«Переиграть войну! В «котле» времени» Артем Рыбаков читать онлайн - страница 3. В котле времени
Читать Переиграть войну! В «котле» времени. - Рыбаков Артем Олегович - Страница 1
Артём Рыбаков
Переиграть войну! В «котле» времени
Пролог
Сейчас все каким-нибудь спортом увлекаются. Как любят журналисты писать - «экстремальным». Кто «челленджами» увлекается, кто с парашютом в горах прыгает… А я - в страйкбол играю. Есть такое увлечение у «менеджеров среднего звена». Это игра в «войнушку» для взрослых. Оружие - точные копии настоящего, но пластиковыми шариками стреляет. В ларьках китайские «пестики» видели? Вот такое же оружие, только раз в тридцать дороже. По весу от настоящего почти не отличается, а уж по виду… Ну, и играют люди по всему свету в войну. Нет, не пейнтбол это - тут дух немного другой. Никакой краски, все на честность. Свои «пули» сам считаешь. Из защиты - только очки. Ну, это все техника, а в хобби этом для меня главное - люди. Вот и у нас - команда. (Да, игра эта, в основном, командная. Иногда и «пятьсот на пятьсот» рубимся, со штабами, укреплениями и техникой). Нормальная у нас команда, самая, что ни на есть менеджерская: два майора, капитан, три «старших», а вот сержантов (ну куда в армии без них?) - только трое. Естественно, все «бывшие». Хотя зудит у всех. А что? Приятно в выходные по кустам, да лесам пошататься, да в хорошей компании у костра посидеть.
«Головка» команды у нас знатная - майор армейской «спецуры» (с опытом БД), и «альфонс-трюкач» из первого, легендарного состава. Не стареют душой ветераны! А другие команды нам завидуют черной завистью. Хотя «по жизни» - все бизнесмены или наемные, так скажем, работники… Дизайнеров много. Я, вот, командую отделением «директоров». На десять человек личного состава у меня приходится пять арт-директоров и два режиссера (по-английски так и будет - director). Играем вместе уже лет семь.
Командир наш как-то сказал: «А что, весело! Имитация действий спецназа силами стройбата из студентов-дистрофиков». А еще один хороший человек сказал, что это - «самое хаотичное и несуразное собрание людей в военной форме». Ну да не о том речь…
Игры у нас разные бывают - и маленькие, когда человек пятьдесят-сто на полигоне шарятся, и большие - от трех сотен до бесконечности. (Ну, про бесконечность я, конечно, загнул, но «маневры» на полторы тысячи участников я помню.) Играем, в основном, дома, но и в «командировки» тоже ездим. В Питер там, Киев или даже за границу. Ах да, совсем забыл упомянуть, что в этой игре редко когда победители бывают. Нет, конечно, кто-то может кричать: «Наши взяли водокачку!», но я лично считаю, что масштабы не те. Не то, что «битва за домик паромщика», а, скорее, «драка в песочнице».
А в последнее время полюбили наши ездить на «игрушки» в братскую Белоруссию. Там какая-то большая шишка усмотрела в нашем развлечении «большой потенциал в молодежно-патриотическом» смысле и страйкболистам дали зеленый свет. И полигоны армейские, на которых мудохаться не надо, отрывая траншеи и строя огневые точки, и технику для большего фана подгоняют. И вообще…
Ну, поехали мы на «Дороги Афгана». Это игра такая, по мотивам десятилетней резни, так сказать. А поскольку Минск - это не Бронницы, то и поехать смогли далеко не все из команды, а только семь человек.
Приехали в Минск, похмелились пивом местным, а тут и автобус до полигона подали. Лепота!
Приехали, во вводные вчитались… Надо сказать, что патриотическая направленность белорусов на вводные отпечаток наложила: все команды, кто в советском или российском «комке» «выступает», те, естественно за ОКСВА играют. Ну а «натовские ренегаты» - за «духов». Парень из наших, Люк у него позывной, (во времена оны три года «за речкой» оттрубил в разведке ВДВ), как приехал, так перевозбудившись, на базар помчался - барашка покупать. Как он нам сказал: «Это что же за «дух», если от него курдючным салом не воняет?». Ну а остальные члены «банды» стали к «войне» готовиться.
Пока мы Люка с бараном ждем, я вам представлю всех участников дебоша.
Командиры наши:
Шура-Раз, позывной - «Фермер». Майор-армеец в отставке. Любит нас «строить», и мы ему за это благодарны. Не дает он, знаете ли, действу окончательно в пикник превратиться. Именно его стараниями у нас и не принято действовать в экипировке «паркетного» страйкера: два магазина на триста шариков и шоколадка в кармане, плюс кэмелбэк с пивом за спиной. Таскаем и веревки, и шанцевый инструмент и паек на три дня.
Шура-Два, позывной - «Бродяга», виртуоз и ас «мочилова в сортире». С пистолетом - Бог. Но, старость - она, конечно, не радость. Поэтому мы его золотые руки и бриллиантовую голову используем не только как подставку для каски. Он у нас больше по управляемым МВЗ, да радиоборьбе. Ну, еще и как кладезь «маленьких советов» и «домашних заготовок».
Шура-Три, он же Люк (не, не тот, что в канализацию ведет, а который Скайуокер). Капитан из вэдэвэшной разведки. Как по кустам поползать и «языка» привести - это к нему. Вот только страйкболисты в плен плохо сдаются - «смерть» то здесь игрушечная, так что они в «рэмбов» до последнего играют, а методы «непосредственного физического воздействия» правилами запрещены.
Серега. Среди страйкбольной кодлы известен как Док. Наше все! И пошутить и закопать. В миру - скромный КМН-стоматолог. После того, как в его «нежных, но цепких лапах» перебывало полкоманды, носит почетное звание «наш Менгеле». Хотя, «зубнюк» действительно классный. Вечное хобби - военно-полевая хирургия. Балагур и весельчак, хотя юмор иногда специфический, с отчетливым душком прозекторской.
Вано. Откликается на погоняло «Казачина». Весел и рукаст. Мастер изготовления похлебки из требухи и взрывателей. Буквально на каждом выезде презентует команде новую «цацку» натяжного, нажимного или еще какого действия. В свободное от «войны» время снимает документальное кино.
Алик. Он же «Дохлая башка» (от официального позывного «Totenkopf»). Один из немногих в команде германофилов. Слегка знает немецкий. Надежный товарищ. Как лирическое отступление скажу, что команда наша «моделирует» бундесвер. Ну, нравятся нам эти мелкие пятнышки, нравятся! Да и германец всегда противником серьезным был, не то, что пиндосы какие.
Ну и ваш покорный. Зовут меня Антон, а позывной - «Искусник» или «Арт». Натура я тонко чувствующая, к рефлексии склонная. Музыку, опять же, классическую люблю. Но прозвали меня так не за это, а за любовь к другим искусствам, боевыми именуемым. Ножики всяческие люблю до дрожи. Особенно камрадам нравиться, что я ножики из резины плотной, правилами разрешенные, кидаю направо и налево, а когда супостат вопить начинает, что, дескать, «плашмя ударило» или «ручкой стукнуло» в руке у меня железный появляется и, отправившись в недолгий полет к какому-нибудь ближайшему дереву, всегда втыкается. Док говорит, что я владею «искусством убеждения». Срочку я оттянул в славных погранвойсках, но ни ордена, ни даже медали завалящей не добыл. Скажу честно, я даже нарушителя живого ни разу не видел (ну не считать же ту толпу в пять сотен турок, что тогда через пропускной пункт в 91-ом ломанулись, за нарушителей? Нам так и сказали: «Это не нарушители! Огня не открывать!» И отмахивались мы тем, что под руку подвернулось. Я, лично, - скребком, которым мостовую ото льда чистят.). В обычной жизни занимаюсь тем же, чем и Казачина, то есть развлекаю народ движущимися картинками.
Прочитав про нас, таких веселых, читатель с чистым сердцем может сказать: «Вот дебилы великовозрастные, в войнушку не наигравшиеся. В Чечню чего не поедете?» Понимая всю степень читательского негодования, тем не менее, отвечу: «А оно нам надо? Что мы там забыли?». Три Шуры кровянки своей «за нашу Советскую Родину» пролили не мало. И своей и чужой. Я на Кавказе поскакал еще при Союзе. А Казачина из Ставрополья, из станицы, что на берегу Терека стояла. Почему, вы спросите, стояла. Так не живут там люди больше. Пожгли ее в первую Чеченскую. Ванька как-то рассказал, как они с отцом и односельчанами из карабинов отстреливались, пока бабы с детишками, погрузившись в тракторные прицепы, в райцентр эвакуировались. Ну, хватит о грустном, тем более что со двора, где уже минут десять как не слышно жалобного блеяния барашка, доносятся гораздо более заманчивые звуки.
online-knigi.com
Переиграть войну! В «котле» времени читать онлайн - Артем Рыбаков
Артем Рыбаков
Переиграть войну! В «котле» времени
Пролог
…Ветки хлещут по лицу, рядом загнанно хрипит Люк. Совершенно ненужный сейчас автомат колотит по спине. Из-под камуфлированной банданы одна за другой стекают капли пота. Вытереть их я не могу — руки заняты. Пятнадцать минут дикой гонки по кустам и оврагам с раненым товарищем на руках. Успеем? Успеем!
…Сейчас все каким-нибудь спортом увлекаются. Как любят журналисты писать — «экстремальным». Кто в «челленджах» гоняет, кто с парашютом в горах прыгает… А я — в страйкбол играю. Есть такое увлечение у «менеджеров среднего звена». Это игра в «войнушку» для взрослых. Оружие — точные копии настоящего, но пластиковыми шариками стреляет. В ларьках китайские «пестики» видели? Вот такое же оружие, только раз в тридцать дороже. По весу от настоящего почти не отличается, а уж по виду… Ну, и играют люди по всему свету в войну. Нет, не пейнтбол это — тут дух немного другой. Никакой краски, все на честность. Свои «пули» сам считаешь. Из защиты — только очки. Ну, это все техника, а в хобби этом для меня главное — люди. Вот и у нас — команда. (Да, игра эта в основном командная. Иногда и «пятьсот на пятьсот» рубимся, со штабами, укреплениями и техникой.) Нормальная у нас команда, самая что ни на есть менеджерская: два майора, капитан, три «старших», а вот сержантов (ну куда в армии без них?) — только трое. Естественно, все «бывшие». Хотя зудит у всех. А что? Приятно в выходные по кустам да лесам пошататься да в хорошей компании у костра посидеть.
«Головка» команды у нас знатная — майор армейской «спецуры» (с опытом БД), и «альфонс-трюкач» [Сотрудник группы «А» («Альфа») КГБ СССР.] из первого, легендарного состава. Не стареют душой ветераны! А другие команды нам завидуют черной завистью. Хотя «по жизни» — все бизнесмены или наемные, так скажем, работники… Дизайнеров много. Я вот командую отделением «директоров». На десять человек личного состава у меня приходится пять арт-директоров и два режиссера (по-английски так и будет — director). Играем вместе уже лет семь, если не больше.
Командир наш как-то сказал: «А что, весело! Имитация действий спецназа силами стройбата из студентов-дистрофиков». А еще один хороший человек сказал, что это — «самое хаотичное и несуразное собрание людей в военной форме». Ну да не о том речь…
Игры у нас разные бывают — и маленькие, когда человек пятьдесят-сто на полигоне шарятся, и большие — от трех сотен до бесконечности. (Ну, про бесконечность я, конечно, загнул, но «маневры» на полторы тысячи участников я помню.) Играем в основном дома, но и в «командировки» тоже ездим. В Питер там, Киев или даже за границу. Ах да, совсем забыл упомянуть, что в этой игре редко когда победители бывают. Нет, конечно, кто-то может кричать: «Наши взяли водокачку!» — но я лично считаю, что масштабы не те. Не то что «битва за домик паромщика», а скорее «драка в песочнице за совочек».
А в последнее время полюбили наши ездить на «игрушки» в братскую Белоруссию. Там какая-то большая шишка усмотрела в нашем развлечении «большой потенциал в молодежно-патриотическом» смысле и страйкболистам дали зеленый свет. И полигоны армейские, на которых мудохаться не надо, отрывая траншеи и оборудуя огневые точки, и технику разнообразную для большего фана подгоняют. И вообще…
Ну, поехали мы на «Дороги Афгана». Это игра такая, по мотивам десятилетней резни, так сказать. А поскольку Минск — это не Бронницы, то и поехать смогли далеко не все из команды, а только семь человек.
