В Вяземском котле осенью 1941 года в плен попало 332 474 наших солдат и офицеров. Вяземский котел 1941
75 лет Вяземской катастрофе 1941 года
75 лет назад произошла одна из самых страшных катастроф советских войск в ходе Великой Отечественной войны, а именно разгром Брянского фронта и образование Вяземского «котла» в ходе немецкой операции «Тайфун».
Задачи по разгрому советских армий на московском направлении были обозначены в директиве №35 от 6 сентября 1941 года Верховного командования вермахта, подписанной Адольфом Гитлером. Советские силы планировали разбить до наступления зимы. Решить эту цель собирались путём двойного окружения в общем направлении на Вязьму – Можайск – Москву, при наличии мощных ударных группировок на флангах (на севере и юге, для охвата столицы). 16 сентября появилась директива командования группы армий (ГА) «Центр» о подготовке операции по захвату столицы СССР под кодовым названием «Тайфун». Немецкое командование планировало ударами крупных группировок, которые сосредотачивались в районах Духовщины (3-я танковая группа генерал-полковника Германа Гота), Рославля (4-я танковая группа генерал-полковника Эриха Гёпнера) и Шостки (2-я танковая группа генерал-полковника Гейнца Гудериана), окружить основные силы противостоящих им советских воск войск и ликвидировать их в районах Брянска и Вязьмы. После этого, стремительным маршем обойти столицу Союза с севера и юга.
24 сентября состоялось последнее оперативное совещание всех командующих пехотных армий, танковых групп, с участием Гальдера и Браухича. 26 сентября издан приказ о наступлении. В приказе говорилось, что 4-я полевая армия и 4-я танковая группа должны нанести удар по обеим сторонам шоссе Росславль - Москва, затем наступая по линии шоссе Смоленск – Москва, замкнуть кольцо вокруг Вязьмы. Их действия дополняло наступление частей 9-й полевой армии и 3-й танковой группы. Их подвижные части должны были выйти восточнее верховьев Днепра и соединиться с подразделениями 4-й танковой группы. Части 4-й и 9-й армий, которые были расположены между ударными группировками, должны были сковать советские силы в районе Ярцево – Ельня.На южном крыле 2-я полевая армия получила задачу наступать в направлении Сухиничи - Мещовск, обходя Брянск с северо-запада. 2-я танковая группа должна была наступать на Севск – Орёл, во взаимодействии с силами 2-й армии окружить и уничтожить советские войска в районе Брянска.
«Последнее решающее сражение» собирались начать 28 сентября и завершить операцию «Тайфун» и всю кампанию (основные боевые действия) до середины ноября 1941 года. Замысел был грандиозным – на одном операционном направлении было сосредоточено 3 танковые группы, 3 армии, к началу октября численность ГА «Центр» составляла 1,9 млн. человек. В ней было 78 дивизий (в том числе 14 танковых и 8 моторизованных), примерно 1700-2000 танков, 14 тыс. орудий и миномётов. Поддержку с воздуха осуществлял 2-й воздушный флот генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга, в нём было до 1320 самолётов (420 истребителей, 720 бомбардировщиков, 40 штурмовиков и 120 разведчиков).
Московское направление защищали Западный, Брянский, Резервный фронты. Западный фронт под командованием генерал-полковника Ивана Конева занимал полосу обороны в примерно 300 км, по линии Андреаполь – Ярцево – западнее Ельни. В первом эшелоне оборону держали: 22-я армия командарма В. А. Юшкевича (оставшковское направление), 29-я армия генерала И. И. Масленникова (направление на Ржев), 30-я армия командарма В. А. Хоменко и часть соединений 19-й армии генерала М. Ф. Лукина (сычевское направление), 16- я армия К. К. Рокоссовского и 20-я армия командарма Ф. А. Ершакова (Вязьма). Всего в составе Западного фронта было 30 стрелковых дивизий, 1 стрелковая бригада, 3 кавдивизии, 28 артполков, 2 мотострелковые дивизии, 4 танковые бригады. Танков у фронта было 475 (новых Т-34 - 51, КВ – 19 единиц).
В тылу Западного фронта и частично на его левом фланге были порядки Резервного фронта (командующий маршал С. М. Будённый). Во фронт входило 6 армий: 24-я армия генерал-майора К. И. Ракутина, 43-я армия командарма П. П. Собенникова в первом эшелоне прикрывали ельнинское и юхновское направления, всего около 100 км фронта. Четыре армии: 31-я армия генерал-майора В. Н. Далматова, 49-я армия генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина, 32-я армия генерал-майора С. В. Вишневского, 33-я армия комбрига Д. Н. Онуприенко, стояли во втором эшелоне на ржевско-вяземском оборонительном рубеже позади Западного фронта. Всего в Резервном фронте было 28 стрелковых, 2 кавдивизии, 27 артполков, 5 танковых бригад. В первом эшелоне было 6 стрелковых дивизий и танковые бригады в 24-й армии, 4 стрелковых дивизии, 2 танковые бригады в 43-й армии.
Силы Брянского фронта возглавлял генерал-полковник Андрея Ерёменко. Фронт закрывал 330 км на брянско-калужском и орловско-тульском направлениях. 50-я армия командарма М. П. Петрова прикрывала дорогу на Киров и Брянск, 3-я армия генерал-майора Я. Г. Крейзера - закрывала трубчевское направление, 13-я армия генерал-майора А. М. Городнянского – севское, а оперативная группа генерал-майора А. Н. Ермакова – курское направление. Всего в Брянском фронте было 25 стрелковых, 4 кавдивизии, 16 артполков, 1 танковая дивизия, 4 танковые бригады. Надо заметить, что дивизии были укомплектованы личным составом не полностью, так в 50-й армии численность стрелковой дивизии была примерно 8,5 тыс. человек, в 3-й и 13-й армиях по 7,5 тыс., в кавдивизиях было по 1,5-2 тыс. человек. Подобная же ситуация была в частях Западного и Резервного фронтов. У Брянского фронта было 245 танков (включая 22 – КВ и 83- Т-34).
Общая численность сил всех трёх фронтов насчитывала 1,2 млн. человек, 10,5 тыс. орудий и миномётов, примерно 1 тыс. танков. ВВС трёх фронтов насчитывали 548 боевых самолётов (265 истребителей, 210 бомбардировщиков, 36 штурмовиков, 37 разведчиков). После начала битвы, ВВС были усилены 368 бомбардировщиками дальней авиации и 432 самолётами истребительной авиации ПВО Москвы. Таким образом, советские ВВС не уступали в силе немецкой авиации.
Оперативные планы советских войск на западном направлении предусматривали ведение обороны почти по всему фронту. Так 10 сентября Ставка приказала Западному фронту перейти к обороне, «закопаться в землю» и выделить в резерв 6-7 дивизий, за счёт второстепенных направлений, чтобы создать мощную маневренную группировку. Комфронта Конев выделил в резерв 4 стрелковые, 2 мотострелковые, 1 кавдивизии, 4 танковые бригады и 5 артполков. Большую работу провели по подготовке обороны, она велась под наблюдением Генштаба. Заместитель начальника Генштаба А. М. Василевский предупреждал 18 сентября, что немцы готовят удар на ярцевском и ельнинском направлениях. 27 сентября директивой Ставки войскам Западного фронта предписали перейти в жесткой обороне, разрешались только активные разведывательные действия и частные наступательные операции.
Предполагали, что главный удар немцы нанесут вдоль шоссе, по линии Смоленск – Ярцево – Вязьма, в полосе 16-й армии Рокоссовского. Здесь была создана довольно плотная оборона, так 112-я стрелковая дивизия обороняла фронт в 8 км (10 тыс. человек, 38 орудий и миномётов, 226 пулемётов), соседняя 38-я стрелковая дивизия занимала фронт в 4 км (10 тыс. человек, 68 орудий и миномётов, 202 пулемёта). Средняя укомплектованность дивизий 16-й армии была самая высокая на Западном фронте – 10,7 тыс. человек. Кроме того, у Рокоссовского было 266 орудий калибра 76 мм и выше, 32 – 85 мм зенитки (для борьбы с танками), танковая бригада, все остальные танковые соединения фронта были под командованием штаба фронта. 16-я армия обороняла фронт в 35 км, соседняя 19-я армия Лукина – обороняла 25 км, имея 3 дивизии в первом эшелоне и 2-ве во втором. У 19-й армии было 338 орудий 76 мм и выше, 90 – 45 мм пушек, 56 – 85-мм зениток. В итоге, через 19-ю армию ни одна танковая дивизия вермахта не наступала. Надо учесть и тот факт, что за линией обороны 16-й и 19-й армий был создан резервный рубеж, его подготовили соединения 32-й армии Резервного фронта (там были даже батареи морских 130 и 100-мм орудий, они прикрывали шоссе, мост, железнодорожную линию). Понятно, что если бы немцы ударили вдоль шоссе, то понесли серьёзные потери.
Но другие опасные направления так хорошо прикрыть просто не было возможности. 30-я армия Хоменко, на которую пришёлся основной удар 3-й танковой группы, прикрывала фронт в 50 км, на всю линию обороны было 157 орудий калибром 76 –мм и выше, всего одна батарея 45-мм пушек, 24 – 85 мм зенитки. У армии не было танков.
Гитлеровцы смогли провести крупную перегруппировку сил: перебросить из под Ленинграда 4-ю танковую группу, а с южного направления – 2-ю танковую группу Гудериана. Поэтому, хотя советское командование довольно точно определило время удара, ошиблись в ударных силах врага, направлениях главных ударов. Немецкая 3-я танковая группа Гота ударила в стык 19-й и 30-й армий, севернее шоссе Ярцево – Вязьма. Удар 4-й танковой группы Гёпнера был направлен южнее шоссе, по 24-й и 43-й армиям. 2-я танковая группа Гудериана ударила по порядкам 13-й армии и оперативной группе Ермакова. Немцы смоли создать огромное преимущество на локальных направлениях: к примеру, против 4-х дивизий 30-й армии было выставлено 12 немецких. 43-я армия – 5 стрелковых дивизий и 2 танковые бригады, которая попала под удар 4 танковой группы, держала фронт в 60 км (3 дивизии в первом эшелоне, 2 дивизии и танковые бригады во втором). Оптимальной считается плотность обороны – максимум 8-12 км на дивизию.
Гейнц Гудериан решил начать наступление на два дня раньше других ударных группировок, чтобы воспользоваться поддержкой авиации, которую ещё не использовали на других направлениях и хорошей погодой. 30 сентября 1941 года 2-й танковая группа перешла в наступление. Командующий Брянским фронтом Ерёменко собирался 3 октября нанести силами 13-й армии и группы Ермакова контрудар по флангам вбитого в оборону фронта немецкого клина. Но силы гитлеровцев недооценили, считали, что к Севску прорвалась группировка в составе 1 танковой и 1 моторизованной дивизий. А в прорыв шли 3-и моторизованных корпуса. Поэтому контрудары силами 13-й армии (2 стрелковые дивизии), группы Ермакова (3 стрелковые дивизии), не имели успеха. Уже 3-го октября немцы ворвались в Орёл.
Вечером 5-го командованию Брянского фронта разрешили отводить войска на вторую полосу оборону – в районе города Брянска и реки Десна. Брянск приписывалось оборонять. Но уже 6 октября немцы с тыла захватили Брянск. Ерёменко отдаёт приказ прорываться с боем на восток.
Чтобы остановить наступление немцев на этот участок стали перебрасывать резервные части: из Резервного фронта – 49-ю армию, с резерва Ставки – 1-й особый гвардейский стрелковый корпус Дмитрия Лелюшенко (5-я и 6-я гвардейские стрелковые дивизии, 4-я танковая бригада полковника Михаила Катукова, 11-я танковая бригада полковника П. М. Армана, 6-я резервная авиационная группа). Кроме того, против танковой группы Гудериана бросили 4 авиадивизии дальней авиации и 81-ю авиадивизию особого назначения. Направили на курское направление и 7-ю гвардейскую стрелковую дивизию (ей придали танковую бригаду), которую первоначально хотели отправить в Крым. Гвардейский корпус и 7-я гвардейская дивизия, по первоначальному плану, должны были деблокировать окружённые войска Брянского фронта. Одновременно Тулу начали готовить к обороне.
Пока резервы перебрасывали по железным дорогам, а части Брянского фронта пробивались из окружения, было необходимо приостановить наступление немцев на тульском направлении. В район Орла и Мценска перебросили на самолётах 5-й воздушно-десантный корпус (две бригады, всего 6 тыс. бойцов). 3 октября корпус получил приказ на переброску и дрался до 20 октября, когда его сменили. Бои за Мценск стали звёздным часом танковой бригады Катукова, которая смогла разгромить 4-ю танковую дивизию немцев (командование дивизии пренебрегло разведкой и охранением и нарвалось на внезапный удар бригады). Довольно успешно действовала авиация, так 10 октября на аэродроме Орёл-западный было уничтожено до 80 самолётов противника (почти все на земле).
В целом Брянский фронт потерпел поражение, были окружены силы 3-й, 13-й и 50-й советских армий. Но их не удалось взять в плотное кольцо и полностью уничтожить, значительные силы прорвались, во время отступления погиб командующий 50-й армией генерал-майор М. П. Петров, был тяжело ранен комфронта Ерёменко.
