фронту, правильность выбора направления прорыва и другие.

Однако в наше время историческое исследование немыслимо без сопоставления данных сторон. Собственно еще Е.А. Долматовский использовал книгу немецкого автора Ханса Штееца «Горные егеря под Уманью», представлявшую собой «взгляд с той стороны» на драму 6-й и 12-й армий. Однако ее использование прослеживается в «Зеленой браме» пунктиром, и Долматовский был явно негативно настроен по отношению к содержащимся на страницах этой книги сведениям. Доступ к немецким документам в тот период практически исключался, несмотря на то, что еще в ходе войны были захвачены оперативные документы вермахта по Умани.

Представленная книга призвана восполнить этот пробел и провести исследование знаменитого сражения по материалам обеих сторон. Причем скудость документальной базы советской стороны (ввиду утраты значительного количества оперативной документации) компенсируется не только собранными по крупицам материалами уманского музея, но и допросами советских командиров в немецком плену. Допросы – это новый и сравнительно недавно вводящийся в оборот источник. Они позволяют получить информацию по горячим следам из уст людей, многие из которых не дожили до Победы.

Вместе с тем трудно согласиться с оценкой автора личности командующего 6-й армией генерала И.Н. Музыченко. К оценкам сослуживцев, в том числе в мемуарах, следует относиться с осторожностью. Документы свидетельствуют о независимом характере генерала. В частности, получив нелепый по его мнению приказ из штаба Юго-Западного фронта, он ответил на него подробным разбором обстановки, указывая на невозможность исполнения порученных указаний. Такое случалось в Красной армии нечасто. Позднее, в условиях утраты боеспособности танковых соединений, Музыченко организовал результативный удар под Оратовым и Животовым, позволивший в очередной раз оттянуть момент окружения. Уже будучи в окружении, Музыченко правильно оценил наиболее перспективное направление прорыва из него на юг. Именно этим маршрутом вырвался начальник штаба 6-й армии Иванов.

Следует отметить, что И.Н.Музыченко был достаточно высоко оценен допрашивавшими его немцами. Так допрашивавший его немецкий офицер во время разговора обратил внимание на «значительный ум и ярко выраженный здоровый разум». Давая общую оценку военнопленного как личности, немец дал советскому генералу достаточно лестную характеристику: «Решительный генерал представляет собой тип большевика, прошедшего кровавую школу, твердого солдата, не лишенного чувства чести и достоинства». При этом Музыченко достаточно резко высказался в адрес НКВД и негативно оценил репрессии командного состава Красной армии. Также нельзя не обратить внимание, что Музыченко на допросе не сообщил немцам сведений о советских войсках, которые у них отсутствовали. Возможно, все это положительно сказалось на судьбе Музыченко после войны, когда после освобождения из плена и прохождения проверки он был восстановлен в рядах Советской армии.

www.rulit.me

Смотрите также

• 
  Электрогазовый котел
• 
  Котел электрогазовый
• 
  Котел водонагревательный
• 
  Водонагревательный котел
• 
  Подключение котла
• 
  Барин котел
• 
  Виадрус котел
• 
  Изваринский котел
• 
  Киевский котел
• 
  Пеллетрон котел
• 
  Феролли котел