Приехали в Минск, похмелились пивом местным, а тут и автобус до полигона подали. Лепота!
Приехали, во вводные вчитались… Надо сказать, что патриотическая направленность белорусов на вводные отпечаток наложила: все команды, кто в советском или российском «комке» «выступает», те, естественно, за ОКСВА [ОКСВА— Ограниченный контингент советских войск в Афганистане.] играют. Ну а «натовские ренегаты» — за «духов». Парень из наших, Люк у него позывной (во времена оны три года «за речкой» оттрубил в разведке ВДВ), как приехал, так, перевозбудившись, на базар помчался — барашка покупать. Как он нам сказал: «Это что же за «дух», если от него курдючным салом не воняет?» Ну а остальные члены «банды» стали к «войне» готовиться.
Пока мы Люка с бараном ждем, я вам представлю всех участников дебоша.
Командиры наши:
Шура-Раз, позывной — «Фермер». Майор-армеец в отставке. Любит нас «строить», и мы ему за это благодарны. Не дает он, знаете ли, действу окончательно в пикник превратиться. Именно его стараниями у нас и не принято действовать в экипировке «паркетного» страйкера: два магазина на триста шариков и шоколадка в кармане плюс кэмелбэк с пивом за спиной. Таскаем и веревки, и шанцевый инструмент, и паек на три дня. Прозвище получил за основательный подход и спокойную рассудительность. Терпеть не может бардак и разгильдяйство.
Шура-Два, позывной — «Бродяга», виртуоз и ас «мочилова в сортире». С пистолетом — Бог. Но старость — она, конечно, не радость. Поэтому мы его золотые руки и бриллиантовую голову используем не только как подставку для каски. Он у нас больше по управляемым МВЗ да радиоборьбе. Ну, еще и как кладезь «маленьких советов» и «домашних заготовок». Прозвище получил еще «там», лет двадцать назад.
Шура-Три, он же Люк (не, не тот, что в канализацию ведет, а который Скайуокер). Капитан из вэдэвэшной разведки. Как по кустам поползать и «языка» привести — это к нему. Вот только страйкболисты в плен плохо сдаются — «смерть» здесь игрушечная, так что они в «рэмбов» до последнего играют, а методы «непосредственного физического воздействия» правилами запрещены.
Серега. Среди страйкбольной кодлы известен как Док. Наше все! И пошутить, и закопать. В миру — скромный КМН-стоматолог. После того как в его «нежных, но цепких лапах» перебывало полкоманды, носит почетное звание «наш Менгеле». Хотя «зубнюк» действительно классный. Вечное хобби — военно-полевая хирургия. Балагур и весельчак, хотя юмор иногда специфический, с отчетливым душком прозекторской.
Вано. Откликается на погоняло «Казачина». Весел и рукаст. Мастер изготовления похлебки из требухи и взрывателей. Буквально на каждом выезде презентует команде новую «цацку» натяжного, нажимного или еще какого действия. В свободное от «войны» время снимает документальное кино.
Алик. Он же «Дохлая башка» (от официального позывного «Totenkopf»). Один из немногих в команде германофилов. Слегка знает немецкий. Надежный товарищ. Как лирическое отступление, скажу, что команда наша «моделирует» бундесвер. Ну, нравятся нам эти мелкие пятнышки, нравятся! Да и германец всегда противником серьезным был, не то что пиндосы какие. Полным прозвищем мы его обычно не называем, используя сокращенную версию «Тотен».
Игорь Пак, по прозвищу… Да зачем ему с такой фамилией прозвище? Разве что Ким Ир Сеном называть… Человек он у нас в команде новый. Если честно, он официально еще не в команде, так — неофит. Годик на птичьих правах побегает, мы к нему за это время присмотримся и вердикт вынесем — гож он нам или негож. Вообще-то мы с Игорем вместе работаем, он раньше в пейнтбол серьезно играл, но услышал как-то раз в курилке мои рассказы и загорелся! Пока, правда, от пейнтбольных замашек не отошел: все ему побегать-пострелять охота, да и без судей на поле некомфортно себя чувствует. Слышал я, как он коллегам про свой выезд с нами рассказывал: «Идем вчетвером в патруле… Ну, Антоха, я и еще парочка парней из команды… Тут в кустах затрещало что-то, я поворачиваюсь на звук, а когда назад развернулся, вижу — а я в поле один стою. Наших — как не бывало! А из травы кто-то зло так шипит: «Ложись… Ложись…» Как и когда они все заныкались, я даже не заметил!»
Ну и ваш покорный слуга. Зовут меня Антон, а позывной — «Искусник» или «Арт». Изначально прозвище было гораздо длиннее, но в процессе радиопереговоров редуцировалось до одного слога. Натура я тонко чувствующая, к рефлексии склонная. Музыку, опять же, классическую люблю. Но прозвали меня так не за это, а за любовь к другим искусствам, боевыми именуемым. Ножики всяческие люблю до дрожи. Особенно камрадам нравится, что я ножики из резины плотной, правилами разрешенные, кидаю направо и налево, а когда супостат вопить начинает, что, дескать, «плашмя ударило» или «ручкой стукнуло», в руке у меня железный появляется и, отправившись в недолгий полет к какому-нибудь ближайшему дереву, всегда втыкается. Док говорит, что я владею «искусством убеждения». Срочку я оттянул в славных погранвойсках, но ни ордена, ни даже медали завалящей не добыл. Скажу честно, я даже нарушителя живого ни разу не видел (ну, не считать же ту толпу в пять сотен турок, что тогда через пропускной пункт в девяносто первом ломанулись, за нарушителей? Нам так и сказали: «Это не нарушители! Огня не открывать!» И отмахивались мы тем, что под руку подвернулось. Я лично — скребком, которым мостовую ото льда чистят). В обычной жизни занимаюсь тем же, чем и Казачина, то есть развлекаю народ движущимися картинками.
Прочитав про нас, таких веселых, читатель с чистым сердцем может сказать: «Вот дебилы великовозрастные, в войнушку не наигравшиеся. В Чечню чего не поедете?» Понимая всю степень читательского негодования, тем не менее отвечу: «А оно нам надо? Что мы там забыли?» Три Шуры кровянки своей «за нашу Советскую Родину» пролили немало. И своей, и чужой. Я на Кавказе поскакал еще при Союзе. А Казачина из Ставрополья, из станицы, что на берегу Терека стояла. Почему, вы спросите, стояла? Так не живут там люди больше. Пожгли ее еще до первой чеченской. Ванька как-то рассказал, как они с отцом и односельчанами из карабинов отстреливались, пока бабы с детишками, погрузившись в тракторные прицепы, в райцентр эвакуировались. Ну, хватит о грустном, тем более что со двора, где уже минут десять как не слышно жалобного блеяния барашка, доносятся гораздо более заманчивые звуки:
— «Ахашени»? Шура, об чем спич? Наливай, конечно!
Ну, я побежал…
Глава 1
Согласно вводным для этой игры наша доблестная банда «бундесмоджахедов», совместно с «ваххабит-маринами» и «Третьим ее величества Пуштунским полком», должна была всячески мешать доблестным cоветским войскам путем перехвата караванов. И стало нам слегка грустно… Это у нас в Подмосковье или где под Питером страйкбольный караван представляет собой цепочку людей, уныло тащащих мешки или ящики с «ценным грузом» (обычно песком) по пересеченной местности. А тут кто-то из администрации Батьки поднял трубочку, и на полигон пригнали полтора десятка новеньких армейских «мазов» и пяток бэтээров для сопровождения. А мы, значит, всю эту машинерию отлавливай? При том что гранатометов во всей страйкбольной тусовке едва пять штук наберется. Да и то эти самопальные «шайтан-трубы» имеют эффективную дальность метров двадцать, не больше. Конечно, если сравнивать с дальностью боя «приводов» (это мы так наши автоматы на электрической тяге называем), то неплохо. Но для отлова колонны — маловато будет. Хотя, и это не может не радовать, фугасы использовать разрешили.
Надо сказать, что для игры нам выделили нехилый «пятачок» шесть на семь километров северо-западнее Минска. Вменяемых дорог там всего три, но и перекрыть их силами ста с небольшим человек — задачка еще та, тем более что в конвое меньше трех десятков рыл обычно не ездит. Игра должна была начаться завтра в девять часов утра, поэтому мы решили, как Ленин говорил: «Воевать — так по-военному». То есть: доесть барашка и допить дефицитное у нас грузинское вино, затем собраться и выдвинуться в отведенный нам район, где и заночевать, освобождаясь от груза цивилизации, а рано поутру провести вдумчивую рекогносцировку. Тем более что наше присутствие на общем построении было необязательным, а связь с организаторами можно и по рации поддерживать. Сказано — сделано!
* * *
Ушагали мы километра на три от палаточного городка и встали на ночевку. Тенты натянули, лапником и травой замаскировали. «Нычки» для припасов выкопали. Костерок в ямке по всем правилам развели. Минут сорок потрындели, добивая запасы красного сухого, и на боковую.
Ночью, вопреки всем прогнозам синоптиков, разразилась нешуточная гроза. Молнии сверкали так, что спросонья я подумал, что лагерь наш стоит в гигантском генераторе Ван де Граафа [Генератор Ван де Граафа — генератор высокого напряжения, принцип действия которого основан на электризации движущейся диэлектрической ленты. Первый генератор был разработан американским физиком Робертом Ван де Граафом в 1929 году и позволял получать разность потенциалов до 80 киловольт. // Генераторы Ван де Граафа применялись (начальное историческое применение) в ядерных исследованиях для ускорения различных элементарных частиц. В настоящее время по мере развития иных способов ускорения частиц их роль в ядерных исследованиях постепенно сошла на нет, но до сих пор они используются для моделирования процессов, происходящих при ударе молний, для имитации грозовых разрядов на земле. Герой, скорее всего, имеет в виду распространенный демонстрационный опыт из школьного курса физики.]. Сухая, песчаная почва и грамотно натянутые тенты спасли нас от капитального промокания, да и дождь был, в общем-то, не слишком сильным, чего нельзя сказать о сопровождавших непогоду «спецэффектах». Мне иногда казалось, что молнии попадают прямо в наш лагерь!
* * *
В шесть утра все, как молодцы-огурцы, повскакивали, умылись в ручейке, что крайне удачно неподалеку протекал, и засели «коварство сочинять». Тут командир и говорит нам с Люком:
— Вот что, гады вы наши ползучие. Давайте-ка смотайтесь до дороги. Она вот здесь, метрах в восьмистах, — и пальцем на карте показал. — Прикиньте там хрен к носу, кроки составьте…
В этот момент из палатки вылез Бродяга:
— От ведь раздолбаи! Договаривались же, что в полседьмого на связь выйдем!
— А ты на какой частоте их теребишь? — спросил я.
— Как оговорено, на четыреста сорок пять два нуля…
— Ну, значит, не проснулись еще. Саш, это же не армия, а страйкбол. Полчаса туда, полчаса сюда. Сам, что ли, не знаешь?
— Так, с этим мы сами разберемся, — прервал нас Фермер. — На какой с вами вязаться?
А мы только год как перешли на чудесные японские «Вертекс-Стандарты». Для наших забав — лучше не придумаешь. Любительская трехдиапазонка, причем с двумя приемниками. По любому лесу на пять километров достает. Сканер-шманер. Но самое удобное — это, конечно, два канала. На один мы обычно вешаем общекомандную связь, на второй — связь внутри отделения или группы. Лепота! И для связи с «союзниками» хорошо.
— Давай, чтобы нищебродов отсечь, двести двадцать и три пятерки. (Переводя с нашего жаргона — частота 220.555 МГц. Работа в этом диапазоне стала возможна после того, как знакомые Бродяги, «умельцы в штатском», с нашими рациями немного поколдовали. Даже обычные «вертексы» в этом диапазоне не работают, не говоря уже про более дешевые рации, которыми оснащено большинство игроков. С гражданским СиБи [CB (Citizen’s Band — гражданский диапазон) — широко распространенный в мире радиолюбительский диапазон 27 МГц (длина волны — 11 метров).] диапазоном (27 МГц) и частотами отечественных экстренных служб тоже пересечения нет.)
— Лады.