2 октября 1941 года началось наступление других немецких ударных танковых групп. В стык 43-й и 50-й армий (60 км фронт) ударила 4-я танковая группа Гёпнера. 6 часов утра, после 4-минутной артподготовки, началось наступление. Большую роль сыграли немецкие ВВС, которые препятствовали переброске резервов армии к месту прорыва. Вначале немцы наступали вдоль Варшавского шоссе, затем повернули на Вязьму.
Одновременно наступали части 3-й танковой группы Гота (с 5 октября 1941 года её возглавил генерал Георг Райнхардт). Немцы ударили в стык 30-й и 19-й армий – 45 км участок фронта. В первом эшелоне наступали все 3-и танковые дивизии немецкой ТГ. В первый же день немцы прорвали оборону на духовщинском и рославльском направлениях, вклинившись в оборону советских войск на 15-30 км. 3 октября глубина продвижения немецких частей в полосе Западного фронта составила до 50 километров, а Резервного фронта — до 80 километров.
Наши войска нанесли контрудар, для этого сформировали группу И. В. Болдина (1 стрелковая, 1 мотострелковая дивизии, 2 танковые бригады). Оперативная группа Болдина нанесла удар 4-5 октября в районе Холм-Жирковский. Состоялось танковое сражение. В это же время командарм Рокоссовский должен был возглавить резерв фронта, для активной обороны в области Вязьмы, чтобы остановить второе крыло немцев. Но группе Болдина не удалось выполнить задачу – силы были неравны. 7-я танковая дивизия немцев прорвалась через днепровские позиции Ржевско-Вяземского рубежа обороны, а затем к шоссе западнее Вязьмы. 7 октября немцы окружили Вязьму (7-я танковая дивизия 3-й ТГ и 10-я танковая дивизия 4-й ТГ).
Это стал один из самых чёрных дней страшного 1941 года. Ещё 4 октября Конев доложил в Ставку «об угрозе выхода крупной группировки немцев в тыл нашим войскам». 5 октября об этом сообщил командующий Резервным фронтом Будённый. Были окружены части 19-й, 20-й, 24-й, 32-й армий и группы Болдина. 8 октября Конев приказал пробиваться окружённым войскам в район Гжатска. Окружённые войска бились до 13 октября, предпринимали неоднократные попытки прорыва, но успеха не имели. Так 10-го в прорыв пошла 20-я армия генерал-лейтенанта Ф. А. Ершакова, бой был ожесточённый и шёл весь день. В результате 5 дивизий армии были полностью разгромлены (генерал Ершаков попал в плен 2 ноября). 11 октября севернее Вязьмы пытались прорваться силы 19-й и 32-й армии и группы генерала Болдина под командованием командарма Лукина. Только 12-го удалось пробить брешь в обороне немцев, но укрепить фланги не вышло, немцы быстро закрыли прорыв, только часть соединений смогла уйти. Среди вышедших бойцов был и Болдин.
Итоги сражения:
- Окружённые под Вязьмой войска сковали значительные силы противника, предназначенные для преследования остальных разбитых сил Западного и Резервного фронтов, развития наступления. Только 14 октября немецкое командование смогло перегруппировать главные силы и 15-го начать новое генеральное наступление.
- Немецкие войска прорвали линию обороны Западного, Резервного фронтов на всю оперативную глубину, и смогли окружить, уничтожить значительную часть сил Западного и Резервного фронтов. Немцы дошли до Можайской линии обороны столицы Советского Союза, создав необходимые условия для продолжения операции «Тайфун».
- Красная Армия понесла огромные потери, по ряду данных – только пленными боле 600 тыс. человек. В вяземском «котле» попал в плен командир 19-й армии генерал-лейтенант М. Ф. Лукин и командующий 32-й армией генерал-майор С. В. Вишневский, погиб командир 24-й армии генерал-майор К. И. Ракутин.
Вот, что писал командир 45-й кавалерийской дивизии Стученко о боях в районе деревень Стогово, Покров, Селиваново: «Развороченная земля, усеянная трупами наших и немцев. Здесь же исковерканные повозки, орудия, машины. Раненые лошади, с низко опущенными головами, бродят по мертвому полю. А вокруг зловещая тишина... 13 октября войска армии начали разделяться на отдельные группы для самостоятельного выхода. Все орудия были взорваны, машины сожжены. Но на то, чтобы уничтожить конский состав, ни у кого рука не поднялась. Коней распустили по лесу". Немцы не смогли сдержать последнего отчаянного натиска советских солдат из северной части «котла» в направлении на юг. В ночь с 12-го на 13-е октября значительная их часть, в результате тяжелых и кровопролитных боев, смогла прорваться. Однако, там они попали в то же самое окружение - только теперь уже 4-й немецкой армии. 13-го октября местность в районе автострады Смоленск - Вязьма была очищена. Советские войска прекратили организованное сопротивление, Картина завершившегося сражения была поистине трагичной. Офицер из штаба 8-го АК передал свои впечатления от увиденного им тогда в отчете, подготовленном для командования соединения. В нем говорится: «...Наступил мороз и выпал первый снег. Бесконечные потоки русских пленных шли по автостраде на запад.
Полны ужаса были трупные поля у очагов последних боев. Везде стояли массы оседланных лошадей, валялось имущество, пушки, танки»..Стученко пишет о своем выходе из "котла": «45-я кавалерийская дивизия 12-го октября в 23 00 получила приказ командующего армией: держать фронт до 4-х часов утра, после чего отходить на юг, прикрывая войска, которые будут с рассветом пробиваться в район Стогово (южнее Вязьмы) на соединение с 20-й армией генерал-лейтенанта Ершакова. Однако, как потом выяснилось, штаб армии, сколотив отряд в 600 человек, взял радиостанцию и ушел в неизвестном направлении. Получилось, что дивизия уже около 4 часов фактически никого не прикрывала. В пятом часу утра полки по приказу командира дивизии снялись с места. Держа коней на поводу, конники начали движение на юг, как было приказано еще вечером командармом. На рассвете 13 октября дивизия подошла к деревне Жипино. Высланные разъезды были встречены огнем: в деревне враг. Чтобы избежать ненужных потерь, деревня была обойдена с северо-запада и далее остатки через лес направились на деревню Буханово. Но до нее не дошли, попав под автоматно-пулеметный огонь. Пришлось вернуться назад к деревне Жипино и предпринять еще одну атаку.
Вскоре к кавалеристам присоединились танкисты из 127-й танковой бригады генерал-майора танковых войск Федора Тимофеевича Ремизова. В бригаде, правда, оставалось всего 3 танка КВ, которые вскоре тоже были подбиты. На пути дивизии оказалась река Вязьма, которую было решено форсировать недалеко от деревни Степаньково. Остатки дивизии незаметно дополнялись примкнувшими офицерами и солдатами, выходившими из окружения. Вскоре таких оказалось уже более 600. Но костяк ещё состоял из бойцов 45-й кавдивизии , в которой ещё оставалось на тот момент 180 лошадей, из которых здоровых только 22. Умер от раны в живот начальник разведки дивизии Гавронский. Вскоре подошли к железнодорожной станции Пятница. Часть во главе с командиром дивизии двинулась вперед, вошла в перелесок севернее станции Угра и расположилась на отдых. Оставшаяся часть отряда, представлявшего собой уже довольно разношерстную массу стихийно, неорганизованно разделилась на отдельные группы, которые двинулись по кратчайшим направлениям к линии фронта. Некоторые из них прорвались в районе Наро-Фоминска, а некоторые совсем не вышли к своим.
Группа с командиром дивизии Стученко в полдень 17 октября подошла к деревне Коптево Знаменского района Смоленской области. Немцев здесь не было. Здесь удалось раздобыть лодки для переправы через реку. В последующие 8 дней ничего существенного не произошло, если не считать отдельных стычек с противником, в основном на дорогах, которые приходилось пересекать. 26 октября еще засветло группа подошла к деревне Клины (50 километров западнее Серпухово). В последних числах октября юго-западнее Серпухова удалось захватить "языка", который оказался ефрейтором 13-го армейского корпуса. По его показаниям был определен дальнейший маршрут следования: Трояново - Буриново - Стайки. Здесь леса и болота , и вражеских войск меньше. Самым опасным участком оказалась дорога между Буриново и Воронино, которую надо было пересечь. Вскоре, 28 октября, группа вышла в расположение советских войск в полосе 49-й армии».
Большие потери делают Вяземский и Брянский «котлы» самыми страшными трагедиями 1941 г. Можно ли было ее избежать? К сожалению, приходиться ответить «нет». Объективные предпосылки для своевременного разгадывания замысла противника в штабах фронтов и в Генеральном штабе Красной армии отсутствовали. Это вообще было типичной ошибкой стороны, потерявшей стратегическую инициативу. Точно так же летом 1944 г. в Белоруссии уже немецким командованием были неверно оценены планы Красной армии (главный удар ожидался по группе армий «Северная Украина») и группа армий «Центр» потерпела крупнейшее поражение в истории германской армии.
В любом случае, гибель в окружении войск трех фронтов на дальних подступах к Москве в октябре 1941 г. не была напрасной. Они на длительное время приковали к себе крупные силы немецких пехотных и даже танковых соединений группы армий «Центр». Наступление на Москву могло быть продолжено только подвижными соединениями танковых групп и то не в полном составе. Это позволило восстановить рухнувший фронт с опорой на Можайскую линию обороны. Когда на этот рубеж вышла немецкая пехота, советская оборона уже была значительно усилена за счет резервов. Быстрое взятие Москвы с ходу не состоялось.
patrik1990.livejournal.com
Вяземский котёл: как целый фронт Красной Армии осенью 1941 года попал в окружение
Ход операции
2 октября силы группы армий «Центр» перешли в наступление на направлениях Духовщина - Вязьма и Рославль - Вязьма. В первый же день немцы прорвали оборону Красной Армии на обоих этих направлениях и вклинились на глубину до 30 километров. К вечеру немецкие танковые дивизии нанесли удар по второй линии обороны Резервного фронта. Были нанесены воздушные удары по штабу Западного фронта, что привело к утрате управления войсками.
3 октября немцы продвинулись в полосе обороны Западного фронта на 50 километров, Резервного – на 80 километров. Командование Западного фронта пыталось ликвидировать прорыв, нанеся контрудар силами созданной оперативной группы, однако он был отражен и результатов не достиг.
4 октября на рославлевском направлении немецкие танковые армии разбили соединения Резервного фронта и вышли на рубеж Ельня - Спас-Деменск - Мосальск. К вечеру противник глубоко охватил группировку Западного и Резервного фронтов с севера и с юга.
5 октября Ставка утвердила решение командующего войсками Западного фронта об отводе войск на Ржевско-Вяземский рубеж.
6 октября приказ об отходе был отдан. Однако отвести войска в обстановке непрерывных боев и хаоса утраты управления полностью не удалось.
7 октября завершилось окружение частей Западного и Резервного фронтов. В котел попали 19 стрелковых дивизий, 4 танковые бригады 19-й, 20-й, 24-й, 32-й армий. Потери убитыми и ранеными Красной Армии превысили 380 тысяч человек; в плен попало свыше 600 тыс. человек.
Окруженные войска вели ожесточенные бои до 13 октября. Часть из них 12 октября смогла вырваться из окружения и с боями вышла на Можайскую линию обороны. Героическое сопротивление наших войск сковало значительные силы противника, не дав ему продвинуться к Москве. Таким образом потери наших армий нельзя считать совершенно бессмысленными, однако Вяземский котел стал для Красной Армии одной из самых серьезных катастроф в период Великой Отечественной войны.
russian7.ru
В Вяземском котле осенью 1941 года в плен попало 332 474 наших солдат и офицеров: pv_homaiko
Мой знакомый Алексей Кислицын, представитель международной ассоциации общественных поисковых движений, давно и успешно работает в немецком архиве на территории Германии с документами, касающимися Второй мировой войны.Я всегда с большим интересом жду от него известий. Каждая новость – еще одна ранее неизвестная, но теперь обнаруженная и документально подтвержденная страница из военной истории нашего города. Это уникальные документы, о которых мы раньше не знали. Надеюсь, они прольют свет на некоторые исторические моменты и послужат поводом для дальнейших исследований на эту тему.Некоторые историки до сих пор спорят, сколько же наших солдат и офицеров погибло в Вяземском котле в октябре 1941 года? Сколько было взято в плен?Для меня большим шоком стало изучение ранее засекреченного документа немецкого Штаба армии от 15.10.1941 года. Это «Заключительный отчет о положении врага в окружении под Вязьмой». Я никогда не читала документы о войне от лица противоположной стороны. Меня коробила сама мысль о том, что врагами в документах кто-то может называть не фашистов, а наших солдат и офицеров. Тем не менее, я читала этот архивный немецкий документ семидесятипятилетней давности и обнаруживала поразительные детали и факты:«В 12-дневном прорывном и окружающем сражении западнее Вязьмы 4-я армия с подчиненной ей 4-й танковой группой в плотном взаимодействии с 9-й армией и 3-й танковой группой, активно поддерживаемая авиацией, при сражении и разведке сил Красной Армии полностью уничтожила массу советских войск Западного, Центрального (Резервного) фронтов в составе : 16-я, 19-я, 20-я, 24-я и 43-я армии, а также 32-я, 33-я, 49-я резервные армии. В общей сложности уничтожено: 45 стрелковых дивизий, 2 танковые дивизии, 3 танковые бригады, 2 кавалерийские дивизии, а также множество армейских сухопутных соединений. Большая часть дивизий были вынуждены сдаться в расположении 4-й армии в результате активных атакующих действий 9-й армии: 332 474 военнопленных 310 танков 1653 орудий, а также множество противотанковых и зенитных орудий, гранатометов, пулеметов, единиц автомобильной техники и другой техники были захвачены в качестве трофеев или уничтожены.Уничтожение заключенных в котле под Вязьмой вражеских сил окончено. Уничтожены все силы за исключением небольших «заусениц» которые пробились через кольцо на восток. Общая масса захваченной техники пока не поддается исчислению и собирается по полям сражений и лесам. Потери противника исчисляются в общей сложности числом в 500 000 – 600 000 человек, погибших, плененных и раненых. Многие части дрались до последнего человека… Кроме этого захвачено 53 груженных поезда, 7 локомотивов, 1 бронепоезд, 2 склада с припасами, 1 склад с 6 тысячами авиабомб и 3 склада с продовольствием Цифры не окончательные и будут уточнены по окончанию зачистки».В этом сухом и по-немецки педантичном документе меня удивила точная цифра советских военнопленных - 332 474 человека. И наши потери – погибшие, пленные, раненые - числом в 500 000 – 600 000 человек. И, конечно же, я обратила особенное внимание на фразу: «Многие части дрались до последнего человека…». Честь и хвала нашим доблестным Защитниками Отечества.
pv-homaiko.livejournal.com
Измена 1941 года – тщательно подготовленная, продуманная и спланированная (Окончание) : alternathistory
Предыдущий пост
Выполнялись ли директивы Москвы?
Самым первым крупным пленением советских войск знамениты 3 и 10 армии Западного фронта, располагавшиеся в Белостокском выступе. Здесь же в составе 10 армии располагался самый мощный по числу и качеству танков, отлично обеспеченный автотранспортом 6-ой мехкорпус генерала Хацкилевича. Располагались армии в приграничных укрепрайонах, в частности 10-армия опиралась на Осовецкий УР. В 1915 году русские войска в крепости Осовец прославили себя длительной героической обороной. Как бы сама история взывала к удержанию этого места.
Да и главные удары немцев прошли мимо этих армий. Танковая группа Гудериана двигалась через Брест и расположение 4 армии, Танковая группа Гота двигалась через расположение 11 армии на Вильнюс с поворотом на Минск. 25 июня когда 4-ая армия не сумела остановить противника под Слуцком, перехват дороги из Белостоцкого выступа на восток через Барановичи стал реальностью. Ровно в этот день 3 и 10 армии получают РАЗРЕШЕНИЕ командования Западного фронта на выход из укрепрайонов и отступление на восток. Ровно тогда, когда отступать уже поздно. Западнее Минска эти армии, большинство войск которых двигались в походных колоннах, оказываются перехвачены. Подвергаются жесточайшему разгрому авиацией и артиллерией на дорогах в походных колоннах. И именно здесь возникает ситуация первого массового пленения советских войск.
Между тем, до 25 июня были еще 22, 23 и 24 июня. Днем 22 июня из Москвы штабам фронтов была направлена директива № 3, которая предписывала нанести механизированными силами концентрированные удары по противнику на сопредельной территории и овладеть городами Сувалки и Люблин.
До Люблина было приблизительно 80 км от мест расположения 4-го и 15 механизированных корпусов самой сильной 6-ой армии Юго-Западного фронта. Не бог весть что, танки мехкорпусов прогоняли на гораздо большие расстояния в других направлениях. Но все-таки 80 км - и не слишком мало. А вот с Сувалками все намного интересней.
Сувалки - тупиковая станция железной дороги в болотисто-лесистом медвежьем углу северо-востока Польши. Район Сувалок вклинивался территорию СССР севернее Белостокского выступа. И шла к Сувалкам железная дорога, единственная, по которой и можно было снабжать танковый клин Гота. От границы и от мест расположения 3 армии до железной дороги на Сувалки по межозерному дефиле - всего-то 20 км. По дороге от Августова – 26 км. Дальнобойная артиллерия 3 армии имела возможность поддерживать собственные наступающие войска вплоть до перерезания этой железной дороги, не сдвигаясь со своей территории. Обычная артиллерия, не удаляясь от складов, могла обеспечить поддержку наступления до середины этого пути. Необходимые для мощной артиллерийской поддержки наступления снаряды далеко везти не надо. Они здесь же - на складах укрепрайона. А мы помним, что запасы, на которые опиралась 5-ая армия в Коростенском УР были достаточны для более, чем месячной эффективной борьбы с противником.
Удар 3-ей армии при поддержке механизированного корпуса в направлении железной дороги делал положение 3 танковой группы Гота на советской территории безнадежным. Ни топлива, ни снарядов, ни еды.
И этот приказ ударить на Сувалки был. Конкретный приказ с точно указанной целью удара. И даже с четко обозначенным смыслом. Противник, бросивший войска в глубокий прорыв, подставил свои тылы. По которым и надо наносить удар. Это формулировка директивы, не допускающая иных толкований. Войска, бросившие все силы вперед, сами подставили свои тылы под разгром.
Между тем командование Западного фронта во главе с Павловым и начальником штаба Климовских вместо выполнения указаний директивы принимает решение наступать не через границу к железной дороге, находящейся в 20 км, а двигать 6-ой механизированный корпус и кавалерию по своей территории в сторону Гродно, что значительно дальше, причем танки заведомо не могли быть обеспечены на этом маршруте топливом с помощью наличной автозаправочной техники.
Только сразу отметим. То, что написано про удар на Гродно нельзя воспринимать как факт. Так про него написано. Самого удара немцы не зафиксировали. Крупных танковых сил на Белостоцком выступе их разведка не обнаружила. Дорога, заваленная разбитой советской техникой шла не на северо-восток на Гродно. А на восток - к Слониму. Но это очередной вопрос.
Пока что для нас важно, что совершенно реалистичная цель короткого удара - Сувалки, - в результате удара на который танковая группа Гота оставалась на чужой земле без снабжения, - была штабом Западного фронта проигнорирована без обоснования такого игнорирования. Подвижным войскам был отдан приказ двигаться по своей территории. В случае нанесения удара в направлении на железную дорогу к Сувалкам 3-я армия не отрывалась от своей базы снабжения в Осовецком УР, делая при этом безнадежным материальное положение одной из крупнейших наступающих группировок противника. Вместо этого подвижные соединения отправляются путешествовать по своей территории в отрыве от общевойсковой армии, от базы снабжения.
Ошибки бывают. Но не бывает одинаковых ошибок на двух фронтах. Юго-Западный фронт ровно в тот же день, как мы помним, мехкорпуса отправляет наматывать на гусеницы сотни километров. Директиву, предусматривающую удар на Люблин, - игнорирует. Вместо этого организуют удар по своей территории на Берестечко-Дубны. Причем, как было замечено, 27 июня мехкорпус наступает против противника которого не видит. Его просто нет перед ним. Хотя должен был быть минимум сутки. Мехкорпус опоздал с сосредоточением на рубеже атаки на сутки. Больно далеко пришлось тащиться.
Заметим, что в этом решении изменить задачу удара на Юго-Западном фронте участвует прибывший из Москвы Жуков.
Может, директива была настолько очевидной авантюрой, что командующие фронтами и лично начальник Генштаба Жуков посчитали возможным ее игнорировать? Так нет же. Немецкий начальник генштаба Гальдер отметил в своем дневнике, что неудачны действия на юге(мы уже знаем про неуспех превосходящих сил немцев под Перемышлем, где 99-ая краснознаменная дивизия их успешно вышибала с советской территории), надо бы оказать помощь, но как назло ни одной резервной пехотной дивизии нет, а небольшой танковый резерв нельзя направить в помощь по причине отвратительного качества дорог Восточной Польши, которые ко всему прочему забиты обозами.
Резервов у немцев никаких. А все дороги по ту сторону границы забиты обозами, снабжающими брошенные вперед соединения. Советский мехкорпус, пересекший границу не имел бы перед собой никаких способных его остановить сил, - и только давил бы гусеницами, расстреливал бы и захватывал материальные средства, без которых брошенные на советскую территорию немецкие войска оказывались беспомощными. Мы уже знаем, что немецкие танки остановились перед незащищенным тогда советскими войсками Киевом по причине прекращения боевого снабжения из-за ударов 5-ой армии Потапова.
Но директива №3 от 22 июня не была выполнена командованием двух важнейших фронтов - Западного и Юго-Западного, - и начальником Генштаба Красной армии Жуковым, принимавшим решение о контрударе вместе с командованием ЮЗ фронта.
Бросок немцев, очертя голову, вперед - при негодном состоянии дорог в тылу, при отсутствии резервов для прикрытия жизненно важных тыловых коммуникаций, - был с точки зрения военных возможностей только приграничных советских армий - авантюрой. С самого начала.
Но авантюрой он не был. Ибо немцы знали, что им позволена любая глупость. Позволена заговором части генералитета Красной Армии, который не будет исполнять приказы Москвы. Который будет уничтожать боевые возможности собственных войск - например, уничтожением моторесурса танков в бессмысленных многосоткилометровых маршах.
Маленькая ремарка.Моторесурс танка «тигр» составлял всего 60 км. Первое применение танка под Ленинградом во второй половине 1942 года было неудачным потому, что большая часть танков просто не добралась до поля боя со станции разгрузки.
Танки советских механизированных корпусов Юго-Западного фронта в июне- начале июля 1941 года прошли своим ходом 1200-1400 километров. Приказы не оставляли времени на осмотр танка и выяснение факта, что танк остановился из-за раскрутившейся гайки, которую надо было поставить на свое место. Но до этого несколько часов вскрывать люки, копошиться в железе, искать…
Ну а когда «гремящих броней, блестящих блеском стали» корпусов не стало, пришла очередь и пехоты. Ее тоже оторвали от баз снабжения, в походных колоннах вывели на дороги. Где она и была захвачена теперь уже превосходящими по мобильности и по вооружению механизированными соединениями противника.
Но для понимания этого нашим историкам и аналитикам не хватает примитива: признания того, что генералитет двух фронтов грубо нарушил дисциплину - не выполнил прямое указание высшего военного руководства страны - директиву №3. И противник, авантюрно подставлявший свои тылы под естественный, совершенно логичный удар, приказ на который был издан и направлен в штабы фронтов, - знал, что этого удара не будет. Знал, что штабы фронтов не выполнят приказ.
Не бездарно, а исключительно грамотно не выполнят. Отберут 8-ой мехкорпус у честного командарма-26 генерала Костенко, который только из интересов врученной ему под командование армии не позволил бы взять Львов коротким и мощным ударом мехкорпуса по угрожающим его флангу войскам противника. И тогда лесистая Львовская область с двумя крупными складскими центрами во Львове и в Стрыю, опирающаяся на сложнопреодолимые Карпаты с юга, на укрепрайоны по границе, нависающая над путями снабжения немцев через Люблин и по шоссе на Киев, - превращалась бы во вторую занозу масштаба 5-ой армии. Даже при полной изоляции. А то и посущественнее. В Карпатах - не украинские националисты западенщины, - а дружественный русинский народ. За Карпатами - принадлежавшая Венгрии, но исторически связанная со Словакией территория. А словаки - не чехи. Словаки - это Словацкое национальное восстание 1944 года. Словаки - это просьбы о вхождении в СССР в 60-е. Это полковник Людвиг Свобода, командир чехословацкой бригады, бравшей вместе с Красной армией карпатские перевалы в 1944-ом. Союзные немцам словацкие части, в отличие от румын и венгров, на советской территории плохой памяти по себе не оставили.
Но и это не все. Для сведения: на юге Львовской области - нефтеносный район. Румыния обеспечивала добычу 7 млн. тонн нефти в год. Львовская область дала Гитлеру 4 млн. тонн. Каждая третья тонна из той нефти, на которой работали моторы Рейха! Быстрый уход Красной армии из Львовской области не позволил существенно разрушить инфраструктуру региона. - Не успевали. Нефтедобыча была быстро налажена. Ради нефти немцы здесь даже не уничтожали евреев, в руках которых было управление нефтепромыслами.
Короче. Альтернатива катастрофе 1941 была. Реальная. Она не просто была сама по себе как возможность, которую поняли крепкие задним умом потомки. Она была понята и выражена конкретными указаниями, что делать, - в форме сталинской Директивы № 3 от 22 июня 1941 года. В середине первого дня войны был фактически решен вопрос о полном и безусловном разгроме агрессора. «Малой кровью, могучим ударом». Или по меньшей мере - о лишении его возможности вести длительную войну.