Цапнув по паре угольков из кострища для наведения «утренней красоты» на наших уже слегка небритых физиономиях, мы с Люком потыгдымили по утреннему лесу. А Пак за нами увязался, в смысле, пришлось его с собой прихватить, поскольку он мой «подшефный» и я должен его в командном духе воспитывать. Ах как люблю я такие прогулочки! Тихонечко идешь себе по просыпающемуся лесу. В руках — верная «Г-3» в варианте карабина. На морде — соответствующее серьезности момента выражение. Глазками шустро шевелишь: под ноги — вперед, под ноги — вперед. Бодрит!
Минут за двадцать доскакали мы до чудненького пригорка метрах в пятидесяти от пыльной грунтовки (хотя на карте обозначена сия колея была как дорога с твердым покрытием). Для засады пригорочек далековато был, а вот для наблюдения — самое то. Дорогу метров на пятьсот в каждую сторону видать. Тут из-за леса донеслось какое-то баханье, типа канонады. Ну да бульбаши это любят: в том году они такой салют со спецэффектами заделали — мы еле спаслись. Ну, это какими отморозками надо быть, чтобы по игровой территории раскидать канистры с бензином и присобачить к ним по сто граммов тротила? Часть народу об этом предупредить забыли. Мы тогда в домик один вошли, ну, «почистили» его, и тут один из наших увидел такую вот сюрпризину в дальней комнате… Как мы бежали! Сайгак по сравнению с нами — черепаха! Самое смешное, что неведомый (к сожалению!) кудесник рванул этот «подарочек» примерно через минуту после того, как последний из наших покинул дом. Ха-ха три раза!
Люк ползал пока по обочинам, прикидывая, как было приказано, «хрен к носу», а я, с комфортом расположившись под кусточком и прикрывшись от комаров и докучливых глаз любимым шарфом-сеткой, обозревал окрестности в пентаксовский восьмикратник. Пак же с умным видом шатался по кустам. Впрочем, про умный вид его я для красного словца приплел. Он в балаклаве почти все время ходит: пунктик у него — боится, что шарик на лице следы оставит. Из-за леса донеслось отдаленное стрекотание «ураловских» движков (в молодости я немного тусовался с доморощенными байкерами, так что звук ирбитского «оппозитника» мне знаком). Переведя взгляд в сторону мотоциклов, я остолбенел… Торопливо нащупав тангенту, я прошипел:
— Люк, ныкайся. Тут фигня нездоровая.
— Что там? — раздалось в наушнике.
— Ты будешь смеяться, но как в анекдоте: «война и немцы».
— Не понял тебя, — раздалось в наушнике.
— Сань, дозор на мотоциклах, но странный какой-то, на страйкболистов совершенно непохожи… Ты там заховайся и посмотри что да как…
Нет, Белоруссия, конечно, страна богатая на сюрпризы, но, на мой непросвещенный взгляд, что-то многовато они антикварной техники на полигон вывезли. Я насчитал четыре «семьдесятпятых» «БМВ» с колясками, два «Цюндаппа» KS600 с их крайне характерной рамой и еще пяток незнакомых мне легких мотоциклов — то ли NSU, то ли еще какая-то экзотика… Причем на колясках двух тяжелых мотоциклов я заметил самые настоящие «эмгачи», и это не киношная лажа, а честные «тридцатьчетвертые». А приглядевшись, я разглядел в бинокль в руках одного из колясочников Erma-EMP [Весьма редкий немецкий пистолет-пулемет, выпускавшийся до войны. В годы войны состоял в основном на вооружении германской полиции и подразделений СС.], с весьма характерной деревянной рукоятью в передней части цевья. Все страньше и страньше… Честно скажу, оружие я люблю и разбираюсь в нем, но ни одного такого зверя я вживую не видел, только на картинках. А тут у массовки из кино… Пусть даже у реконструкторов прожженных… Таких машенен-пистолей и в Музее Вооруженных сил четыре штуки, да и то — в запасниках, мне друг, там работавший, говорил. Поясню для незнакомых с темой: представьте себе, вы видите человека, одетого в костюм, стоящий «страшные тыщи», сидящим на чем-то явно украденном из музея и держащим в руках нечто, что и в музеях-то далеко не всех есть. И, самое главное, делающим это привычно! Но находитесь вы не в музее или на выставке, а в белорусском лесу — то мои чувства станут вам понятнее. Ну, как если бы, пойдя порыбачить на деревенский пруд, вы встретили там мужика, использующего бриллиантовые подвески вместо блесны.
knizhnik.org
Артём Рыбаков. Переиграть войну! В «котле» времениПереиграть войну - 1
Пролог
Сейчас все каким-нибудь спортом увлекаются. Как любят журналисты писать - «экстремальным». Кто «челленджами» увлекается, кто с парашютом в горах прыгает… А я - в страйкбол играю. Есть такое увлечение у «менеджеров среднего звена». Это игра в «войнушку» для взрослых. Оружие - точные копии настоящего, но пластиковыми шариками стреляет. В ларьках китайские «пестики» видели? Вот такое же оружие, только раз в тридцать дороже. По весу от настоящего почти не отличается, а уж по виду… Ну, и играют люди по всему свету в войну. Нет, не пейнтбол это - тут дух немного другой. Никакой краски, все на честность. Свои «пули» сам считаешь. Из защиты - только очки. Ну, это все техника, а в хобби этом для меня главное - люди. Вот и у нас - команда. (Да, игра эта, в основном, командная. Иногда и «пятьсот на пятьсот» рубимся, со штабами, укреплениями и техникой). Нормальная у нас команда, самая, что ни на есть менеджерская: два майора, капитан, три «старших», а вот сержантов (ну куда в армии без них?) - только трое. Естественно, все «бывшие». Хотя зудит у всех. А что? Приятно в выходные по кустам, да лесам пошататься, да в хорошей компании у костра посидеть. «Головка» команды у нас знатная - майор армейской «спецуры» (с опытом БД), и «альфонс-трюкач» из первого, легендарного состава. Не стареют душой ветераны! А другие команды нам завидуют черной завистью. Хотя «по жизни» - все бизнесмены или наемные, так скажем, работники… Дизайнеров много. Я, вот, командую отделением «директоров». На десять человек личного состава у меня приходится пять арт-директоров и два режиссера (по-английски так и будет - director). Играем вместе уже лет семь. Командир наш как-то сказал: «А что, весело! Имитация действий спецназа силами стройбата из студентов-дистрофиков». А еще один хороший человек сказал, что это - «самое хаотичное и несуразное собрание людей в военной форме». Ну да не о том речь… Игры у нас разные бывают - и маленькие, когда человек пятьдесят-сто на полигоне шарятся, и большие - от трех сотен до бесконечности. (Ну, про бесконечность я, конечно, загнул, но «маневры» на полторы тысячи участников я помню.) Играем, в основном, дома, но и в «командировки» тоже ездим. В Питер там, Киев или даже за границу. Ах да, совсем забыл упомянуть, что в этой игре редко когда победители бывают. Нет, конечно, кто-то может кричать: «Наши взяли водокачку!», но я лично считаю, что масштабы не те. Не то, что «битва за домик паромщика», а, скорее, «драка в песочнице». А в последнее время полюбили наши ездить на «игрушки» в братскую Белоруссию. Там какая-то большая шишка усмотрела в нашем развлечении «большой потенциал в молодежно-патриотическом» смысле и страйкболистам дали зеленый свет. И полигоны армейские, на которых мудохаться не надо, отрывая траншеи и строя огневые точки, и технику для большего фана подгоняют. И вообще… Ну, поехали мы на «Дороги Афгана». Это игра такая, по мотивам десятилетней резни, так сказать. А поскольку Минск - это не Бронницы, то и поехать смогли далеко не все из команды, а только семь человек. Приехали в Минск, похмелились пивом местным, а тут и автобус до полигона подали. Лепота! Приехали, во вводные вчитались… Надо сказать, что патриотическая направленность белорусов на вводные отпечаток наложила: все команды, кто в советском или российском «комке» «выступает», те, естественно за ОКСВА играют. Ну а «натовские ренегаты» - за «духов». Парень из наших, Люк у него позывной, (во времена оны три года «за речкой» оттрубил в разведке ВДВ), как приехал, так перевозбудившись, на базар помчался - барашка покупать. |
knijky.ru
Переиграть войну! В «котле» времени читать онлайн - Артем Рыбаков (Страница 3)
Глава 2
— Что предложишь? — начал разговор командир.
— Ну, пока со временем не определимся, я не знаю. Хотя, по моим ощущениям, мы — на войне! И сейчас — сорок первый год!
— Что на войне, это я уже понял. Но с чего ты решил, что мы в сорок первом?
— Немец больно наглый, но и непуганый. И по местности. Здесь до сорок четвертого больше боев не было. Сорок первый или сорок четвертый — других вариантов я не вижу.
— Допустим.
— Надо до позиций прогуляться — оружие поискать. Флажки с комка немецкие спороть…
— О! Погодь… — И Александр обернулся к остальным: — Слушай мою команду! Флажки бундесовские и нашлепки спороть и сдать мне.
Он опять посмотрел на меня. Кивком предложил продолжить…
— Надо решить, что делать будем.
— А мы что в настоящий момент делаем?
— Нет, я в глобальном смысле. Через фронт нам нельзя — за шпионов на раз сойдем. Если только партизанить до подхода наших.
— Так это надолго все?
— Сань, то ж я бы знал, — с некоторой обреченностью ответил я. — Кстати, может, мосты заминируем?
— Чем? Калом, что ли?
— Снаряды на позициях поищем, а взрыватели у нас есть.
— Тош, ты что, воевать решил?
— А что, как вариант… Да и за Игоря… сам понимаешь, спросить надо.
Саша отвел глаза, а потом достал из кармана фляжку:
— Глотни и успокойся. Это приказ!
— Кстати, Сань, у нас еды на трое суток, максимум — на пять, если совсем пояса затянуть, то неделю продержимся…
— Тош, я вот чего думаю, давай выясним, где мы и когда мы, а уж потом фибрами души трепетать будем… А то сейчас себе мозг выносить разными предположениями бессмысленно.
— Мужики, сюда давайте! — раздался негромкий крик от тента, под которым колдовал со своей электроникой Бродяга. Он щелкнул каким-то тумблером, и из крохотного динамика отчетливо донеслось:
— «В течение ночи с девятого на десятое июля существенных изменений на фронте не произошло. Наша авиация в течение дня сосредоточенными ударами уничтожала мотомеханизированные части противника, атаковала авиацию противника на его аэродромах и бомбила Плоешти. По уточненным данным, нашей авиацией в течение прошедших суток уничтожено в воздушных боях и на земле сто семьдесят девять самолетов противника».
— Пипец, приплыли! — сказал кто-то из стоящих за спиной, а меня пробил холодный пот.
— Саш, приглуши эту бодягу, — сказал командир. — Ну, что делать будем, дорогие? — продолжил он, обводя взглядом поникших друзей. — Тоха предлагает воевать до сорок четвертого… Да он сам обрисует ситуацию. Давай, историк!
У меня внезапно запершило в горле. Я попытался вздохнуть и зашелся в приступе странного кашля. Добрый Док немедленно «похлопал» меня по спине.
— Мужики, — начал я, — вариантов у нас, в принципе, немного… Я к немцам служить не пойду, а через фронт пробиваться — шансов мало, да и на той стороне нам почти стопроцентный каюк. Мы же здесь, в этом времени — как дети малые. Я Сане предложил партизанить… — В этот момент я наткнулся на остановившийся взгляд Тотена.
— Алик, ты чего? — Я легонько тронул его за плечо.
— А? Что? — встрепенулся он. — Я про Мишку и Маринку задумался. Как они там без меня будут?
И все замерли. Каждый думал о своих. У командира сын уже взрослый, институт скоро заканчивает, а на лето на работу серьезную устроился, потому и не поехал с нами. У Бродяги — три дочки и сын. У Дока — дочка маленькая. У Люка — тоже. И моему Пашке — только два годика исполнится… Екарный бабай! Вот они стоят, мои друзья, настоящие, без дураков, друзья. Надежные взрослые мужики. Кормильцы. Надежа и опора своих семей, которые остались где-то там — шесть десятков лет тому вперед! И глухая тоска пробивается через сведенные скулы Дока, кривую полугримасу-полуухмылку Люка, светится в печальных аидских глазах Бродяги и тяжелыми каплями собирается в уголках глаз Тотена. Я понял, что горло мое опять свела непонятная судорога. Очень захотелось броситься под тент, зарыться с головой в спальник и заплакать от подступившей из ниоткуда тоски.