И эта уникальная возможность была убита штабами двух главных фронтов - Западного и Юго-Западного. В штабах было много народу. Но в каждом из них были три человека, без подписи каждого из которых ни один приказ штаба не имел законной силы: командующий, начальник штаба, Член Военного Совета. На Юго-Западном фронте начальником штаба был Пуркаев, а членом Военного Совета - Никишев. В период, когда Пуркаев командовал Калининским фронтом возникла проблема голода в армиях фронта. Несколько десятков голодных смертей. Приехала комиссия, Пуркаева отстранили, выяснилось, что продовольствия фронту хватало, но была проблема распределения. После снятия Пуркаева эта проблема рассосалась. Есть такой эпизод.
Директива №3 - зонд, с помощью которого нам удается проникнуть в подноготную катастрофы-1941. Принципы организации армии не допускают невыполнения директивы вышестоящего командования. Даже если тебе кажется, что ты лучше понимаешь обстановку. Даже если ты считаешь решение вышестоящего начальства глупым. Оно - начальство. И, кто знает, может, глупый приказ на самом деле не глуп. Тобой жертвуют во имя замысла, который тебе неизвестен. Люди должны гибнуть, выполняя заведомо неисполнимый приказ потому, что за тысячу километров от них реализуется операция, ради успеха которой и вправду имеет смысл погибать в кажущейся бессмысленной отвлекающей операции. Война - жестока.
На Западном и Юго-Западном фронтах два штаба фронтов одновременно отменили смысл директивы вышестоящего командования, изменили цели и сами направления контрудара. Вопреки воинской дисциплине. Вопреки стратегии, вопреки здравому смыслу. Изменили при этом подчиненность войск. На ЮЗФ вывели 8 мк из подчинения 26-ой армии. На Западном фронте вывели 6 мк 10-ой армии из подчинения этой самой 10-ой армии. И, кстати, тоже загоняли по дорогам Белоруссии. Командир 7-ой танковой дивизии этого корпуса в последующем в рапорте отчитается, что корпус приказами из штаба фронта бросали без ясной цели с направления на направление. Противника, заслуживавшего действий против него корпуса, - они так и не встретили. Но зато 4 раза преодолевали подготовленные немцами на нашей территории противотанковые рубежи. Как видим, почерк хорошо узнается.
Кстати, а гибель в окружении 13-ой армии тоже любопытна. Ее выводят из Минского УР - в район Лиды - приказом штаба фронта. А прибывающие войска Второго Стратегического эшелона примитивно не успевают занять позиции в Минском Уре. Сама 13-я армия отправлена вглубь будущего котла с занимаемых позиций около важного политического и промышленного центра города Минска - в условиях, когда угроза с северного фланга уже есть. В директиве штаба фронта на вывод армии под Лиду прямо говорится об обеспечении от угрозы со стороны Вильнюса. Но армию выводят не на шоссе Вильнюс-Минск, а уводят гораздо западнее - в пространство между базами снабжения укрепрайонов старой и новой государственных границ. В никуда. В леса. Армия гибнет ни за что ни про что. В последующем армия с таким же номером - воссоздается на базе дивизий 4-ой армии вновь.
А на защиту Минска в опустевший укрепрайон бросаются свежеприбывшие войска, которые даже не успевают занять укрепрайон. Танки Гота слишком быстро продвигались через Вильнюс с севера. Советские дивизии с ходу вступали в бой. Ни о каком налаживании взаимодействия с силами укрепрайона, ни о каком нормальном использовании запасов средств на складах УР - речи уже не могло быть.
Ну и совсем мелкий штришок к картине заговора в Красной армии. Среди воспоминаний солдат попалось на глаза свидетельство. Прибыли бойцы на фронт под Полоцк. На окраине какой-то деревни они утром позавтракали. Лейтенант Бардин, которого солдаты знали, построил их без оружия (оружие оставалось в пирамидах) и повел в деревню. Там уже были немцы. Бардин остановил строй и сообщил солдатам, что для них война закончилась. Вот так.
Власов.
В описанных эпизодах прорисовалась фигура генерала Власова, через позиции механизированного корпуса которого немцы прорвались к окраинам Львова. Не особо утруждая себя.
А последний эпизод военной биографии Власова в составе Красной армии - это командование 2-ой ударной армией Волховского фронта. Известно, что армия попала в тяжелое положение, погибла. А Власов сдался. Но почти не известно, что погибла армия по причине невыполнения Власовым приказа Генштаба. В Генштабе осознали, что наступление армии захлебнулось, теперь она оказалась в опасном положении. И приказали Власову отвести армию на безопасные рубежи. Вывод войск было предписано осуществить до 15 мая 1942 года. Власов сослался на плохое состояние дорог, занятость этих дорог кавалерийским соединением. И сообщил дату, когда он сможет начать вывод армии - 23 мая. Немецкое наступление началось 22 мая. Армия оказалась в западне в полном составе.
Если не всмотреться пристально в события первых дней войны под Львовом, то можно было бы считать это роковым стечением обстоятельств, а Власова - человеком, у которого в 1942 году произошел переворот мировоззрения из-за ошибок Сталина, допущенных в первый год войны. Но события под Львовом были. Власов прямо к ним причастен. Обе дороги, по которым немцы могли доехать до Скнилова проходили буквально по краю того леса, где стояла в ожидании приказа 31 танковая дивизия его корпуса. Остальные войска корпуса тоже были не за тридевять земель. Они непосредственно прикрывали направление, по которому и был осуществлен прорыв механизированных сил противника, заняв восточный берег реки Верешица.
Можно определенно делать вывод, что Власов и в 1941 году был важным участником военного заговора. Причем последующая судьба Власова как создателя РОА - сама становится свидетельством сговора с немцами тех, кто руководил штабами по крайней мере двух фронтов и отдельными армиями этих фронтов в 1941 году.
Но понять это можно только внимательно изучив событийные ряды начального периода войны.
И обязательно надо видеть за «играми в солдатики» - важнейший результат этих игр. Войска уводились из районов сосредоточения гигантских материальных запасов на складах в как новой, так и старой государственных границ. Заговорщики лишали Красную армию средств ведения боевых действий, накопленных за несколько лет работы оборонной промышленности.
И наоборот, снабжали противника этими средствами. Бензином, снарядами к оставленным немцам пушкам, авиабомбами, продовольствием, запчастями к технике, которая бросалась из-за мелких поломок, медикаментами, взрывчаткой, проводами, рельсами, шпалами, шинами для автомобилей, фуражом для лошадей. Интересная подробность. Готовясь к войне с СССР немцы сократили заказы на производство боеприпасов. Они определенно знали, что Красная армия в короткие сроки столкнется с нехваткой снарядов.
Вяземский котел.
Я не готов сегодня рассуждать о каждой проблеме 1941 года. Не все посильно. Сложно рассуждать о случившемся под Киевом.
Но удалось многое важное прояснить и по Вяземскому котлу.
Для меня самым удивительным оказался факт размещения десяти дивизий народного ополчения Москвы(ДНО) - строго против направления главных ударов немцев в операции «Тайфун». Пять кадровых армий Резервного фронта посредине. А на очевидных направлениях возможного наступления противника - вдоль основных шоссе - только что при дивизии ополченцев.
Ополченцев ставят на самые опасные направления. Ну просто по логике: среди глухих смоленско-вяземских лесов есть два шоссе. Минское и Варшавское. Ну не по лесам же и болотам пробираться наступающим немцам. - Вдоль дорог. И на обеих дорогах первыми встретили удар операции «Тайфун» 10 дивизий московского народного ополчения. Большинство дивизий народного ополчения прибыли на фронт 20 сентября. Буквально за 10 дней до начала немецкого наступления. И получили участки фронта, удар противника на которых наиболее вероятен.
Обеспеченные сверх головы всем, чего только могло не хватать служивым, 5 армий Резервного фронта, - исчезли в результате операции «Тайфун» - как их и не бывало.
А московские ополченцы - не исчезают. Разгромленная 8-ая ДНО - прорисовывается 16 октября на Бородинском поле . Позже боец этой ДНО Эммануил Козакевич становится автором небезызвестной повести «ЗВЕЗДА», по которой снят одноименный фильм.
Три ДНО южного направления прорыва немцев так или иначе обгоняют немцев - и останавливают их в Наро-Фоминске, под Тарутино, под Белевым.
На северном участке сложнее. 2-ая ДНО ценой больших потерь прорывает кольцо окружения Резервного фронта под селом Богородицкое. И с удивлением обнаруживает, что армии фронта не желают выходить из окружения через готовый, пробитый тысячами отданных жизней проход. Обескровленная 2-ая ДНО в декабре 1941 года была расформирована.
Еще одна московская ДНО после длительного отступления, после выхода из окружений - заняла оборону на Пятницком шоссе между дивизиями Панфилова и Белобородова. Она стала 11-ой гвардейской дивизией. Дивизия Панфилова стала 8-ой гвардейской. Дивизия московского народного ополчения, брошенная в бой без подготовки, - стала 11-ой гвардейской.
А пять - не дивизий, но армий Резервного фронта, особо себя в военном плане не проявили, и при этом обеспечили немцам сотни тысяч пленных. Как такое может быть?
Есть воспоминания комдива 2-ой дивизии народного ополчения о том, что в первый день немецкого наступления ему поступил приказ от командования армии, которой он подчинялся, на отступление. Вслед за этим к нему прибыли офицеры связи из 19-ой армии генерала Лукина - и отдали приказ не отступать, а занять такой-то рубеж обороны - и обеспечить проход через позиции дивизии этой армии. Парадокс ситуации в том, что комдив выполнил именно этот приказ. - Приказ чужого командарма. Почему?
И пробила дивизия коридор из Вяземского котла тоже по приказу Лукина. А вот сдача армии в плен происходила уже после ранения Лукина.
Про саму 19 армию известно, что буквально перед передачей ее под командование Лукина бывший командарм Конев составил длинный список офицеров штаба армии, которых он подозревал в предательстве. И есть мемуары военврача, который наблюдал, как Лукин выстроил около 300 офицеров штаба армии и вызвал добровольцев для командования тремя ротами прорыва. Добровольцев не было. Командиры рот были назначены Лукиным. С задачей прорыва они, тем не менее не справились.
Похоже, что всплыли фрагменты страшной правды начального периода войны. Обширность офицерского заговора была настолько значительной, что честным офицерам и генералам приходилось учитывать его постоянно. И, похоже, пользоваться способами опознавания «своих».
Но это уже другой вопрос. Важный. И чрезвычайно актуальный для сегодняшней России.
Вывод.
Главное в том, что заговор, важнейшие эпизоды которого и почерк реализации которого нами выявлены, - был. Сведения, которые позволили его вычислить, - всплыли. И их удалось охватить взглядом. Выявить в хаосе происходившего противоречия и закономерности.
На грань краха советскую страну поставила не мощь германских дивизий, не непрофессионализм наших солдат и офицеров 1941 года, а именно измена, тщательно подготовленная, продуманная, спланированная. Измена, которая была учтена немцами при выработке совершенно авантюрных, если их судить объективно, планов наступления.
Великая Отечественная война не была дракой русских с немцами или даже русских с европейцами. Врагу помогали русские офицеры и генералы. Она не была столкновением империализма с социализмом. Врагу помогали генералы и офицеры, которых наверх подняла Советская власть. Она не была столкновением профессионализма и глупости. Помогали офицеры и генералы, считавшиеся лучшими, которые по результатам их службы в мирное время - были возведены в элиту Красной Армии. И наоборот, там, где офицеры и генералы Красной армии не предавали, - немецкий военный гений являл собственную беспомощность. 5-ая армия ЮЗФ - ярчайший тому пример. А потом были Тула, Воронеж, Сталинград. Сталинград из истории трудно смыть. Был город-герой Тула, удар на которую приняли рабочие тульских заводов в составе Рабочего полка и туляки же, военизированная охрана заводов, - в составе полка НКВД. В 2010 году парад в Туле не предусмотрен. Не любят Тулу.
И Воронеж тоже не любят. Хотя Воронеж в оборонительной фазе - был вторым Сталинградом.
После вскрытия проблемы измены1941 года вопрос о том, кто с кем воевал, становится гораздо актуальнее, чем это представляется до сих пор. И это вопрос - внутренний. Кто с кем воевал в нашей собственной стране? Воевал так, что воронки от той войны не сравнялись по сей день. А душевные раны - бередят не только ветеранов, но и их внуков? - В отличие от ничуть не менее жестокой по событиям на фронте - первой мировой, которая для России - «забытая». Великая Отечественная оказалась страшнее, но содержательнее
С этим предстоит разбираться. Чтобы не было «конца истории», о котором в последнее время стали слишком часто упоминать.
Предстоит разбираться, чтобы у человека было будущее.
Заключительное замечание.
Предложенная статья учитывает современное состояние умов. Я не стал ее делать наукообразной - со ссылками и цитированиями. И нынешнего читателя отвращает, и при этом все можно найти в Интернете. Все пока легко находится по ключевым словам. На всякий случай (подмен в текстах - а от этого мы не застрахованы) в ближайшее время постараюсь обеспечить статью цитированиями и самими текстами оперативных сводок, боевых приказов, цитатами мемуаров - в отдельных Приложениях.
Но пока спешу - выложить именно те соображения, которые изложил, - и перейти к не менее важным задачам. Их нынче много. Очень много.
И заниматься ими тоже надо срочно - чтобы «конец истории» не наступил.
Автор - Покровский С.Г.