Вдруг всплывшие в голове воспоминания заставили меня встряхнуться:
— Какое число сегодня? Десятое, так они сказали?
— Да, верно, — ответил мне Казак.
— Два дня назад наши сдали Минск, — упавшим голосом сказал я.
— Что? Это-то тут при чем? — переспросил Фермер.
— Повторяю, два дня назад, восьмого, немцы окончательно зачистили минскую группировку наших. Мы — в глубоком тылу немцев. Те, кого мы с Люком поутру встретили, — скорее всего, из разведбата какой-нибудь дивизии второго эшелона. Да, и еще. Не спрашивайте меня, когда все это закончится. Я — не знаю!
В разговор вступил Бродяга:
— Если отряд делать, то база нужна. Здесь, в Белоруссии, должны оставаться партизанские базы с закладками.
— Должны-то они должны, но ты координаты их знаешь? — возразил Фермер. — Нет? Вот и нечего умничать.
— Саш, а у тебя из стволья что с собой? — спросил я Бродягу, больше чтобы отвлечь его от грубого тона командира.
— «Маузер», «парабеллум» и «кар» снайперский.
— О, то, что нужно!
Друзья непонимающе уставились на меня.
— Ну, оружие-то нам нужно?
— Да, — за всех ответил Док.
— А как мы его возьмем? А с этими игрушками можно на понт кого-нибудь взять, пока нормальным не разживемся.
— И много ты пластмассой этой напонтуешь? — спросил Док.
— Серег, прикинь, ты водила в каком-нибудь тритыщипервом автобате дивизии третьей волны. Остановился на обочине поссать. И тут на тебя из кустов вылазят трое леших и целятся из «люгера» и винтаря. Ты бы метаться начал?
— Я — скорее всего… Хотя хрен меня знает, — честно признался Док, — может, и заметался бы.
— Вот! Но в ножи, конечно, надежнее. Хотя я еще ни разу спокойно людей не резал. Знаю как, тренировался, а вот в реале…
— А в операционной? — не унимался Док.
— Ох, Менгеле ты наш. Это же не то совсем.
— Вы еще про слезинку ребенка вспомните, интеллигенты хреновы! — зло бросил Казачина. — Вон, на месте базового лагеря — братская могила! И Пака вспомните… — И он до хруста сжал кулаки.
Все-таки пластичность психики — великая вещь! Может, оттого, что я неоднократно прокручивал в голове сюжеты любимых книг и фильмов и до пальцевых судорог спорил с коллегами по интернетовским форумам, посвященным альтернативной истории, но говорить обо всех этих странностях у меня получалось с известной долей убедительности.
Командир наш, уложив в голове всю несуразицу ситуации, вновь взялся за дело:
— Так, всем отсоединить аккумы от приводов — они нам для питания раций пригодятся и для подрывов. Оптику и коллиматоры снять. Все оружие, не соответствующее времени, упаковать и в нычку!
— Командир, нам и глушаки могут пригодиться, — пришла мне в голову светлая мысль.
— Верно, особенно с твоего «сокома» — он по-правильному сделан. Так, Тоха, говоришь, у дороги машину расстреляли? — поддержал меня Бродяга.
— Так точно.
— Давай вместе с Люком и Тотеном туда, может, там чем поживиться удастся.
— Понял. Оставайтесь на приеме. Бродяга! Я «люгер» возьму?
— Бери. И «стечкина» не забудь — пригодится.
И мы пошли…
Глава 3
Ориентируясь по приметам (головным шел Люк), мы вышли к памятному холмику. Убедившись, что дорога пустынна, поднялись на него и замаскировались.
— Давай думать, как на ту сторону нам попасть, — предложил я Люку.
— А что тут думать? Метров на пятьдесят влево, под насыпью, водопропускная труба есть, я проверял.
— Алик, слушай внимательно! Мы оставим тебя здесь. Наблюдаешь за окрестностями! Внимательно! Десять счетов смотришь вправо, затем медленно оглядываешь противоположную сторону… И опушку того леса, и поле… Затем — десять счетов левую сторону. Затем — в обратную сторону. Перерыв — тридцать счетов. Во время него слушаешь и смотришь просто глазами. Просто скользи взглядом по миру. Понял?
— Да, а зачем так сложно?
— Тщательность, но без рутины. К тому же у твоего бинокля поле зрения узковато. Распухший «театральник». Ну, мы пошли…
Перебравшись по водопропускной трубе («Ох, где же вы, роскошные бетонные трубы современности?») на противоположную сторону, мы двинулись по влажной ложбине в направлении «газика». Где на четвереньках, а где просто пригнувшись, мы довольно споро преодолели триста метров. Остановившись метрах в двадцати от машины, внимательно осмотрели ближнюю к нам опушку. Затем броском добежали до полуторки.
С водителем все было ясно — два входных отверстия в левом боку. Пока Люк, присев на колено, смотрел по сторонам, я заглянул в кабину. Есть! Вот он, мой сладкий. Короткий мосинский карабин висел в зажиме на стенке кабины. Аккуратно отцепив водителя от руля, я опустил тело на землю. Забравшись в кабину, выдернул карабин из крепления и приоткрыл затвор. Ура! Протянул карабин Люку:
— У водилы подсумки на поясе. И нагрудный карман проверь. Документы, то-се… — Тут мой взгляд зацепился за командирскую сумку, сиротливо валявшуюся на полу со стороны пассажира. Трофей, однако. Подняв сумку, надел ее через плечо:
— Люк, давай кузов проверим!
И, нажав тангенту:
— Тотен, Арт в канале. У нас — все путем. Бди. Как понял?
— Тотен в канале, у меня — тихо. Отбой.
(«Ох, сколько мы в свое время бились в команде, нарабатывая процедуру радиообмена. Однако ж «неплохо для лоха» выходит!»)
Кузов был завален какими-то тюками и папками. Перевалившись через борт, я, перерезав связывающую папки бечевку, наугад открыл одну из них. «Опаньки! Дело! Уголовное!» Пересмотрев еще пару папок, вывесился за борт:
— Люк, эта машина — райотдела милиции.
— И что?
— Здесь сейф есть, — упомянул я еще одну находку, — и пишущая машинка!
— А она-то нам на кой?
— Ну, она нам, может быть, и ни к чему, а вот в сейфе бланки документов должны быть. Паспорта, справки всякие…
В этот момент из кустов раздалось: «Стой! Руки вверх!»
Поскольку я лежал грудью на борту, мне ничего не оставалось, как, придерживаясь за борт, кувыркнуться вперед, надеясь, что мой копчик переживет встречу с родной землей. Приземлился удачно — первыми земли коснулись ноги. Распластавшись на пыльной траве, я торопливо откатился под машину. Люка нигде не было видно, а в кустах я мельком заметил грязно-белое пятно. Точно мент — белая летняя гимнастерка и синие бриджи, а на голове — сине-серая фуражка с васильковым околышем. У гэбэшников белыми должны быть и штаны, и фуражка. Повернувшись на левый бок, я вытянул из нагрудных ножен любимый «сог», затем, сам не понимая зачем, — «парабеллум» Бродяги.
— Я сказал: «Руки вверх»! И выходи по одному! — Еще немного, и голос говорившего «даст петуха»!
Наушник зашептал голосом Люка:
— Тоша, вылезай. Я его сделаю. А то мы здесь отсвечиваем, как чирей на жопе.
Как мне не хотелось вылезать, боже ж ты мой! Спрятав «люгер» сзади за ремень, я, каркнув «погоди, не стреляй», полез из-под машины.
Он вышел из кустов. Ну, точно, дурачок! Он, что же, думал, я здесь один? В ухе послышалось: «Я его взял». Глядя на оторопевшего сержанта милиции, я подумал: «Да уж, он удивился больше, чем я». Несколько секунд мы стояли, замерев и разглядывая друг друга. Молоденький сержант с лейтенантскими «кубарями» [Сержанты милиции, как и сержанты госбезопасности, носили знаки различия армейского лейтенанта.] на грязной, кое-где порванной белой форме и ваш покорный слуга в образе диверсанта конца века — удобный «бундесовый» комок в мелкие зелено-серо-красные пятнышки (его прообраз будет создан только в сорок третьем), разгрузочный жилет со множеством подсумков (на заказ, под себя шил!) с привязанными «лохматушками», слегка небритая рожа в разводах угля, на голову поверх «флековой» банданы накинут шарф-сетка, ниспадающий на плечи, на бедре пустая «тактическая» кобура. Картина «Встреча двух эпох»!
Что-то пауза затянулась… Похоже, сержант до этого не рассмотрел, кто же это в подведомственном имуществе копается. Думал, уголовники или дезертиры какие.
«А может, прессануть его? — мелькнула мысль. — Как там в «веселые девяностые» говорили? «На базаре съехать». Тем более что Люк прикрывает».
Набравшись наглости, но не забывая, что «наган» в руке у сержанта — настоящий, я собрался с духом и командным голосом гаркнул:
— Сержант! Ко мне!
Тот машинально сделал два шага ко мне. Я решил развить успех:
— Старший лейтенант госбезопасности Садовский! Спецгруппа Особого отдела! Ваши документы! — А в голове пульсировало: «О боже! Что за херь я несу!»
Сержант в замешательстве слегка опустил ствол «нагана». Потом, видимо, сомневаясь, посмотрел на меня и, запинаясь, произнес:
— Сержант госбезопасности Дымов. Ваши документы! — Но прозвучало это совсем неубедительно, а наоборот — испуганно.
Левой рукой демонстративно потянувшись к нагрудному карману (там и вправду я ношу паспорт, удостоверение и права), я качнулся влево и, взяв на контроль «наган» правой, завернулся гэбэшнику за спину. Подбив коленей, левой захват за шею — и «наган» у меня в руке, а сержант повис на ослабевших ногах, удерживаемый от падения моими пальцами на кадыке и стволом «нагана» у своего правого глаза.
— Старший лейтенант Серов, — позвал я Люка, — доложите обстановку!
— Все путем, он один, — донеслось откуда-то из травы.
— Ну что, сержант, поговорим?
Ответ сержанта получился несколько неуверенный:
— Д-да.
Хотя не знаю, как бы я отвечал с дулом «нагана» у виска.
— Давай, садись у заднего борта. На колени! Ноги скрести сзади… Так, а теперь задницей на них садись!
По лицу этого сопляка было видно, что он ничего не понимает.
— Ну что ж, начнем, помолясь. — Услышав последнее слово, сержант вздрогнул.
— Сидеть! — зарычал я на него. — Откуда же ты, глупый, улепетывал с бумажками своими?
Лицо его закаменело, и он ожег меня взглядом:
— Ничего не скажу тебе, гадина фашистская!
— Сержант, ты не понял? Мы — свои! А уж за меры предосторожности я у тебя прощения потом попрошу. Якши?
— Что? — переспросил он.
— Это — «хорошо» по-татарски. Но мы отвлеклись… Так откуда и куда вы следовали, товарищ сержант?
— И… из Заславля выехал, еще неделю назад… А тут немцы прорвались… Все время по лесам прятались… Щелоков, шофер наш, предложил пальбу переждать, а уж потом, как стихнет, до своих добираться…
— А откуда вы выскочили и почему немцев не видели?
— Там дорога лесная на смолокурню ведет… Мы на ней прятались… А как на поле выехали — нам солнце в глаза… — Я посмотрел на дорогу, действительно, хотя прошло около двух часов, солнце еще низко висело над «нашим» лесом, отчего, смотря на дорогу, приходилось щуриться. Между тем сержант продолжал:
— Ну а как стрелять начали, так в Щелокова сразу и попали, а я успел выскочить с другой стороны… Потом немцы зачем-то по лесу с другой стороны дороги стрелять начали, а я и спрятался в кустах… А как стихло, так я и к машине пошел… Я сумку свою с документами забыл… — И он покосился на командирскую сумку, висевшую у меня на шее.
— Тебя как звать-то? — Я начал испытывать уважение к этому пацану — ему было страшно, его единственного попутчика убили, но он все равно вернулся…
— Але… Алексей, товарищ старший лейтенант.
— Что в машине? Ну, кроме картотеки и дел? — поинтересовался я.
Он начал было отвечать, но закашлялся…
Я достал из чехла, висевшего сзади на поясе, флягу и бросил ему. «Черт, она же пластиковая!» — подумал я, но было поздно пить боржоми. Непривычная легкость фляги не смутила Алексея. Торопливо отвернув крышку, он начал жадно пить. Выхлебав примерно половину содержимого, он с сожалением завернул крышку.
— А у вас курить нету, товарищ старший лейтенант? А то я пять дней ничего не курил… — И он просительно уставился на меня.
— Конечно, минутку. — Я машинально полез в карман, но на полпути остановил руку. «Там же у меня «Данхилл» лежит!» Подумав еще пару мгновений, я достал одну сигарету и, быстрым движением оторвав фильтр и спрятав его между пальцами, протянул сигарету сержанту. Потом как будто что-то щелкнуло у меня в голове, я взял сигарету в рот, прикурил ее, спрятав зажигалку в ладонях, и снова протянул Алексею. Тот торопливо взял ее, с наслаждением затянулся и блаженно прикрыл глаза. «Эк его повело!» — подумал я, но что-то мне подсказывало, что бдительность снижать рановато.
Алексей открыл глаза и сказал:
— Какой табак у вас хороший, товарищ старший лейтенант. Мягкий и ароматный. Я такого никогда не пробовал. Фабрики Урицкого?
В этот момент в ухе у меня заголосило:
— Тоха, это Тотен, справа немцы. Мотоциклы!
Мы сидели в тени полуторки, так что сразу заметить с дороги нас было трудновато.
— Так, сержант, мухой в кузов и замри там. На дороге немцы! — прошипел я, откатываясь в сторону. На мгновение Алексей замер, но, довольно быстро сообразив, что к чему, с трудом встал (ага, не зря я его так сажал — через пять минут ноги у непривычного человека затекают так, что только держись) и полез в кузов.
— Тотен, Арт в канале.
— На связи.
— Докладывай обо всех перемещениях. Мне солнце в глаза бьет.
— Колонна идет. Впереди — мотоциклисты, за ними — броневик, дальше — грузовики. Много.
— Понял тебя. Отбой. Люк, ты где?
— От машины метров тридцать левее и полста — тебе за спину. Под кустом.
— Понял тебя. Без команды не стреляй.
Интересно, если сержант меня слышит, какие мысли у него в голове бродят?
А колонна все шла и шла… Я насчитал уже пятнадцать грузовиков с пехотой… А учитывая, что это были трехтонки, в каждую из которых влезает по два отделения немцев, то мимо нас проезжал как минимум батальон…
На солнышке нам пришлось проваляться почти два часа. Я лежал и зачем-то считал: восемьдесят четыре грузовика с пехотой, две батареи противотанковых «колотушек», минометчики, какие-то части обеспечения. Ну точно, полк. Потрепанный только. А может, и нет, штаты немецкой пехоты я помнил, честно говоря, не очень. Когда вдалеке показался хвост колонны, я с облегчением вздохнул. Как оказалось — напрасно. Внезапно один из мотоциклов арьергарда притормозил на обочине.
— Тотен, Арт в канале. Что там?
— Здесь Тотен. Гадят, сволочи.
В бинокль я разглядел мотоцикл с коляской, у которого скучал рослый унтер. Тут я заметил, что два его кореша, видимо, сделав то, для чего они спустились в придорожную канаву, вылезли не обратно на дорогу, а на поле. По их жестикуляции мне стало понятно, что один предлагает посмотреть нашу машинку. Вот весело-то! Я нажал тангенту:
— Люк, здесь Арт. Сможешь, если что, снять дятла на дороге?
— Не вопрос. Тут всего-то метров двести пятьдесят.
— Чудненько, но давай решать — ноги сделаем или попробуем стволами разжиться?
— Я бы рискнул.
— Я тоже. Попробую накоротке из «нагана» их пострелять. Как начну — снимай унтера.
Черт, чуть не забыл этого Дымова предупредить. Я трагически зашептал:
— Алексей, к грузовику идут немцы. Двое. Мы будем их брать. Сиди тихо. — А в ответ ничего. Ну и ладно, есть дела поважнее. На всякий случай я потянулся проверить, как вытаскивается нож из ножен, но вспомнил, что «сог» я оставил под машиной. Пришлось лезть за спину за «камилуссом». Зачем, спросите вы? А я считаю, что нож и пистолет лучше, чем просто пистолет или просто нож. Минуты, прошедшие до того момента, как немцы подошли на полсотни метров, показались мне часами. Внезапно вспотели ладони. Двигаясь очень медленно, я положил нож и пистолет на землю и так же медленно вытер ладони о штаны. Колени ходили ходуном. Тонкая противная струйка пота проползла вдоль позвоночника. «Ну же, гады, ну же…» Потом пришла другая мысль: «Ну зачем ТЕБЕ это? Героем себя почувствовал? Пусть этим профи занимались бы — Фермер, Бродяга или тот же Люк».
knizhnik.org
Переиграть войну! В «котле» времени. Читать книгу онлайн
Артем РыбаковПереиграть войну! В «котле» времени Аннотация:
Им давно за тридцать, а они все еще играют в войну. В 2010 году их хобби кажется нелепой блажью: нацепив камуфляж и вооружившись игрушечными автоматами, взрослые мужики-страйкболисты гоняются друг за другом по белорусским лесам - пока вдруг не проваливаются из сегодняшнего дня в кровавое лето 1941 года. Где вместо пластиковых шариков из ствола вылетают настоящие пули. Где люди умирают не понарошку, а раз и навсегда. Где окруженные части Красной Армии истекают кровью в «котлах», вокруг горят русские деревни, по дорогам пылят вражеские танки, а на перекрестках развешаны плакаты: «За помощь партизанам - расстрел!» И надо выбирать - бежать ли обратно в светлое будущее, спасая собственную шкуру, или принимать бой за линией времени плечом к плечу с дедами и прадедами...Отдаю дань теме попаданцев. Первая Часть закончена.
Пролог
Сейчас все каким-нибудь спортом увлекаются. Как любят журналисты писать - «экстремальным». Кто «челленджами» увлекается, кто с парашютом в горах прыгает… А я - в страйкбол играю. Есть такое увлечение у «менеджеров среднего звена». Это игра в «войнушку» для взрослых. Оружие - точные копии настоящего, но пластиковыми шариками стреляет. В ларьках китайские «пестики» видели? Вот такое же оружие, только раз в тридцать дороже. По весу от настоящего почти не отличается, а уж по виду… Ну, и играют люди по всему свету в войну. Нет, не пейнтбол это - тут дух немного другой. Никакой краски, все на честность. Свои «пули» сам считаешь. Из защиты - только очки. Ну, это все техника, а в хобби этом для меня главное - люди. Вот и у нас - команда. (Да, игра эта, в основном, командная. Иногда и «пятьсот на пятьсот» рубимся, со штабами, укреплениями и техникой). Нормальная у нас команда, самая, что ни на есть менеджерская: два майора, капитан, три «старших», а вот сержантов (ну куда в армии без них?) - только трое. Естественно, все «бывшие». Хотя зудит у всех. А что? Приятно в выходные по кустам, да лесам пошататься, да в хорошей компании у костра посидеть.
«Головка» команды у нас знатная - майор армейской «спецуры» (с опытом БД), и «альфонс-трюкач» из первого, легендарного состава. Не стареют душой ветераны! А другие команды нам завидуют черной завистью. Хотя «по жизни» - все бизнесмены или наемные, так скажем, работники… Дизайнеров много. Я, вот, командую отделением «директоров». На десять человек личного состава у меня приходится пять арт-директоров и два режиссера (по-английски так и будет - director). Играем вместе уже лет семь.
Командир наш как-то сказал: «А что, весело! Имитация действий спецназа силами стройбата из студентов-дистрофиков». А еще один хороший человек сказал, что это - «самое хаотичное и несуразное собрание людей в военной форме». Ну да не о том речь…
Игры у нас разные бывают - и маленькие, когда человек пятьдесят-сто на полигоне шарятся, и большие - от трех сотен до бесконечности. (Ну, про бесконечность я, конечно, загнул, но «маневры» на полторы тысячи участников я помню.) Играем, в основном, дома, но и в «командировки» тоже ездим. В Питер там, Киев или даже за границу. Ах да, совсем забыл упомянуть, что в
ruwapa.net
Переиграть войну! В «котле» времени читать онлайн - Артем Рыбаков (Страница 6)
— Старшой, заходи, — поприветствовал меня Фермер, — гляди, каких фруктов поймали.
Фрукты были как фрукты — артиллерийский лейтенант, сержант тех же войск и два бойца непонятной принадлежности. «Наган» командира и «СВТ» одного из бойцов уже были нагло экспроприированы Фермером и Люком, в то время как короткий артиллерийский карабин был за ненадобностью отброшен в сторону.
— Товарищ майор, разрешите доложить! — несколько официально начал я. — Больше в лесу никого нет!
Судя по тому, как разгладилось лицо лейтенанта, в лесу на самом деле еще кто-то прятался. Я сделал зарубочку на память, ведь если общение пойдет не по-нашему, то придется тех, в лесу, зачищать. По-прежнему щурясь от бьющего в глаза света, артиллерист заговорил:
— Назовите себя!
«Да, наглый, как танк!» — подумал я. Похоже, что наш командир был того же мнения.
— Лейтенант, а вы не забываетесь? — холодно поинтересовался Саша. — Вроде это мы вас в плен взяли, или я что-то пропустил? — И тут же резко, каркающим голосом добавил: — Фамилия?! Часть?!
Летеха вздрогнул как от удара и попытался привстать, но Люк тут же упер ствол «эсвэтешки» ему точно в центр лба, и лейтенант обреченно осел.
Тут в нашу «домашнюю заготовку» совершенно неожиданно вмешался Дымов. Выбравшись из-под стола, он обратился к Фермеру:
— Товарищ майор госбезопасности, но ведь это свои, наши… Советские бойцы?
Ледяным тоном Шура осадил доброхота:
— Свои в это время дома сидят, теле… — Он осекся. — Устав на ночь учат!
И продолжил допрос:
— Ваши документы, лейтенант!
Тот, видимо поняв, что цацкаться с ним не будут, но и услышав, что пленили его свои, пусть и суровые энкавэдэшники, качнув головой, ответил:
— Тут они, в нагрудном кармане.
Люк, передав мне винтовку, ловко вытащил из указанного кармана командирское удостоверение и передал его Фермеру.
— Так, Сотников Сергей Степанович, двадцать второго года рождения… командир отделения ПТО 134-го опулб… Ну и где же ваше отделение, товарищ лейтенант?
— Да вот оно и есть, — мотнул головой пленный, имея в виду своих коллег по плену.
— Товарищ лейтенант, — обратился наш командир к Люку, — документы сержанта достаньте!
Вытащив из нагрудного кармана сержанта серую красноармейскую книжку, Люк протянул ее командиру.
— Так, Несвидов Емельян Васильевич, одна тысяча девятьсот шестого… Из старослужащих или мобилизованный? — спросил Саша сержанта.
— Старослужащий, — буркнул тот.
— …командир орудия отделения ПТО 134-го опулб… — продолжил чтение командир. — Так, бойцов отведите в большой сарай… И поесть им захватите, а мы с начсоставом пока побеседуем… — принял он соломоново решение. — Лейтенант, вы можете встать. И вы, сержант, — тоже. Нет, оружие мы вам пока не вернем, — остановил он сержанта, потянувшегося было за своим карабином.
— Товарищ майор госбезопасности, там, в лесу, еще наши остались, — внезапно сообщил лейтенант.
— И сколько там «еще ваших»? — поинтересовался Фермер.
— Трое. Но двое из них раненые.
— Так, Казачина и Дымов, вы — идете с… сержантом. Ты, Ваня, кликни военврача, и вперед — за ранеными… Товарищ старший лейтенант — это уже мне, — смените военврача на посту.
Еще через сорок минут суеты, перемещений и хлопот все окруженцы были размещены на постой в большом сарае, где Док и занялся ранеными. Перед тем как сменить нашего медика на посту, я рекомендовал ему не светить перед окруженцами иновременными приблудами, а постараться оказать первую помощь и плотнее заняться целительством уже завтра поутру, на что Серега, как истинный последователь Гиппократа, послал меня далеко и надолго.
Еще через полчаса ко мне на пост пришел Иван и сообщил, что командование желает видеть меня в штабе, где сейчас проходит беседа с командиром артиллеристов.