Источник: http://alternathistory.org.ua/izmena-1941-goda-tshchatelno-podgotovlennaya-produmannaya-i-splanirovannaya
alternathistory.livejournal.com
Разгром Брянского фронта и Вяземский «котёл»
Одной из самых страшных катастроф советских войск в ходе Великой Отечественной войны, считается разгром Брянского фронта и образование Вяземского «котла» в ходе немецкой операции «Тайфун».
Задачи по разгрому советских армий на московском направлении были обозначены в директиве №35 от 6 сентября 1941 года Верховного командования вермахта, подписанной Адольфом Гитлером. Советские силы планировали разбить до наступления зимы. Решить эту цель собирались путём двойного окружения в общем направлении на Вязьму – Можайск – Москву, при наличии мощных ударных группировок на флангах (на севере и юге, для охвата столицы). 16 сентября появилась директива командования группы армий (ГА) «Центр» о подготовке операции по захвату столицы СССР под кодовым названием «Тайфун». Немецкое командование планировало ударами крупных группировок, которые сосредотачивались в районах Духовщины (3-я танковая группа генерал-полковника Германа Гота), Рославля (4-я танковая группа генерал-полковника Эриха Гёпнера) и Шостки (2-я танковая группа генерал-полковника Гейнца Гудериана), окружить основные силы противостоящих им советских воск войск и ликвидировать их в районах Брянска и Вязьмы. После этого, стремительным маршем обойти столицу Союза с севера и юга.
24 сентября состоялось последнее оперативное совещание всех командующих пехотных армий, танковых групп, с участием Гальдера и Браухича. 26 сентября издан приказ о наступлении. В приказе говорилось, что 4-я полевая армия и 4-я танковая группа должны нанести удар по обеим сторонам шоссе Росславль - Москва, затем наступая по линии шоссе Смоленск – Москва, замкнуть кольцо вокруг Вязьмы. Их действия дополняло наступление частей 9-й полевой армии и 3-й танковой группы. Их подвижные части должны были выйти восточнее верховьев Днепра и соединиться с подразделениями 4-й танковой группы. Части 4-й и 9-й армий, которые были расположены между ударными группировками, должны были сковать советские силы в районе Ярцево – Ельня.
На южном крыле 2-я полевая армия получила задачу наступать в направлении Сухиничи - Мещовск, обходя Брянск с северо-запада. 2-я танковая группа должна была наступать на Севск – Орёл, во взаимодействии с силами 2-й армии окружить и уничтожить советские войска в районе Брянска.
«Последнее решающее сражение» собирались начать 28 сентября и завершить операцию «Тайфун» и всю кампанию (основные боевые действия) до середины ноября 1941 года. Замысел был грандиозным – на одном операционном направлении было сосредоточено 3 танковые группы, 3 армии, к началу октября численность ГА «Центр» составляла 1,9 млн. человек. В ней было 78 дивизий (в том числе 14 танковых и 8 моторизованных), примерно 1700-2000 танков, 14 тыс. орудий и миномётов. Поддержку с воздуха осуществлял 2-й воздушный флот генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга, в нём было до 1320 самолётов (420 истребителей, 720 бомбардировщиков, 40 штурмовиков и 120 разведчиков).
Советские силы
Московское направление защищали Западный, Брянский, Резервный фронты. Западный фронт под командованием генерал-полковника Ивана Конева занимал полосу обороны в примерно 300 км, по линии Андреаполь – Ярцево – западнее Ельни. В первом эшелоне оборону держали: 22-я армия командарма В. А. Юшкевича (оставшковское направление), 29-я армия генерала И. И. Масленникова (направление на Ржев), 30-я армия командарма В. А. Хоменко и часть соединений 19-й армии генерала М. Ф. Лукина (сычевское направление), 16- я армия К. К. Рокоссовского и 20-я армия командарма Ф. А. Ершакова (Вязьма). Всего в составе Западного фронта было 30 стрелковых дивизий, 1 стрелковая бригада, 3 кавдивизии, 28 артполков, 2 мотострелковые дивизии, 4 танковые бригады. Танков у фронта было 475 (новых Т-34 - 51, КВ – 19 единиц).
В тылу Западного фронта и частично на его левом фланге были порядки Резервного фронта (командующий маршал С. М. Будённый). Во фронт входило 6 армий: 24-я армия генерал-майора К. И. Ракутина, 43-я армия командарма П. П. Собенникова в первом эшелоне прикрывали ельнинское и юхновское направления, всего около 100 км фронта. Четыре армии: 31-я армия генерал-майора В. Н. Далматова, 49-я армия генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина, 32-я армия генерал-майора С. В. Вишневского, 33-я армия комбрига Д. Н. Онуприенко, стояли во втором эшелоне на ржевско-вяземском оборонительном рубеже позади Западного фронта. Всего в Резервном фронте было 28 стрелковых, 2 кавдивизии, 27 артполков, 5 танковых бригад. В первом эшелоне было 6 стрелковых дивизий и танковые бригады в 24-й армии, 4 стрелковых дивизии, 2 танковые бригады в 43-й армии.
Силы Брянского фронта возглавлял генерал-полковник Андрея Ерёменко. Фронт закрывал 330 км на брянско-калужском и орловско-тульском направлениях. 50-я армия командарма М. П. Петрова прикрывала дорогу на Киров и Брянск, 3-я армия генерал-майора Я. Г. Крейзера - закрывала трубчевское направление, 13-я армия генерал-майора А. М. Городнянского – севское, а оперативная группа генерал-майора А. Н. Ермакова – курское направление. Всего в Брянском фронте было 25 стрелковых, 4 кавдивизии, 16 артполков, 1 танковая дивизия, 4 танковые бригады. Надо заметить, что дивизии были укомплектованы личным составом не полностью, так в 50-й армии численность стрелковой дивизии была примерно 8,5 тыс. человек, в 3-й и 13-й армиях по 7,5 тыс., в кавдивизиях было по 1,5-2 тыс. человек. Подобная же ситуация была в частях Западного и Резервного фронтов. У Брянского фронта было 245 танков (включая 22 – КВ и 83- Т-34).
Общая численность сил всех трёх фронтов насчитывала 1,2 млн. человек, 10,5 тыс. орудий и миномётов, примерно 1 тыс. танков. ВВС трёх фронтов насчитывали 548 боевых самолётов (265 истребителей, 210 бомбардировщиков, 36 штурмовиков, 37 разведчиков). После начала битвы, ВВС были усилены 368 бомбардировщиками дальней авиации и 432 самолётами истребительной авиации ПВО Москвы. Таким образом, советские ВВС не уступали в силе немецкой авиации.
Оперативные планы советских войск на западном направлении предусматривали ведение обороны почти по всему фронту. Так 10 сентября Ставка приказала Западному фронту перейти к обороне, «закопаться в землю» и выделить в резерв 6-7 дивизий, за счёт второстепенных направлений, чтобы создать мощную маневренную группировку. Комфронта Конев выделил в резерв 4 стрелковые, 2 мотострелковые, 1 кавдивизии, 4 танковые бригады и 5 артполков. Большую работу провели по подготовке обороны, она велась под наблюдением Генштаба. Заместитель начальника Генштаба А. М. Василевский предупреждал 18 сентября, что немцы готовят удар на ярцевском и ельнинском направлениях. 27 сентября директивой Ставки войскам Западного фронта предписали перейти в жесткой обороне, разрешались только активные разведывательные действия и частные наступательные операции.
Предполагали, что главный удар немцы нанесут вдоль шоссе, по линии Смоленск – Ярцево – Вязьма, в полосе 16-й армии Рокоссовского. Здесь была создана довольно плотная оборона, так 112-я стрелковая дивизия обороняла фронт в 8 км (10 тыс. человек, 38 орудий и миномётов, 226 пулемётов), соседняя 38-я стрелковая дивизия занимала фронт в 4 км (10 тыс. человек, 68 орудий и миномётов, 202 пулемёта). Средняя укомплектованность дивизий 16-й армии была самая высокая на Западном фронте – 10,7 тыс. человек. Кроме того, у Рокоссовского было 266 орудий калибра 76 мм и выше, 32 – 88 мм зенитки (для борьбы с танками), танковая бригада, все остальные танковые соединения фронта были под командованием штаба фронта. 16-я армия обороняла фронт в 35 км, соседняя 19-я армия Лукина – обороняла 25 км, имея 3 дивизии в первом эшелоне и 2-ве во втором. У 19-й армии было 338 орудий 76 мм и выше, 90 – 45 мм пушек, 56 – 85-мм зениток. В итоге, через 19-ю армию ни одна танковая дивизия вермахта не наступала. Надо учесть и тот факт, что за линией обороны 16-й и 19-й армий был создан резервный рубеж, его подготовили соединения 32-й армии Резервного фронта (там были даже батареи морских 130 и 100-мм орудий, они прикрывали шоссе, мост, железнодорожную линию). Понятно, что если бы немцы ударили вдоль шоссе, то понесли серьёзные потери.
Но другие опасные направления так хорошо прикрыть просто не было возможности. 30-я армия Хоменко, на которую пришёлся основной удар 3-й танковой группы, прикрывала фронт в 50 км, на всю линию обороны было 157 орудий калибром 76 –мм и выше, всего одна батарея 45-мм пушек, 24 – 85 мм зенитки. У армии не было танков.
Генштаб ошибся не только в направлении главного удара, но количестве ударных группировок. Считалось, что немцы нанесут удар в одном направлении, имея только одну крупную танковую группировку. Поэтому, были подготовлены мероприятия по отражению ударов с ряда других направлений. На Западном фронте это были осташково-пеновское, нелидово-ржевское, бельское, конютино-сычевское, ярцевское, дорогобужское направления.
Гитлеровцы смогли провести крупную перегруппировку сил: перебросить из под Ленинграда 4-ю танковую группу, а с южного направления – 2-ю танковую группу Гудериана. Поэтому, хотя советское командование довольно точно определило время удара, ошиблись в ударных силах врага, направлениях главных ударов. Немецкая 3-я танковая группа Гота ударила в стык 19-й и 30-й армий, севернее шоссе Ярцево – Вязьма. Удар 4-й танковой группы Гёпнера был направлен южнее шоссе, по 24-й и 43-й армиям. 2-я танковая группа Гудериана ударила по порядкам 13-й армии и оперативной группе Ермакова. Немцы смоли создать огромное преимущество на локальных направлениях: к примеру, против 4-х дивизий 30-й армии было выставлено 12 немецких. 43-я армия – 5 стрелковых дивизий и 2 танковые бригады, которая попала под удар 4 танковой группы, держала фронт в 60 км (3 дивизии в первом эшелоне, 2 дивизии и танковые бригады во втором). Оптимальной считается плотность обороны – максимум 8-12 км на дивизию.
На Брянском фронте командование фронта также ошиблось в направлении главного удара, его ждали в строну Брянска, а немцы ударили на 120-150 км южнее.
Брянская катастрофа
Гейнц Гудериан решил начать наступление на два дня раньше других ударных группировок, чтобы воспользоваться поддержкой авиации, которую ещё не использовали на других направлениях и хорошей погодой. 30 сентября 1941 года 2-й танковая группа перешла в наступление. Командующий Брянским фронтом Ерёменко собирался 3 октября нанести силами 13-й армии и группы Ермакова контрудар по флангам вбитого в оборону фронта немецкого клина. Но силы гитлеровцев недооценили, считали, что к Севску прорвалась группировка в составе 1 танковой и 1 моторизованной дивизий. А в прорыв шли 3-и моторизованных корпуса. Поэтому контрудары силами 13-й армии (2 стрелковые дивизии), группы Ермакова (3 стрелковые дивизии), не имели успеха. Уже 3-го октября немцы ворвались в Орёл.
Вечером 5-го командованию Брянского фронта разрешили отводить войска на вторую полосу оборону – в районе города Брянска и реки Десна. Брянск приписывалось оборонять. Но уже 6 октября немцы с тыла захватили Брянск. Ерёменко отдаёт приказ прорываться с боем на восток.
Чтобы остановить наступление немцев на этот участок стали перебрасывать резервные части: из Резервного фронта – 49-ю армию, с резерва Ставки – 1-й особый гвардейский стрелковый корпус Дмитрия Лелюшенко (5-я и 6-я гвардейские стрелковые дивизии, 4-я танковая бригада полковника Михаила Катукова, 11-я танковая бригада полковника П. М. Армана, 6-я резервная авиационная группа). Кроме того, против танковой группы Гудериана бросили 4 авиадивизии дальней авиации и 81-ю авиадивизию особого назначения. Направили на курское направление и 7-ю гвардейскую стрелковую дивизию (ей придали танковую бригаду), которую первоначально хотели отправить в Крым. Гвардейский корпус и 7-я гвардейская дивизия, по первоначальному плану, должны были деблокировать окружённые войска Брянского фронта. Одновременно Тулу начали готовить к обороне.
Пока резервы перебрасывали по железным дорогам, а части Брянского фронта пробивались из окружения, было необходимо приостановить наступление немцев на тульском направлении. В район Орла и Мценска перебросили на самолётах 5-й воздушно-десантный корпус (две бригады, всего 6 тыс. бойцов). 3 октября корпус получил приказ на переброску и дрался до 20 октября, когда его сменили. Бои за Мценск стали звёздным часом танковой бригады Катукова, которая смогла разгромить 4-ю танковую дивизию немцев (командование дивизии пренебрегло разведкой и охранением и нарвалось на внезапный удар бригады). Довольно успешно действовала авиация, так 10 октября на аэродроме Орёл-западный было уничтожено до 80 самолётов противника (почти все на земле).