Глава 8
Из разговора с молоденьким, только весной прибывшим из училища лейтенантом и старым, опытным сержантом мы узнали, что набредшие на нас семь человек — это остатки гарнизона одного из узлов Минского укрепрайона. Летеха (с помощью сержанта, конечно) командовал двухорудийным капониром, что стоял у шоссе в районе села Лумшино, примерно в десяти километрах к северо-востоку от Заславля. Когда немцы начали ликвидацию «котла», артиллеристы успешно отбили первые атаки и даже, по их словам, подбили два танка, но потом части немногочисленного пехотного заполнения из 100-й стрелковой дивизии отошли, и гарнизоны капонира и двух ближайших пулеметных дотов оказались предоставлены самим себе. Без связи и с весьма ограниченным запасом еды они отбивали атаки немцев еще три дня, но когда у них на глазах немецкие саперы один за другим подорвали два дота, расположенные примерно в километре по левому флангу, лейтенант Сотников принял решение прорываться к своим. Десять дней назад, когда они, подорвав оборудование дотов и спрятав на болоте два «максима» и одну «сорокапятку», вышли на прорыв, их было двадцать семь человек. К своим вышло семеро.
— Вы, товарищ майор, дайте команду доставить нас в Минск. Вы поймите, я не в тыл рвусь. Я знаю, артиллеристов сейчас не хватает! Особенно противотанкистов. А у нас опыт есть! Товарищ майор госбезопасности…
На лицо Фермера мне было больно смотреть.
— Вы, лейтенант, успокойтесь… — медленно и горько сказал он. — Но в Минск я вас отправить не могу. Немцы взяли его двадцать восьмого июня, а два дня назад ликвидировали остатки оборонявших город наших войск. Мы прибыли сюда по заданию командования для организации действий партизанских отрядов…
В этот момент Сотников, неверяще смотревший на нашего Сашу, заплакал… Заплакал по-мальчишески, навзрыд, вытирая глаза грязными кулаками… Мы остолбенели.
Саня откашлялся, а потом протянул Сотникову свою флягу:
— На, выпей, лейтенант. А потом спать иди. Это приказ.
Артиллерист схватил флягу и сделал здоровенный глоток. Ух, еж твою… Глаза у него полезли из орбит, слезы брызнули с новой силой, он разевал рот, как рыба, выброшенная на берег. Из жалости я сунул ему в руку стакан с водой. Я на вас бы посмотрел, если бы вы напиток «Специальный» так маханули. Это командир не подумал. В «Специальном» 64 градуса будет и травок разных много, поэтому во рту крепость не ощущается, но для непривычного горла — кошмар.
Поняв, что разговора сегодня не получится, командир сказал сакраментальное:
— По команде «Отбой!» наступает темное время суток! — И добавил свою любимую предотбойную присказку: — Кто последний спать ложится — тот дурак и гасит свет!
Глава 9
Взгляд со стороны. Бродяга. [Автор главы — Александр Конторович.]
Я не великий спец по научной части и не берусь объяснить, что такое с нами со всеми произошло. Только что были там, вдруг бац! — и мы лежим в кустах и смотрим на давно прошедшие события как их непосредственные участники. Как это вышло? А кто ж сейчас разберет? Легче от этого уж точно не будет. «Попала нога в колесо — пищи, а беги». Что произошло, потом думать будем, сейчас другие вопросы есть, поважнее.
Строго говоря, положение неважное. Реального боевого опыта у всей нашей группы не так уж и много. Фермер, Люк и у меня чуток. Причем у меня он крайне специфический, можно сказать, что и не боевой вовсе. Спецоперации — это все же не фронтовой опыт. Нет, быстро завалить двоих-троих в сшибке я и сейчас могу, даже и из чужого ствола или вовсе без него. Но тут несколько другие вещи надобны. Втроем с Фермером и Люком я бы и вовсе не задумывался, прошли бы куда надо и как надо. Тихо и без шума. Вопрос только, куда идти. Но вот такой сборной командой… Ребята молодцы, вписались в обстановку ровно, без особенных нервов и соплей, а ведь это все всерьез, тут пули не пластиковые. Да и первая кровь… это тоже не сахар, знаете ли. Арт — молодец, я бы и сам в его годы лучше не сработал. Казачина все воспринял как должное, Док так и вовсе будто и не уходил отсюда никогда. Что тут, что в Подмосковье, свое дело знает добре. Для него пациент — он и в Африке пациент. Тотен же, как в руки реальный ствол взял, так вроде и подрос чуток, посерьезнел, подобрался как-то. Да ладно, друг друга знаем не первый год, тут все более-менее ясно. Игоря, конечно, жалко — по глупости, считай, нарвался. Да ведь нарываются всегда не по уму.
А вот окруженцы эти… Мент, ладно, он не пуганный еще всерьез. Озадаченный, растерянный — это есть. Зато страха в глазах нет, не успели его еще всерьез напугать. Один, может, и сгинул бы по дурости, а тут почувствовал за спиной поддержку, воспрял. Не бросили нас, помнят, вон, бойцов каких прислали! Для него майор госбезопасности фигура более чем серьезная. Начальником районного управления небось у него капитан был? Так что, когда я ему намекнул, что мы тут не просто погулять вышли и абы кого с собой брать не будем, он только что на цыпочки не встал.
— Цени доверие! — говорю. — Сам понимаешь, время нынче суровое, не всем верить можно. А ты, как сотрудник НКВД, знающий местные условия, должен оказать помощь спецгруппе.
Ну и все, поплыл парень. Бланков не было, я бы у него еще и подписку взял о неразглашении. Так что, когда Фермер Сотникова обрабатывал, он уже всеми силами помочь пытался. В меру своего разумения, конечно. А вот сам Сотников и бойцы его… Нет, воевать-то они будут, но вот есть в них какой-то надлом, усталость. Куража нет, да и откуда ему быть? Да и воевать-то они будут по БУПу, а какой он был в 1941-м? Работы с ними будет… лучше и не думать сейчас.
Ладно, что мы имеем на настоящий момент?
Начну с себя.
Честно признать, бегун или ползун из меня сейчас не тот, что лет двадцать назад. Учтем. Значит, бегать не надо. Да и ползать далеко — тоже ни к чему. Вывод — работаем издаля. Или тихо. Вопрос — чем? Снайперка у нас одна (и та — условная) у Люка. Значит, отпадает, ему тоже чем-то работать надо. Остаются короткостволы. «ТТ» я уже разобрал, посмотрел — обычный ствол, не хуже и не лучше других. Для короткой сшибки, как на смолокурне, пойдет, для серьезной работы надо искать что-то другое. Ну, вот разве что к «нагану» глушак от «Сокома» присобачить? Барабан точно отработаем, это уже кое-что. Мент, молодец, запасся патронами к «нагану». Так что десятка полтора патронов я у него реквизирую, ему еще штук двадцать останется. «Лезерман» с собой, займемся делом, все равно пока по дороге работать нельзя.
…Часа через два можно было уже критически посмотреть на плоды рук своих. Глушак на «наган» подогнал, правда, стрелять из него теперь только в упор, мушки нет, целиться не выйдет. Ладно, это не снайперская винтовка, сойдет. Два магазина патронов к «ТТ» я переснарядил нагановскими пулями. Это уже интереснее, далеко стрелять тоже не выйдет, зато на короткой дистанции такой вот гибрид свалит клиента независимо от места попадания. Хоть в плечо, хоть в пятку — все едино, более не боец. Значит, можно не выцеливать его так уж тщательно. Выигрываем в скорости стрельбы — это уже неплохо.
Ножи. «Стрела» у меня и у Фермера. Хороший нож, летает нормально. Мало их. Есть еще нож как раз для сшибки. Кидать нельзя, чем отмахиваться буду? Надо думать… Хотя, если Антона потрясти… У него с собой на выездах меньше пяти-шести ножей никогда не бывает. Больной он в этом вопросе.
Мин нормальных нет. Пара немецких «колотушек». Негусто, но и это — божий дар.
Связь и прочие технические фокусы?
Ну, хоть тут мы противнику не уступаем. А то и превосходим во многом.
Голова?
А вот это — уже серьезный козырь…
Глава 10
Утром меня разбудили голоса, доносящиеся снаружи. Спал я в большом сарае на чердаке, бок о бок с Бродягой, который наотрез отказался уходить от своих любимых радиоигрушек.
Подобравшись на четвереньках к слуховому оконцу, в котором даже стекла не было, я выглянул во двор. У большой бочки умывались Люк, Казачина и хмурый, невыспавшийся Док, а чуть поодаль толпились четверо вчерашних окруженцев. Интересно, что двое из них, совершеннейшие щеглы лет по девятнадцать, заинтересованно разглядывали «наших», но не знали, как завязать разговор, а вот двое бойцов постарше (явно четвертый десяток разменяли служивые) настороженно присели в тенечке у забора. На лбу одного из них лиловела здоровенная шишка, которую я разглядел, даже несмотря на разделявшие нас метров двадцать. «Да, крепко его вчера приложили!» — подумал я и стал спускаться с чердака.
Подойдя к нашим, я первым делом поинтересовался у Дока, как там раненые?
— Ничего особо страшного, но они без должного ухода по лесам сколько мотались? Так что им отдых нужен и питание здоровое.
— Ну, насчет питания, это мы как раз сегодня придумывать будем…
Я угостил Дока сигаретой.
— А ты как, намучился ночью?
— Да не, фигня. Просто нам по-хорошему госпиталь разворачивать надо. А то сколько таких еще будет. А у меня и бинтов-то с гулькин хрен.
— Все будет путем, Серег! — постарался успокоить я нашего медика. — И лекарства, и перевязочные материалы добудем. Складов неоприходованных вокруг сколько!
Один из сидевших у забора бойцов встал и подошел ко мне:
— Товарищ… командир… Табачком не угостите? А то неделю, почитай, без курева… — сказал он, просительно глядя на нас.
Док сунул руку в карман штанов, собираясь достать оттуда пачку сигарет. Я остановил его, положив руку на плечо:
— Конечно, товарищ боец. А обращаться ко мне можно по званию — товарищ старший лейтенант. — И подумав, добавил: — Госбезопасности.
После чего достал из пачки сигарету, у которой я еще вчера заранее обрезал фильтр, и протянул солдату:
— А товарищ ваш, что же, не курит?
— Курит, отчего же, но он скромный у нас. Да и страшно ему, что вы из ГУГБ. Вон как его вчера отделали, а он из бывших «врагов народа», — добавил он вполголоса.
— Товарищ боец, подойдите сюда, пожалуйста! — обратился я к «ушибленному».
Тот с видимой неохотой поднялся и подошел ко мне:
— Рядовой Трошин, товарищ командир!
Я протянул ему сигарету:
— Вы на нас не обижайтесь, товарищ Трошин. Сами должны понимать, время военное, ночь. И потом, вас же не зарезали…
Трошин угрюмо посмотрел на меня, видимо раздумывая, как бы повежливее от меня отвязаться.
— Вы кем до войны были, товарищ боец?
— Военным.
— Кем именно? В каких войсках служили? Звание?
— А с чего вы решили, что я не рядовой, гражданин… — Он замялся, не зная, как ко мне обратиться.
— Не гражданин, а «товарищ старший лейтенант госбезопасности». Не в тюрьме вроде находимся.
— А вам-то что за дело, товарищ старший лейтенант?
— Хотелось бы знать, с кем в ближайшее время воевать вместе придется.
Док, заинтересованно слушавший наш диалог, вдруг протянул Трошину руку:
— Военврач третьего ранга Кураев. Можно просто Сергей! — А когда тот удивленно пожал ему руку, добавил: — Вы со старшим лейтенантом Окуневым лучше не спорьте, а то он обидчивый очень — может для симметрии вам и второй глаз подбить! — И, подмигнув обалдевшему Трошину, заливисто расхохотался.
«Ну и шуточки у вас, товарищ КМН третьего ранга», — подумал я и в ответ на подобное представление быстро нажал на точку в основании Сережкиной шеи. Тот взвыл и отскочил на пару метров:
— Вот видите, товарищ Трошин, даже мне достается! — корча рожи, сказал Док. — Так что вы с ним поласковее будьте! Со всей, так сказать, нежностью…. Все, ухожу, ухожу, ухожу… К тому же меня там ранбольные уже зовут. И грудастые медсестры…
Однако своей выходкой наш доморощенный психолог таки разрядил обстановку. С обалделым видом и кривоватой улыбкой Трошин смотрел, как наш штатный «клоун» уходит в сарай.
— Так все-таки, товарищ Трошин, вы кем были? — продолжил я нашу прерванную беседу.
— Майором я был, комдивом.