В целом Брянский фронт потерпел поражение, были окружены силы 3-й, 13-й и 50-й советских армий. Но их не удалось взять в плотное кольцо и полностью уничтожить, значительные силы прорвались, во время отступления погиб командующий 50-й армией генерал-майор М. П. Петров, был тяжело ранен комфронта Ерёменко.
Вязьма
2 октября 1941 года началось наступление других немецких ударных танковых групп. В стык 43-й и 50-й армий (60 км фронт) ударила 4-я танковая группа Гёпнера. 6 часов утра, после 4-минутной артподготовки, началось наступление. Большую роль сыграли немецкие ВВС, которые препятствовали переброске резервов армии к месту прорыва. Вначале немцы наступали вдоль Варшавского шоссе, затем повернули на Вязьму.
Одновременно наступали части 3-й танковой группы Гота (с 5 октября 1941 года её возглавил генерал Георг Райнхардт). Немцы ударили в стык 30-й и 19-й армий – 45 км участок фронта. В первом эшелоне наступали все 3-и танковые дивизии немецкой ТГ. В первый же день немцы прорвали оборону на духовщинском и рославльском направлениях, вклинившись в оборону советских войск на 15-30 км. 3 октября глубина продвижения немецких частей в полосе Западного фронта составила до 50 километров, а Резервного фронта — до 80 километров.
Наши войска нанесли контрудар, для этого сформировали группу И. В. Болдина (1 стрелковая, 1 мотострелковая дивизии, 2 танковые бригады). Оперативная группа Болдина нанесла удар 4-5 октября в районе Холм-Жирковский. Состоялось танковое сражение. В это же время командарм Рокоссовский должен был возглавить резерв фронта, для активной обороны в области Вязьмы, чтобы остановить второе крыло немцев. Но группе Болдина не удалось выполнить задачу – силы были неравны. 7-я танковая дивизия немцев прорвалась через днепровские позиции Ржевско-Вяземского рубежа обороны, а затем к шоссе западнее Вязьмы. 7 октября немцы окружили Вязьму (7-я танковая дивизия 3-й ТГ и 10-я танковая дивизия 4-й ТГ).
Это стал один из самых чёрных дней страшного 1941 года. Ещё 4 октября Конев доложил в Ставку «об угрозе выхода крупной группировки немцев в тыл нашим войскам». 5 октября об этом сообщил командующий Резервным фронтом Будённый. Были окружены части 19-й, 20-й, 24-й, 32-й армий и группы Болдина. 8 октября Конев приказал пробиваться окружённым войскам в район Гжатска. Окружённые войска бились до 13 октября, предпринимали неоднократные попытки прорыва, но успеха не имели. Так 10-го в прорыв пошла 20-я армия генерал-лейтенанта Ф. А. Ершакова, бой был ожесточённый и шёл весь день. В результате 5 дивизий армии были полностью разгромлены (генерал Ершаков попал в плен 2 ноября). 11 октября севернее Вязьмы пытались прорваться силы 19-й и 32-й армии и группы генерала Болдина под командованием командарма Лукина. Только 12-го удалось пробить брешь в обороне немцев, но укрепить фланги не вышло, немцы быстро закрыли прорыв, только часть соединений смогла уйти. Среди вышедших бойцов был и Болдин.
Итоги
- Окружённые под Вязьмой войска сковали значительные силы противника, предназначенные для преследования остальных разбитых сил Западного и Резервного фронтов, развития наступления. Только 14 октября немецкое командование смогло перегруппировать главные силы и 15-го начать новое генеральное наступление.
- Немецкие войска прорвали линию обороны Западного, Резервного фронтов на всю оперативную глубину, и смогли окружить, уничтожить значительную часть сил Западного и Резервного фронтов. Немцы дошли до Можайской линии обороны столицы Советского Союза, создав необходимые условия для продолжения операции «Тайфун».
- Красная Армия понесла огромные потери, по ряду данных – только пленными боле 600 тыс. человек. В вяземском «котле» попал в плен командир 19-й армии генерал-лейтенант М. Ф. Лукин и командующий 32-й армией генерал-майор С. В. Вишневский, погиб командир 24-й армии генерал-майор К. И. Ракутин.
Приложение 1.
В воспоминаниях командир 2-й стрелковой дивизии, Вашкевич пишет: "…2-я сд получила приказ командующего армией в 7 часов 30 минут утра 11 октября и приступила к его выполнению. На реке Вязьме в распоряжении командующего 19-й армией был оставлен 1284-й (бывший 5-й в дно) стрелковый полк, сменивший подразделения 1286-го стрелкового полка. Главные силы дивизии в составе 1282-го, 1286-го стрелковых полков, отряда черноморских моряков (около 800 человек), 970-го артиллерийского полка, а также приданные дивизии 596-й гаубичный артиллерийский полк и 57-й тяжелый артиллерийский дивизион должны были занять исходное положение западнее, села Богородицкого, чтобы атаковать противника в 16 часов. До начала атаки оставалось 8 часов 30 минут. За это время предстояло сменить 1286-й полк подразделениями 1284-го полка на реке Вязьме, всем частям дивизии пройти 15—18 километров до исходного положения, артиллерии занять огневые позиции и определить цели, по которым вести огонь, поддерживая пехоту, командирам полков принять решение и поставить задачи командирам! своих подразделений. Командирам рот оставалось время лишь на то, чтобы показать командирам взводов на местности, куда им наступать. Чтобы поднять артиллерию, минометы, станковые пулеметы, боеприпасы, инженерное имущество и имущество связи, пришлось из транспортных автомашин слить все горючее в боевые машины. Это мероприятие отняло два-три часа так жестко ограниченного времени. К 10 часам все распоряжения были отданы и получены донесения, что части приступили к их выполнению. Командир дивизии, часть офицеров штаба дивизии, командующий артиллерией, дивизионный инженер и начальник связи дивизии со средствами связи, командиры стрелковых и артиллерийских полков в 11 часов 30 минут прибыли на опушку леса в полутора километрах западнее Богородицкого, где был организован командный пункт. К часу дня командиры стрелковых н артиллерийских полков получили боевые задачи на местности и тут же приступили к их решению. К этому времени прибыл 1282-й полк, 970-й артиллерийский полк, 3-й дивизион 389-го гаубичного артиллерийского полка и часть 596-го гаубичного полка. Запаздывали 1286-й полк, часть 596-го гаубичного полка и 57-й тяжелый артиллерийский дивизион. Не подошел еще и отряд моряков. Все делалось в страшной спешке. От 16 часов, когда устанавливалось начало атаки, и до наступления темноты оставалось всего около двух часов светлого времени. Около 15 часов показались батальоны 1286-го полка. Они бегом направлялись в свои исходные районы. Около 15 часов 30 минут стали развертываться и два запоздавших дивизиона 596-го гаубичного полка, а также 57-й тяжелый артиллерийский дивизион. В это время авиация противника активизировалась. Группами, по четыре - шесть самолетов повела на наши войска, занимавшие или уже занявшие исходное положение для прорыва, атаки с воздуха. Тыловые учреждения дивизий и армии, понтонно-переправочные части нахлынули на артиллерийские позиции, на вторые эшелоны полков и дивизии. Связь все время нарушалась. Обо всем этом, а также о том, что еще не вся артиллерия подготовилась к действию, а часть взводов 1286-го полка пока не уяснила своих задач, я доложил командующему 19-й армией генералу Лукину. Я настойчиво просил его отложить атаку до утра, чтобы за ночь отвести тылы назад, привести в порядок перемешавшиеся части и наладить нарушенное управление войсками. На свой доклад и предложение о переносе наступления на утро 12 октября я получил ответ: “Вашкевич, ты не представляешь всей обстановки. Или мы сегодня, сейчас прорвемся, или нас к утру сомнут”. На мое замечание, что ночью противник не начнет наступление, генерал Лукин подтвердил: “Иди и прорывайся”, - и пожелал успехов. На этом, пожав друг другу руки, мы расстались. Для непосредственного руководства войсками я с небольшой группой офицеров штаба и офицерами связи полков отправился в боевые порядки первых эшелонов 1286-го и 1282-го стрелковых полков. Со мной пошли начальник артиллерии дивизии полковник Суворов и комиссар штаба дивизии старший политрук Б.З. Евсеев. Комиссар дивизии В. Т. Крылов и начальник штаба дивизии полковник Софин остались на командном пункте. Они должны были привести в порядок вторые эшелоны полков, перемешавшиеся с другими частями армии, а потом присоединиться к нам. Около 16 часов “катюши” дали первый и последний залп, вся артиллерия дивизии открыла огонь. Первые эшелоны 1286-го и 1282-го стрелковых полков перешли в наступление. Противник встретил наши войска плотным заградительным огнем. Около 18 часов, уже в темноте, части дивизии заняли деревню Пекарево. Поздно вечером они захватили деревню Спас и тем самым прорвали кольцо окружения противника. Фронт прорыва достигал 3 километров. Он простреливался пулеметным и артиллерийско-минометным огнем».Лукин вспоминает: "… Ко мне стремительно вбегает командир 91-й стрелковой дивизии полковник И.А. Волков: - Товарищ генерал! Прорыв сделан, дивизии уходят, выводите штаб армий! - Немедленно доношу об этом в штаб фронта. В прорыв вводится артиллерия, подтягиваются другие соединения. И.А. Волкову я сказал, что лично выходить не буду, пока не пропущу все или хотя бы половину войск. - Идите, выводите свою дивизию, держите фланги. Он не успел догнать свое соединение. Кольцо окружения замкнулось вновь. Предполагали, что противнику удалось подвести к месту прорыва свежие силы и закрыть прорыв. Тот, кто был в окружении и оказывался в таком же положении, как и я, поймет мое душевное состояние. Нет, моральные силы не были надломлены, сила воли не поколеблена, но я понимал всю тяжесть положения и ничего сделать не мог. Вновь собрал командиров и комиссаров. Они, очевидно, ждали от меня чуда. Ну, а чудес, как известно, не бывает. К горлу подступал комок... Какие слова найти? Чем помочь им? Потом, взяв себя в руки, сказал: Товарищи, положение не безвыходное. Противник сосредоточил все свои силы на восточном направлении и видит, что мы рвемся только на узком участке. Если же мы будем прорываться южнее Вязьмы, в направлении 20-й армии, то обязательно прорвемся. Приказываю выходить отдельными группами".
К рассвету 12-го октября прорвавшиеся части сосредоточились в 18-ти киломётрах к северо-западу от места прорыва. Здесь находились подразделения 1282-го и 1286-го стрелковых полков, 970-го артиллерийского полка и часть отряда моряков, а также подразделения из соседних дивизий армии. Быстро сказалась физическая усталость и большое напряжение ночного боя. Все повалились спать.Вашкевич: «В этом районе мы пробыли весь день 12 октября, ожидая подхода других наших частей. Однако к нам присоединились лишь отдельные небольшие подразделения из разных дивизий 19-й армии. 1284-й стрелковый полк, оставленный на реке Вязьме для прикрытия прорыва 19-й армии на восток, свою трудную задачу выполнил. Весь день 11 октября он огнем и контратаками отражал попытки крупных сил немецко-фашистских войск переправиться па восточный берег реки Вязьмы. Бойцы мужественно сражались, проявляли стойкость и героизм. Только небольшой части полка удалось выйти из окружения и присоединиться к своим войскам. Далеко на юго-западе, где ночью и утром шел жестокий бой, наступила тишина. Попытки выйти из окружения, предпринятые 19-й армией 8-го, 9-го и 10-го октября, только насторожили врага, заставив его еще больше уплотнить боевые порядки своих войск. Прорыв из окружения, назначенный на 16 часов 11 октября, предполагалось провести под покровом ночи. Но к ночным действиям, тем более такого большого масштаба, как прорыв армией крупных сил противника и последующий ночной марш на 45—55-километров, войска и штабы оказались не подготовленными».Потери были столь велики, что армия перестала существовать. Полегло 19000 воинов. По рассказам очевидцев из окрестных деревень, «... в марте 1943 г. немцы стали гонять нас в окрестности деревни Мартюхи. Здесь по долине небольшой речушки, окружавшей деревню, лежали наши солдатики. Было их очень много. Лежали несколькими слоями друг на друге. Мы снимем верхний слой, похороним, а следующий, еще замерзший, оставим до следующего дня, чтобы оттаял. Так работали около месяца, похоронили около семи слоев. Немцы очень боялись эпидемий».
Приложение 2.