— И что за дивизион был?
— Гаубичный.
— И когда же вас разжаловали в рядовые?
— А следствие начали, так и разжаловали.
— В каком году?
— В тридцать девятом.
— А почему не посадили?
— А то уж вам лучше знать, товарищ старший лейтенант госбезопасности, — и он выделил последнее слово голосом.
— Вас как зовут, боец Трошин?
— Вячеславом Сергеевичем.
— А меня — Антоном Олеговичем, так что будем знакомы, Вячеслав Сергеевич. И вы это — не дуйтесь как мышь на крупу. Сейчас не дуться, а воевать надо.
— Ага, вы навоюете, то-то у вас бойцы толпами вокруг ходят и оружие грудами свалено… — И он вызывающе посмотрел на меня.
— И оружие будет, и бойцы. А что до умения, так мы вчера впятером неплохо штаб немецкого полка пощипали. И без своих потерь. А вы чем похвастаетесь?
— А мы стояли до конца!
— …и оставили свой пост без приказа. — Я понимал, что хамлю, но что-то майоро-солдат борзеть начал. — И, кстати, для вас у меня работенка есть.
От моей вставки Трошин сбился и потерял напор.
— Возьмите остальных бойцов и соберите по сараям весь металлический мусор: обручи от бочек и кадушек, гвозди, в общем, все, что найдете.
— А это еще зачем? — опешил Трошин.
— Вам термин «готовый поражающий элемент» знаком, товарищ бывший майор? Если да, то выполняйте!
— А если нет? — Похоже, Трошин, поняв, что я «добрый», решил покачать права.
— А если «нет», то все равно выполняйте.
Неизвестно, сколько бы мы препирались, но в распахнувшуюся дверь «штабного» сарая выглянул командир и гаркнул:
— Внимание, у нас гости! Старший лейтенант, ко мне. А вы — за оружием в сарай! Быстро!
Поправив автомат, я подбежал к Саше.
— Так, Тотен с поста доложил, что к нам завернули две машины: какой-то «передок «Круппа» и «Блиц». На машинах маркировка… — Он заглянул в листок бумаги: — «ПИ Абт 173». Тотен сказал, ты можешь знать, кто это такие.
— Отдельный саперный батальон.
— И что им здесь могло понадобиться.
— Как что? Скипидар, конечно. Как скоро они здесь будут?
— Тотен сказал, минут пятнадцать у нас есть.
— Будем брать?
— А у нас выхода нет. Часть народа в разгоне, да и раненые у нас. Люк!
— Да, командир? — отозвался Люк, выходя из-за сарая.
— Бери снайперку и в кусты. Так, артиллеристы, — обратил он внимание на окруженцев, с карабинами в руках вышедших из сарая, — прячьтесь за дровами и, как мы начнем, долбите немцев. Только не высовывайтесь!
Потом он повернулся ко мне:
— Как думаешь, сколько там народу может быть?
— От пяти до двадцати. В «Круппа» человек шесть влезает, а в «Блиц» и двадцать поместится, но хабар-то они должны куда-то грузить.
— Тогда ты с автоматом отсечешь их с тыла. Гранату возьми.
— На фиг, машины жалко.
— Нашел о чем жалеть.
— Ты только Тотена с поста не снимай, мало ли что.
— Не учи отца…
— Понял, командир. Разрешите идти?
— Давай, Тоха. Ты — наша главная огневая мощь.
Метнувшись в кусты, я выбрал позицию с тем расчетом, чтобы оказаться сзади от остановившихся машин. Краем глаза заметил Бродягу, который с двумя пистолетами в руках скрылся за сараем, что стоял ближе всего ко въезду на смолокурню. Фермер, невзирая на его почти двухметровый рост, бесследно растворился в зарослях.
Потянулись минуты ожидания. Наконец я услышал негромкий рокот моторов. Тотен не ошибся — впереди действительно ехал «передок «Круппа» — многофункциональный армейский автомобиль L2 с очень необычным покатым капотом. В машине, не считая водителя, сидело еще пятеро. «Ну, Бродяге это — секунд на пять работы с двух-то рук», — подумал я.
knizhnik.org
Переиграть войну! В «котле» времени читать онлайн - Артем Рыбаков (Страница 5)
Томительно потянулись минуты ожидания. Приняв решение не класть все яйца в одну корзину, Бродяга отправил на новую базу не только все наше барахло, но и Алика с Люком и Доком. После чего обратился ко мне:
— Тош, а давай-ка мы влево метров на сто сместимся. Если что, пальбой отвлечем внимание от мужиков, а они кустами отползут. И на дорогу к смолокурне фрицев явно не наведем. Если что, оторвемся по лесу.
Я с сомнением посмотрел на Сашу. Мне тридцать пять, и я три раза в неделю плотно тренируюсь, а ему пятьдесят два, большая семья и сидячая работа.
— Точно оторвемся?
— Будь спок!
«Ну, спок так спок», — подумал я.
Потратив минут десять на поиск новых позиций, мы приготовились ждать. Мне нашлась чудная норка под кривоватой раздвоенной сосной (причем между корнями там была чудесная естественная амбразура!), а Бродяга отошел метров на десять в глубь леса и устроился для стрельбы с колена за упавшей трухлявой березой. Спустя тридцать семь минут (на этот раз я засек время по часам) на дороге показались немцы. Традиционное охранение на мотоциклах, за ними опять грузовики и легковушки. В бинокль я хорошо видел расслабленных солдат, гордо восседавших в кузовах. «Похоже, какое-то штабное подразделение — никто пешком не идет», — подумал я. Еще раз внимательно осмотрев колонну, я тронул пальцем тангенту:
— Арт вызывает Фермера.
— Фермер в канале, — прошипел наушник.
— Командир, девятая машина — радиостанция, десятая — штабной автобус.
— Понял тебя. Отбой.
Да, нам повезло — как выяснилось много позже, это ехал штаб пехотного полка.
Головной дозор проскочил приткнувшуюся на обочине полуторку, даже не снизив скорости. Да и ехала колонна медленно, по нашим меркам, едва ли быстрее двадцати километров в час. Раздолбанная полуторка подозрений ни у кого не вызвала. Ну еще бы, сколько за последние две недели они видели таких машин на обочинах пыльных русских дорог!
Когда автобус поравнялся с разбитой машиной, мы с Бродягой увидели, как кабина грузовика скрылась в дымно-оранжевом облаке взрыва, зацепившем и автобус. Когда дым поднялся вверх, стало заметно, что автобус охватило пламя…
Что тут началось! Ехавший за автобусом легкий броневик остановился, его башенка завертелась, солдаты горохом посыпались из грузовиков, часть из них бросилась в кювет, где и залегла. Как мне удалось рассмотреть в бинокль сквозь дым и пламя, подрыв был удачным. По летней жаре часть окон в автобусе была открыта, и выброшенный нашей «хлопушкой» горящий бензин попал внутрь. Судя по тому, что пламя полыхало не только на внешних панелях кузова, но и отдельные языки вырывались изнутри автобуса, ехавшим в нем штабным должно было порядком достаться. Жаль только, что осколочный эффект был практически нулевой. Как бонус мы получили горящую полуторку, в кузове которой медленно разгорались уголовные дела и архивы.
Немцы пока не стреляли, казалось, что они не очень понимали, что произошло. Взрыв, но никто не стреляет, с другой стороны, мина получилась какая-то слишком избирательная. Включив микрофон, я тихонечко спросил:
— Фермер, здесь Арт. Вы как?
Через несколько томительных секунд хриплый голос ответил:
— Нормально. Ползем.
— Если что, мы с Артом отвлечем их на себя, — вступил в разговор Бродяга.
Через десять минут, показавшихся мне вечностью, командир снова вышел на связь:
— Фермер в канале. Мы уползли уже на полсотни метров. Как понял, прием.
— Понял тебя хорошо. Мы наблюдаем. Отбой.
Суета на дороге приняла более организованный характер: подбежавшие медики оказывали раненым пассажирам автобуса первую помощь, солдаты уже не толпились на обочине, а растянулись по периметру, но ввиду отсутствия явного противника от дороги не уходили.
Мы уже собирались сниматься, как неподалеку от памятного по утренним событиям пригорка началась какая-то непонятная суета.
— Арт, Бродяга в канале. Что это они там задвигались, не видишь?
И тут до меня дошло!
— Бродяга, Арт в канале. Это они унтера, которого Люк с утра подстрелил, нашли.
И точно, на дорогу вынесли тело. Одновременно с этим большинство солдат, «пасших» поле, стали перебираться на другую сторону дороги, а броневичок дал несколько длинных очередей по кустам.
Нажав тангенту, я сказал Бродяге:
— Похоже, пора сниматься с якоря.
— А никого подстрелить не хочешь? — ответил тот.
— Нет, я не снайпер, а винтовку эту вообще первый раз в руках держу. И кто говорил, что главный принцип диверсанта: «Тихо пришли — тихо ушли» и «да не было тут никого». Так что пошли потихоньку!
В разговор включился командир:
— Фермер Арту и Бродяге. Сваливайте! Как поняли, сваливайте.
И мы хором ответили:
— Поняли тебя хорошо. Отбой.
Глава 6
Не буду подробно описывать, как мы добирались до смолокурни. Единственное, что запомнилось, — это бормотание Бродяги:
— А провода они утянули или нет? А то ведь найдут — прочесывать начнут… Писец котенку тогда…
Пройдя метров восемьсот по еле видимой в траве дороге (судя по всему, здесь в последние несколько месяцев ездили мало), мы были перехвачены сидевшими в секрете Тотеном и Доком. Они сообщили нам, что командир с Казачиной опередили нас буквально на четверть часа и, скорее всего, уже пьют чай на базе.
Так называемая смолокурня представляла собой группу из трех сараев разного размера и двух солидных каменных смолокурен, разместившихся на большой поляне размером примерно пятьдесят на пятьдесят метров. Здоровенная куча бревен и сосновых пней возвышалась на противоположной от дороги стороне поляны. Запахи смолы и скипидара густо висели в воздухе.
Наши разместились в одном из сараев, где люди, работавшие на смолокурне, устроили что-то вроде «комнаты отдыха»: грубо сколоченный стол, три лавки и фабричная чугунная печка с плитой были отгорожены от остального помещения щелястой дощатой перегородкой. В большом помещении был, по-видимому, склад для инструмента. На стене я заметил пару ржавых топоров и пил, висящих на деревянных крюках. В углу стояло несколько деревянных бочек, испускающих одуряющий аромат скипидара. Подняв крышку на одной из них, я обнаружил, что она полна старой, уже помутневшей, живицей [Сосновая или еловая смола, собираемая с живых деревьев, сырье для производства скипидара.]. Из-за перегородки выглянул Фермер:
— Тоха, хорош там лазать. Иди сюда — поговорить надо.
— Секунду, Сань. Я только посмотрю.
— Да на фига тебе эта вонялка?
— Эх, товарищ майор, товарищ майор! А огневые фугасы мы из чего делать будем? О, а вот и скипидарчик! — сказал я, найдя в углу стеклянную бутыль литров на двадцать пять — тридцать, до половины заполненную желтоватой густой жидкостью. Скорее всего, качественный продукт со смолокурни вывезли, а этот был или попорчен смолой, или использовался для собственных надобностей — например для разжигания смолокурен.
— Вот тебе неймется, а! Товарищ старший лейтенант, а ну иди сюда!
— Все-все-все! Уже иду-иду-иду. — И я отвесил командиру шутовской поклон в стиле куртуазного восемнадцатого века. Правда, я совсем забыл про маузеровский карабин, висевший у меня на плече. Во время поклона эта железяка не преминула сползти с плеча и грохнуться на землю. Командир непроизвольно зажмурился.
— Не боись, командир! Он на предохранителе! — Но по лицу Сани я понял, что могу дошутиться до выволочки, поэтому смиренно пошел за загородку.
Кроме Бродяги, командира и Вани там сидел и наш милицейский сержант. На столе, кроме некоторого количества еды и фляжки с коньяком, я заметил карту и планшет.
— Ты присаживайся, Антон, — несколько официальным тоном сказал Саша-Раз.
— А что так серьезно? — спросил я.
— Так и дело у нас серьезное. Первую операцию отметить надо!
— А остальные?
— Они службу несут.
— А Люк где? — поинтересовался я.
— На чердаке в большом сарае.
— Я ему кронштейн и прицел со своего «кара» отдал, он там снайперку мастырит, — добавил Бродяга.
Мне подвинули маленький металлический стаканчик, мужики подняли свои…
— Ну, за победу! — сказал командир.
— За победу! — негромко, но слаженно откликнулись мы.
Через пять минут, немного подкрепившись и по знаку командира отодвинув тарелки с остатками «однозаразовой» лапши, мы склонились над развернутой Саней картой
— Так. Дымов!
— Я, товарищ майор!
— Во время совещания разрешаю не вскакивать и каблуками не щелкать, — буркнул командир.
— Простите, не понял, товарищ майор?
— Во время совещания разрешаю не использовать обращение по званию. Как в старое время говорили — «без чинов».
— Да, понял. А вы и старое время помните, товарищ командир? — изумился Дымов.
— А что, я так молодо выгляжу? — нашелся Саша. — Да и положено мне. Так, хватит лирики и исторических отступлений! Скажи-ка мне, Алексей Дымов, ты, когда в Заславле служил, по району много ездил?
— Много, но недолго. Я ведь всего как полгода назад сюда переведен был.
— Хреново. Ну а с местными надежными людьми контакты какие-нибудь остались?
— Как не быть. Вот начальника МТС местной хорошо знаю, из Совета местного несколько человек…
— А они не эвакуировались?
— Начальник МТС — точно нет. У них в последнее время танки ремонтировали, так Василь Сергеич на станции все время пропадал. Ну а потом немцы прорвались, и уж точно не до того ему стало.
— А он в самом городе живет?
— Раньше — да. А сейчас — не думаю. Может, на хуторе каком или в деревне. В город ему сейчас, наверное, нельзя.
— Так, посмотри на карту эту и покажи на ней, какие ты хутора поблизости знаешь. — И командир собрался протянуть Дымову свою карту.
— Погоди, командир! — отвлек я на себя внимание. — Пусть на словах расскажет, там обозначения секретные, а у сержанта допуска нет! (Ну еще бы, Саша собирался показать Алексею карту, напечатанную в 1996 году! На ней огромное Заславское водохранилище, Минск раза в три больше, чем он есть сейчас. Вокруг города — окружная дорога, а тот проселок, на котором мы немцев подорвали, на карте изображен как асфальтированная дорога.)
— Дорога, у которой нашу полуторку перехватили, ведет из Колониц в Ааронову Слободу и потом выходит на шоссе Радошковичи — Городок Семков. Водитель мой, Щелоков, он все дороги в районе хорошо знал, потому и предложил пробиваться на северо-восток от Заславля, а не к Минску. А хуторов да и деревень в округе полным-полно. Западнее нас две деревни немаленькие находятся — Куты и Новинки.
— Ну что, командир? Может, на шоссе завтра наведаемся? — спросил Бродяга.
— И что мы там делать будем? По кюветам гадить, чтоб враги окна от вони открыть не могли? — зло ответил Фермер.
— Разведку проведем… — уже менее уверенно сказал Бродяга.
— А передавать инфо кому будем, марсианам? У нас связь есть?
— Будет. — Саша-Два понял, что несколько увлекся и условия у нас несколько отличаются от тех, в которых он привык «работать» в свое время.
Я обратился к командиру:
— Товарищ майор, вам сержант Дымов сейчас не нужен? А то у меня для него работа есть…
— Нет, не нужен, — ответил Фермер, бросив взгляд на планшет с картами, — а что за работа?
— Справки об освобождении рисовать!
Все, кроме Бродяги, изумленно уставились на меня.
— А что такое? Нам документы прикрытия нужны? Нужны! А что может быть лучше для мотания по здешним деревням, чем хорошая, качественная справка об освобождении?
— Поясни? — спросил Саша-Раз, а Бродяга, давно просекший фишку, лишь улыбнулся краешком рта и подмигнул мне.
— Элементарно, Ватсон! Фото в справке нет, прописки нет, статью можно «нарисовать» такую, что хоть сразу в полицаи подавайся. А главное… А главное, это то, что немцы ее проверить не смогут! Архив-то райотдела, которым справка выдана, — вон, у дороги догорает!
— Молодец! От лица командования объявляю благодарность!
Я встал по стойке «смирно» и тихо сказал:
— Служу трудовому народу!
Озадачив Алексея и оставив ему в помощь Казачину, я предложил товарищам командирам сходить пройтись по другим сараям на предмет инвентаризации доставшегося нам имущества. Когда мы вошли в большой сарай, я накинулся на командира:
— Саш, ты думаешь, что творишь? У тебя на карте водохранилище нарисовано, которое только в пятидесятых построят. Да и Минск сам на себя не похож ни разу. А уж про надпись «Республика Беларусь» я вообще говорить не буду!
— Спокойней, товарищ старший лейтенант… — Было видно, что Саня задумался. — Я еще не научился шифроваться от своих.
— Ты что, предлагаешь ему все рассказать?
— Нет.
— Ну вот и фильтруй, что говоришь! Ты еще «товарищи офицеры» скажи…
— А что тут такого? Не «господа» же…
— А то, что слово «офицер» только через два года в обиход введут, вместе с погонами.
— Точно… Я и забыл.
— Кхмм. Я не помешаю? — вмешался свесившийся с чердака Люк.
— Нет, конечно. Как прицел? — ответил ему командир.
— Прицел встал нормально, но пристреливать нужно.
— Вот завтра и пристреляешь, когда за продуктами пойдете.
— А кто пойдет? — озаботился подбором Люк.
— Ты с Казачиной и Тоха с Тотеном. Пойдете парами к разным деревням. А мы втроем, то есть вчетвером, будем базу организовывать.
— Здесь нельзя базу делать — от дороги близко, да и объект хозяйственного значения. Рано или поздно немцы сюда придут.
— Ну, значит, не здесь, а в лес уйдем. А жратва у нас заканчивается, хорошо, что хоть курева много взяли.
Что интересно, я обратил внимание, что мои друзья, да и я сам, стали меньше курить. Точнее, стали делать это значительно реже. Если на обычной игре любая передышка — и народ лезет по карманам в поисках пачки и зажигалки (вплоть до того, что народ курит в карауле и засаде!), то здесь наоборот. Как выдается свободная минутка — люди просто лежат или сидят, смотря в небо или бездумно жуют травинку. Видно, попытки уложить в голове случившееся с нами так всех занимают, что даже никотиновая зависимость отступила на второй план. Мне так просто некогда курить. И если в родной Москве я к обеду высаживал полпачки, то за сегодняшнее утро (хотя какое, к черту, утро?! Уже четверть четвертого!) я выкурил всего четыре сигареты.
— Ага, и снаряды поискать нужно, а то у нас взрывчатки вообще нет, да и детонаторов, и ДэШа…
— И патронов, и гранат… — подключился я к монологу Бродяги, — и документов, и полномочий… Да вообще ни хрена у нас нет!
— А вот это ты зря, Антон, — перебил меня командир. — Головы у нас есть, и сила духа присутствует. Посмотри хоть на сержанта этого — пацан пацаном, на нашем фоне — как младенец грудной, однако же к машине своей вернулся, хоть его и из пулеметов причесали. Так что если у нас нашим помочь хоть чуть-чуть получится… Долги отдавать надо. Стране… И народу.
Глава 7
А вечером у нас случилась неожиданная (хотя кому как…) встреча.
В десять часов настала наша с Тотеном пора заступать в караул. Большинство мужиков, намаявшись за день, уже отрабатывали «взаимодействие щеки с подушкой», и только Бродяга, забравшись на чердак большого сарая и занавесив оконце плащом, возился со своим радиооборудованием. Отправив Тотена караулить подходы со стороны дороги, я направился в противоположную сторону, где еще засветло приглядел себе несколько неплохих «нычек». С комфортом устроившись в яме, находившейся под корнями старой ели, я приготовился бдить. На всякий случай еще раз оглядел окрестности, делая в памяти отметки о местных ориентирах, — когда стемнеет окончательно, мне будет проще возвращаться на базу. С расстояния в сотню метров смолокурня выглядела необитаемой. Примерно полчаса я боролся со скукой и комарами, хотя надо отдать должное производителям бытовой химии, репеллент пока помогал. Но вот «комариный звон» меня весьма раздражал. Аккуратно раздавив пальцем (какие хлопки? Мы — в засаде!) очередное кровососущее чудовище, я услышал неподалеку как будто бы голоса. Вечер был умеренно ветреный, поэтому вначале мне показалось, что это шелестят листья. Но поскольку навыки ночных «скрадывалок» за годы игры в страйк у меня только развились, то я замер, весь обратившись в слух, длинно и медленно дыша ртом (иногда свист собственного заложенного носа может заглушить внешние звуки). Через несколько минут бормотание послышалось снова.
Нажав тангенту два раза, я тихо сказал в микрофон:
— Внимание всем, Арт в канале. У нас гости.
Ответом мне были два сдвоенных щелчка ПиТиТишкой, что означало, что Тотен и Бродяга меня слышали и поняли. Я снял «эмпеху» с предохранителя и аккуратно, чтобы не произвести лишнего шума, взвел затвор. «Нуте-с, кто это у нас в ночи гуляет?» — подумал я. С равной долей вероятности это могли быть как местные крестьяне, пришедшие сюда поживиться скипидарчиком или смолой, так и заплутавшие в лесу немцы. Хотя последнее — это вряд ли.
Спустя еще минут десять неизвестные приблизились настолько, что я смог разобрать отдельные слова. «Тихо вроде», «темно» и тому подобное. При этом ночные гуляки старались говорить шепотом, но выходило это у них, скажем честно, не очень.
Наконец они прошли мимо меня. Разделял нас какой-то жалкий десяток метров, и я, буде такая надобность, мог легко снять их одной очередью. Четверо мужчин, говорящих по-русски… На фоне еще светлого на востоке неба на одном из чужаков я разглядел фуражку… А у двух других над плечами болтались какие-то палки. «Да это же окруженцы! — понял я. — И винтовки на плечах висят». Шли они сторожко, но не особо таясь. Назад, насколько я мог судить, они не обернулись ни разу. Выждав еще несколько минут и отпустив «гостей» метров на пятьдесят, я накинул на голову капюшон, чтобы приглушить звуки, и вызвал командира:
— Здесь Арт, пришли четверо. Похоже, окруженцы. При стволах. Сейчас между мной и вами.
— Понял тебя, Тоха. Работаем «мышеловку», — прошелестел наушник.
«Мышеловку» мы иногда применяли на наших играх. Суть приема в следующем: два-три бойца изображают из себя полных лохов (шумят, курят, сидят спиной к противнику с оружием в положении «а-хрен-его-знает-где-мой-автомат»), в то время как остальные, тщательно замаскировавшись или обойдя противника с тыла, готовятся пленить или уничтожить врага. Обычно мы применяем этот прием против маленьких, в три-пять человек, групп. «Работать сыром» — то еще развлечение… Тут важно вовремя упасть и прикинуться ветошью, иначе нахватаешь не только от врага, но и от своих. В этот раз «сыром» пришлось «поработать» Казачине и Дымову. Для антуража им дали игрушечные «парабеллум» и карабин, порекомендовав не геройствовать, а по команде прятаться под стол.
За то время, пока ночные гости дошли до сараев, парни успели даже свечку на столе зажечь.
Согласно приказу командира я страховал наших с тыла. Вот окруженцы сгруппировались у двери сарая, стараясь через щели рассмотреть, что же там происходит внутри. Тихий возглас: «Пошли!» Распахнув дверь, они заскакивают внутрь… Грохот и мат — это добрый Люк перегородил проход, разместив на уровне колена приличных размеров слегу. И сразу вслед за криками сарай как будто вспыхивает изнутри — это ребята осветили непрошеных гостей двумя тактическими фонарями по сто сорок люмен каждый. «Мышеловка» захлопнулась. По приказу Фермера на посту меня сменил Док, и я пошел поглядеть, кого же это мы поймали… Когда я вошел в «наш» сарай, то увидел вполне ожидаемую картину — четыре человека сидели на коленях с руками, сцепленными за головами, а вокруг стояли, наведя на них стволы, Люк, Бродяга и Фермер. Причем, судя по зажмуренным глазам и мотания головами, нормальное зрение к нашим пленным пока еще не вернулось. Ну еще бы, представьте: идете вы по ночному лесу, напряженно вглядываетесь в темноту, спичка вам костром кажется, и тут вам в рожу прожектором светят. Могу поспорить — «зайчики» в глазах еще минут двадцать скакать будут.
knizhnik.org