Вот, что писал командир 45-й кавалерийской дивизии Стученко о боях в районе деревень Стогово, Покров, Селиваново: «Развороченная земля, усеянная трупами наших и немцев. Здесь же исковерканные повозки, орудия, машины. Раненые лошади, с низко опущенными головами, бродят по мертвому полю. А вокруг зловещая тишина... 13 октября войска армии начали разделяться на отдельные группы для самостоятельного выхода. Все орудия были взорваны, машины сожжены. Но на то, чтобы уничтожить конский состав, ни у кого рука не поднялась. Коней распустили по лесу". Немцы не смогли сдержать последнего отчаянного натиска советских солдат из северной части «котла» в направлении на юг. В ночь с 12-го на 13-е октября значительная их часть, в результате тяжелых и кровопролитных боев, смогла прорваться. Однако, там они попали в то же самое окружение - только теперь уже 4-й немецкой армии. 13-го октября местность в районе автострады Смоленск - Вязьма была очищена. Советские войска прекратили организованное сопротивление, Картина завершившегося сражения была поистине трагичной. Офицер из штаба 8-го АК передал свои впечатления от увиденного им тогда в отчете, подготовленном для командования соединения. В нем говорится: «...Наступил мороз и выпал первый снег. Бесконечные потоки русских пленных шли по автостраде на запад.
Полны ужаса были трупные поля у очагов последних боев. Везде стояли массы оседланных лошадей, валялось имущество, пушки, танки»..Стученко пишет о своем выходе из "котла": «45-я кавалерийская дивизия 12-го октября в 23 00 получила приказ командующего армией: держать фронт до 4-х часов утра, после чего отходить на юг, прикрывая войска, которые будут с рассветом пробиваться в район Стогово (южнее Вязьмы) на соединение с 20-й армией генерал-лейтенанта Ершакова. Однако, как потом выяснилось, штаб армии, сколотив отряд в 600 человек, взял радиостанцию и ушел в неизвестном направлении. Получилось, что дивизия уже около 4 часов фактически никого не прикрывала. В пятом часу утра полки по приказу командира дивизии снялись с места. Держа коней на поводу, конники начали движение на юг, как было приказано еще вечером командармом. На рассвете 13 октября дивизия подошла к деревне Жипино. Высланные разъезды были встречены огнем: в деревне враг. Чтобы избежать ненужных потерь, деревня была обойдена с северо-запада и далее остатки через лес направились на деревню Буханово. Но до нее не дошли, попав под автоматно-пулеметный огонь. Пришлось вернуться назад к деревне Жипино и предпринять еще одну атаку. Вскоре к кавалеристам присоединились танкисты из 127-й танковой бригады генерал-майора танковых войск Федора Тимофеевича Ремизова. В бригаде, правда, оставалось всего 3 танка КВ, которые вскоре тоже были подбиты. На пути дивизии оказалась река Вязьма, которую было решено форсировать недалеко от деревни Степаньково. Остатки дивизии незаметно дополнялись примкнувшими офицерами и солдатами, выходившими из окружения. Вскоре таких оказалось уже более 600. Но костяк ещё состоял из бойцов 45-й кавдивизии , в которой ещё оставалось на тот момент 180 лошадей, из которых здоровых только 22. Умер от раны в живот начальник разведки дивизии Гавронский. Вскоре подошли к железнодорожной станции Пятница. Часть во главе с командиром дивизии двинулась вперед, вошла в перелесок севернее станции Угра и расположилась на отдых. Оставшаяся часть отряда, представлявшего собой уже довольно разношерстную массу стихийно, неорганизованно разделилась на отдельные группы, которые двинулись по кратчайшим направлениям к линии фронта. Некоторые из них прорвались в районе Наро-Фоминска, а некоторые совсем не вышли к своим. Группа с командиром дивизии Стученко в полдень 17 октября подошла к деревне Коптево Знаменского района Смоленской области. Немцев здесь не было. Здесь удалось раздобыть лодки для переправы через реку. В последующие 8 дней ничего существенного не произошло, если не считать отдельных стычек с противником, в основном на дорогах, которые приходилось пересекать. 26 октября еще засветло группа подошла к деревне Клины (50 километров западнее Серпухово). В последних числах октября юго-западнее Серпухова удалось захватить "языка", который оказался ефрейтором 13-го армейского корпуса. По его показаниям был определен дальнейший маршрут следования: Трояново - Буриново - Стайки. Здесь леса и болота , и вражеских войск меньше. Самым опасным участком оказалась дорога между Буриново и Воронино, которую надо было пересечь. Вскоре, 28 октября, группа вышла в расположение советских войск в полосе 49-й армии».
Автор Самсонов Александр
feldgrau.info
КРАСНОАРМЕЕЦ ДУРНОВ. ВЯЗЕМСКИЙ КОТЕЛ - Мои статьи - Статьи по поиску участников ВОВ
РамСпас поиск. Возвращение.
70 лет Битвы под Москвой
КРАСНОАРМЕЕЦ ДУРНОВ. ВЯЗЕМСКИЙ КОТЕЛ
Красноармеец Дурнов Павел Александрович, родился 24.12.1916 в д. Аксеново Раменского района, из нее же в 41-м ушел на войну. Служил в 701-м отдельном зенитно-артиллерийском дивизионе 140-й стрелковой дивизии.
Числится пропавшим без вести в октябре 1941. Умер в плену 3 июля 1942.
140 стрелковая дивизия имела четыре формирования, т.е. трижды погибала и возрождалась в новом составе. Дивизия, в которой служил Дурнов, была 2-м формированием. Первая, еще довоенная, входила в состав Киевского особого военного округа и погибла в августе 41-го в «Уманском котле». 26.09.1941 г. ее номер был присвоен 13-й Ростокинской дивизии народного ополчения Москвы.
701 отдельный зенитный артиллерийский дивизион в составе дивизии с 1 сентября 41-го. Был ли он сформирован из ополченцев, или придан уже сформированным, у меня сведений нет, поэтому и сложно определить, был ли ополченцем Дурнов. По состоянию на 3-е сентября в дивизии насчитывалось 5104 ополченца и 4055 призывников из пополнения.
На начало октября 41-го дивизия, входившая в состав 32 армии, занимала оборону у города Холм-Жировский северо-западнее Вязьмы. Обстановка сложилась так, что после прорыва первого эшелона нашей обороны она одна встала на пути двух танковых и четырех пехотных немецких дивизий. Одна против шести.
2-го октября дивизия вступила в первый бой. Танковые атаки следовали одна за другой по 30-50 танков. Как и сотни тысяч других воинов солдат Дурнов рыл окопы, отражал танковые атаки, отступал и контратаковал, хоронил в воронках однополчан. Сопротивление фронта было сломлено и 5 октября войска получили приказ на отход. К этому времени от дивизии осталось около 900 штыков. Из чуть более девяти тысяч. За три дня боев погибли девять воинов из десяти.
7 октября у Вязьмы замкнулось кольцо окружения, в которое попала и 140-я дивизия. Где и сгинула. Не вышел из окружения и Дурнов, 10 октября он попал в плен. Умер 3.07.42 в рабочей команде Рехаген предположительно шталага IIIA. Похоронен: кладбище Рехаген, р-он Тельтов, могила 11. Это около 20 км. южнее Берлина, недалеко от поселка Куммерсдорф-Александердорф.
Что происходило на этом рубеже обороны Москвы могут рассказать только те, кто этот ад прошел.
Виктор Розов, боец орудийного расчёта, впоследствии известный драматург, сценарист («Вечно живые», «Летят журавли»):
«…Вооружение — допотопные ружья прошлого века, пушки прошлого века 76-мм, все на конной тяге. Мы, можно сказать, голые, а они — из железа. На нас двинулось железо. Как нас обстреливали — мотоциклы, танки! А у нас 76-мм пушка…».
Красноармеец Софин, пулемётчик:
«Из деревни вышли танки… Кажется, здесь мы испытали настоящий страх, ведь бороться с танками нам практически было нечем, если не считать, конечно, бутылок с горючей жидкостью. В отличие от КС (самовозгорающейся смеси, появившейся позже) они зажигались с помощью двух в палец толщиной спичек, прижатых к бутылке резиновыми кольцами. Перед броском нужно было провести спичками по серной тёрке, а потом швырнуть бутылку в танк…».
Борис Рунин, ополченец, впоследствии писатель:
«Многие бойцы кончили свою жизнь в немецком плену … По дороге в лагерь их ничем не кормили. Они питались попадавшимися по дороге капустными листьями, корнями, ржаными колосьями с неубранных придорожных полей. Воду пили из дорожных луж. Останавливаться у колодцев или просить напиться у крестьян строго воспрещалось. Так, в течение пяти дней — с 9 по 13 октября 1941 года — гнали колонну пленных в Дорогобужский лагерь. По пути в одной из деревень под печкой сгоревшего дома пленные увидели полуобгоревшую картошку. Около 200 человек бросились за ней. Из четырёх пулемётов был открыт огонь прямо в толпу. Несколько десятков пленных погибло.
…Раненые жестоко страдали от жажды … Запёкшиеся губы трескались, … распухали языки. …Когда снимают повязку, раны оказываются наполненными червями, которые выбираются пригоршнями. Отмороженные конечности представляли собой чёрные обрубки, мясо и кости отваливались чёрными кусками. Многие умоляли, чтобы их пристрелили и тем избавили от страданий. … за месяц весь состав пленных вымирал … В штабелях трупов, складывавшихся, как дрова, возле бараков, были и живые. Часто в этих штабелях двигались руки, ноги, открывались глаза, шептали губы: «Я ещё жив». Умиравших хоронили вместе с мёртвыми…».
В «Вяземский котел» попали и практически сгинули в нем почти все дивизии народного ополчения Москвы.
Сложилось мнение, уже ставшее бесспорным, что ополченцы были брошены в бой практически безоружными. Так ли это? Основные свидетели, конечно же сами ополченцы и зачастую их оценки достаточно жестоки.
Попробуем рассмотреть этот вопрос, основываясь на мнении С.Е. Соболевой, главного хранителя фондов Государственного музея обороны Москвы и воспоминаний ополченцев.
Так чем же были вооружены московские ополченцы?
Учитывая специфику формирования ополченческих дивизий, зачастую единственным оружием, с которым ополченцы могли противостоять хорошо оснащенному и подготовленному врагу, были винтовки и пулеметы.
Приближение наших мобилизационных складов вооружения и боеприпасов на 30 - 200 км к новой границе 1939 г. позволило немцам их уничтожить или захватить в первые же дни войны. Это существенно сказалось на вооружении вновь развертываемых дивизий, в том числе и дивизий народного ополчения.
В Московской битве их было 12. Они стойко сражались на Ржевско-Вяземском рубеже обороны и сумели задержать врага на спасительные 5-7 дней, в большинстве своем погибнув в боях и немецких котлах.
Оружия не хватало даже для частей, действовавших на фронте, поэтому ополченцы вооружались по остаточному принципу. Современным оружием обеспечить их удалось всего на 20-25% и поэтому пришлось изыскивать «внутренние резервы». Такими резервами стали запасы «отремонтированного и требующего ремонта» иностранного оружия, захваченного как в 1-ю мировую войну, так и последующих военных конфликтах. В основном это было японское, французское и английское оружие образцов 1889-1915гг., в т.ч. закупленное еще для царской армии. Вот таким оружием и довооружали ополченцев. Использовалось и немецкое оружие тех же систем, что были на вооружении фашистской армии, но у немцев были современнее оружие, а на наших складах хранились образцы начала века.
Другими источниками снабжения стали снятые с вооружения устаревшие образцы, а также оружие, имевшееся в организациях Осовиахима, у охраны различных предприятий и наркоматов, учебное оружие в вузах и других учебных заведениях.
В справке о боевом пути 18 стрелковой дивизии (бывшей 18 ДНО) приводятся данные о строевых занятиях бойцов во время формирования дивизии в июле 1941г. Никакого оружия тогда в 18-й сд еще не было, если не считать 250 учебных винтовок и 30 учебных пулеметов, выделенных дивизии организацией Осовиахима. Исследователь истории ополченческих формирований А.Д. Колесник пишет: «Значительная часть ополченцев была вооружена за счет учебного оружия, находившегося в высших и средних специальных учебных заведениях». Учебное – это боевое оружие, с просверленным патронником и сточенным бойком. Приводили его в боевое состояние путем замены бойка и заделывания отверстия специальным составом. У службы же охраны различных предприятий и наркоматов было оружие, не требующее высокой плотности огня и скорострельности.
Командный состав ополченцев в качестве личного оружия был вооружен, в том числе, пистолетами системы ТК обр. 1927 г. Этот пистолет выпускался до 1935 г. для командного состава РККА, НКВД, партийных и хозяйственных работников. Дальность его эффективного действия не превышала 15-20 метров, а отсутствие самовзвода делало невозможным его быстрое и внезапное применение.
Подтверждением того, что ополченцам выдавалось все, что могло стрелять, являются воспоминания К.Бирюкова, бывшего начальника снабжения оружием рабочих коммунистических батальонов: «В Вязьме когда-то был неплохой музей, посвященный 1812 году. Экспонатами из музея вооружали ополченцев сорок первого. Фузея (тип гладкоствольного дульно - зарядного кремневого ружья, введена на вооружение русской армии Петром I с 1700г….) в руках бойца имела чисто психологическое значение. К тому же, хоть стрелять из нее было нельзя, можно было колоть полуметровым штыком и бить прикладом. Раздавались из музея также сабли».
Воспоминания ополченцев - участников Московской битвы дают очень важные сведения как о степени вооруженности дивизий народного ополчения, так и о самом оружии и его качестве. Вот что пишет ветеран 5 ДНО, боец роты связи Н.Н. Малов в своих воспоминаниях, хранящихся в фондах музея обороны Москвы: «Оснащение дивизии было не на высоте. Не хватало автоматов, пулеметов, орудий. Финские трофейные патроны, пригодные для винтовок, заедали в пулеметных лeнтax ».
От финнов нам достались винтовки Шюцкор М28-30, М-39. Это был вариант русской трехлинейки системы Мосина обр. 1891 г, которой была вооружена финская армия с царских времен. Но в Финляндии существовала другая система промышленных допусков при производстве боеприпасов, поэтому даже при их внешнем сходстве с нашими патронами финские патроны заедали в наших пулеметных лентах и стрелять очередью ими было невозможно. По этой же причине для наших винтовок не подходили и финские обоймы.
Таким образом ополченцы были вооружены в основном иностранным стрелковым оружием, причем устаревших образцов. Ремонтировать эти винтовки было нечем, т.к. запасные части к ним в СССР не производились. Попадание в них пыли и грязи приводило к отказам при стрельбе и они фактически переставали быть стрелковым оружием
Калибр иностранного оружия был различным и наши патроны к нему не подходили. Поэтому о каком планомерном снабжении боеприпасами могла идти речь? Исключение составляло только оружие производства США.
К иностранному оружию не хватало наставлений по стрелковому делу и руководств по материальной части, а значит и изучать его ополченцы практически не могли. Т.е. оружие вроде бы и было, но ополченцы обращаться с ним не умели, патронов к нему не хватало, а при любом отказе оно становилось просто бесполезным. Видно поэтому и говорили, что у ополченцев одна винтовка на троих, фактически так и было, даже если на самом деле их было больше.
В связи с переводом дивизий народного ополчения в состав кадровых армий 7 августа 1941 г. командующий Резервным Фронтом генерал армии Г.К. Жуков обратился в ГКО со специальной докладной запиской, в которой пишет: «32 и 33 армии, состоящие из 10 дивизий народного ополчения, прибывшие в состав Резервного фронта, имеют очень много недостатков и, если не будут приняты немедленные меры, имеющиеся недостатки могут привести к тяжелым последствиям. В дивизиях имеется много совершенно необученных и не умеющих даже владеть винтовкой бойцов. Дивизии недовооружены, а имеющееся вооружение разных систем. В части засылаются боеприпасы других калибров...».
Начальнику Главного Артиллерийского Управления было дано указание заменить иностранные винтовки русскими, однако, в полном объеме оно не было выполнено, хотя по некоторым видам оружия улучшение произошло.
Согласно донесению штаба 33 Армии штабу Резервного фронта, направленном не ранее 20 сентября 1941 г., винтовок имелось 34 721 (положено 28 952), станковых пулеметов 714 (положено 612). Но вот автоматических винтовок имелось 7 796, а требовалось 21 495, не хватало ручных пулеметов. На шесть дивизий имелось всего 2 зенитных пулемета вместо положенных 102 и 7 крупнокалиберных пулеметов вместо 51.
В разных источниках разная информация, поэтому сложно составить реальную картину вооружения ополченцев к началу битвы под Москвой. Но есть другие свидетельства, опровергающие утверждения и данные отчетов, что перевооружение произошло. Это экспонаты музея обороны Москвы, которые обнаруживают поисковики на местах боев дивизий народного ополчения.
Не стану обсуждать причины, почему так было. Я хочу сказать о людях. Слабо вооруженные и плохо обученные они добровольно встали на защиту Отечества, защиту Москвы и, погибая, сделали то, что не смогла сделать ни одна кадровая армия Европы. Вместе с регулярной армией они отстояли свою столицу. Честь и Слава – это о них, московских ополченцах. Они достойны долгой и светлой памяти. И погибшие в боях, и умершие в плену.
Народное ополчение никогда не могло противостоять мощи регулярной армии. Но именно солдаты-ополченцы в июне-декабре 1941-го своими телами останавливали танковые клинья немцев под Москвой. Это их подвиг и он неоспорим.
Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.
gorbachovav.my1.ru
Поражение в Вяземском котле - pravda_ussr
«Тайфун» направлен на Москву
Б. Соколов, с явным усердием ищущий негатив в деятельности советского командования, представил в своих работах Жукова лебезящим перед Сталиным. Он винил генерала армии в том, что тот предвидел удар немцев на Киев, но «тем не менее добился от Сталина согласия на проведение силами своего фронта наступления против Ельнинского плацдарма немцев, вместо того чтобы выделить несколько дивизий соседям с юга. В создавшихся условиях германское командование за Ельню держаться не стало, предпочтя окружить советские армии в районе Киева. А две недели спустя и без Ельни немцы смогли разгромить наши армии на Западе. Жуков в это время благополучно отсиживался на второстепенном Ленинградском фронте и вины за поражение не понес».
Факты опровергают эти надуманные обвинения. Сталин действительно вначале высказался против Ельнинской операции и согласился провести ее лишь по настоянию Жукова. «Задача в июле—августе 1941 года, — поясняет генерал армии М. Гареев, — состояла в том, чтобы не только перебросить на юг наши дополнительные силы, но и сковать силы противника на западном направлении и не дать ему возможности перебрасывать новые силы на юг».
Германское командование прилагало немалоусилий, чтобы удержать Ельню. Гальдер писал 4 августа: «Можнорассчитывать, что удача наступления на Рославль облегчит положение уЕльни. Не сдавать Ельню ни в коем случае… На переговорах с фюрером былоотмечено, что Ельня должна быть удержана». 14 августа он предостереггенерала Грейфенберга «в отношении сдачи Ельни». Но немцы терпели тампоражение, и 2 сентября Гальдер отметил: «В результате обсуждения былсделан вывод о том, что следует отказаться от удержания дуги фронта уЕльни и приостановить на время дальнейшее продвижение на северном флангегруппы армий».
Генерал-лейтенант А. Сапожников писал в«Записках артиллериста» (2000): «Вспоминая прошедшие четыре года войны,могу сказать, что ни под Сталинградом, ни в Донбассе, ни в Крыму, ни подШауляем я не видел столько убитых немцев, как под Ельней вавгусте—сентябре 1941 года». Ельнинская операция, «как первая успешнаянаступательная операция, имела не только большоеоперативно-стратегическое, но и морально-политическое значение. Родиласьсоветская гвардия».
Осенью 1941 года фашистская армияпо-прежнему владела стратегической инициативой, превосходя советскиевойска в силах и средствах. На северо-западе немцы прорвались к южномуподступу Ленинграда, затем блокировали его. Большая неудача постигланаши войска в районе Киева, стала реальной угроза Харьковскомупромышленному району и Донбассу.
Немецкий генерал Г. Блюментрит передалмнение фельдмаршала фон Клюге о направлении главного удара германскихвойск в 1941 году: «Москва — голова и сердце советской системы. Она нетолько столица, но и важный центр по производству различных видоворужия. Кроме того, Москва — важнейший узел железных дорог, которыерасходятся во всех направлениях, в том числе и на Сибирь. Русскиевынуждены будут бросить на защиту столицы крупные силы. …Если мызахватим Москву до наступления холодов, можно будет считать, что мы дляодного года достигли очень многого. Затем нужно будет подумать и опланах на 1942 г.»
Директива № 35 верховного командованиявермахта, подписанная Гитлером 6 сентября 1941 года, ставила задачуразгромить советские войска «до наступления зимы». 26 сентября был изданприказ о наступлении. Штаб верховного командования вермахта в своихпланах исходил из того, что операция «Тайфун», а с нею и вся кампаниязавершится до середины ноября. Подготовив эту операцию по захватуМосквы, Гитлер в своем приказе провозгласил: «Создана, наконец,предпосылка к последнему огромному удару, который еще до наступлениязимы должен привести к уничтожению врага. Сегодня начинается последнее,большое, решающее сражение этого года».
Немецкое командование стянуло намосковское направление свои огромные, причём лучшие силы. Группа армий«Центр» была пополнена 4-й танковой группой, скрытно переброшеннойиз-под Ленинграда, двумя танковыми, двумя моторизованными дивизиями идругими соединениями. Сюда же были возвращены с юга 2-я армия и 2-ятанковая группа, а также прибыло большое количество маршевогопополнения, боевой техники и 8-й авиационный корпус. Против трех нашихфронтов — Западного, Резервного и Брянского — враг сосредоточил 74,5дивизии.
Личный состав группы армий «Центр» вначале октября составлял 1929406 человек. В наступление было брошено1700 танков и штурмовых орудий, 11000 орудий и минометов, 1320самолетов. Общая численность личного состава войск Западного, Брянского иРезервного фронтов составляла 1250000 человек. Войска Западного фронтанасчитывали 475 танков. Военно-воздушные силы Красной Армии намосковском направлении не уступали противнику и насчитывали 1368самолетов. Немцы существенно превосходили в подвижности войск, у нихбыло значительно больше автомашин, что имело немаловажное значение дляхода боевых действий.
10 сентября Ставка потребовала отЗападного фронта «прочно закопаться в землю и за счёт второстепенныхнаправлений и прочной обороны вывести в резерв шесть-семь дивизий, чтобысоздать мощную манёвренную группу для наступления в будущем».Генерал-полковник И. Конев, назначенный 12 сентября командующим войскамиЗападного фронта, выделил в резерв фронта 3 стрелковые дивизии, 2танковые, 1 мотострелковую дивизию. A. Василевский 18 сентября 1941 годапредупредил командование Западного и Резервного фронтов о возможномнаступлении немцев: «Противник продолжает сосредотачивать свои войскаглавным образом на ярцевском и ельнинском направлениях, видимо, готовяськ переходу в наступление. Начальник Генерального штаба считает, чтосозданные вами резервы — малочисленны и не смогут ликвидироватьсерьёзного наступления противника».
В директиве Ставки ВГК от 27 сентября1941 года войскам Западного фронта предписывалось: «Мобилизовать всесапёрные силы фронта, армий и дивизий с целью закопаться в землю иустроить на всем фронте окопы полного профиля в несколько линий с ходамисообщения, проволочными заграждениями и противотанковымипрепятствиями». Однако времени для выполнения этой важной и трудоемкойзадачи оказалось слишком мало.
Гитлеровское военное руководствопланировало прорвать оборону советских войск ударами трех мощныхтанковых группировок из районов Духовщины, Рославля и Шостки, окружитьпод Вязьмой и Брянском основные силы Западного, Резервного и Брянскогофронтов. После этого оно намеревалось без всякого промедления пехотнымисоединениями наступать на Москву с запада, а танковыми и моторизованнымичастями нанести удар в обход города с севера и юга.
Клинья «Тайфуна»
30 сентября—2 октября гитлеровцы началиоперацию «Тайфун» по захвату Москвы, нанесли сильнейшие удары посоветским войскам, прикрывавшим московское направление. Немецкоекомандование верно определило наиболее уязвимые места наших армий.Главные удары враг нанес там, где была недостаточна сосредоточенностьсоветских войск. Создав таким образом подавляющее превосходство в силах,немцы быстро прорвали нашу оборону. 2 октября 1941 года 3-я танковаягруппа из района Духовщины повела наступление севернее шоссеЯрцево—Вязьма, в стык 19-й и 30-й армий. В этот стык противник вбивалклин танками и мотопехотой. В результате образовался глубокий разрывмежду этими армиями до 30—40 километров. Сюда лавиной двинулисьгитлеровские подвижные войска.
Второй сильнейший удар группа армий«Центр» наносила силами 4-й полевой армии с приданной ей 4-й танковойгруппой по нашим 24-й и 43-й армиям восточнее Рославля. На стыке 43-й и50-й армий они нанесли удар, используя сконцентрированную ударнуюгруппировку из 10 пехотных, 5 танковых и 2 моторизованных дивизий. Имеяпревосходство в живой силе в 1,4 раза, в артиллерии — в 1,8 раза, втанках — в 1,7 раза, немецкие войска пробили зияющие бреши в советскойобороне.
Для флангового контрудара по наступающейгруппировке противника была создана фронтовая группа генерал-лейтенантаИ. Болдина. Однако в результате танкового боя в районе южнееХолм-Жирковского советские войска потерпели поражение. К 5 октября немцыпродвинулись на 120 километров. 7 октября немецкая 7-я танковая дивизия3-й танковой группы и 10-я танковая дивизия 4-й танковой группызамкнули кольцо окружения войск Западного и Резервного фронтов в районеВязьмы. В окружение попали четыре наши армии и группа Болдина, 37дивизий, 9 танковых бригад, 31 артиллерийский полк РГК и управления19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий (управление 16-й армии, передав войска19-й армии, успело выйти из окружения). На линию Осташков — Сычевка былиотброшены 22-я, 29-я и 31-я армии. Вяземский рубеж вместе снаходившимися на нем нашими армиями оказался внутри обширного «котла».
В кольцо попала и 19-я армия, которойпосле Конева, возглавившего 12 сентября Западный фронт, командовалЛукин, передавший 16-ю армию Рокоссовскому. Лукин писал о боях 19-йармии: «До главной линии обороны враг не был допущен… Борьба в полосеармии продолжалась 2—3 октября. Противник местами вклинился в нашерасположение, но основная позиция по реке Воль оставалась за нами… 4октября мы получили приказ командующего фронтом, в котором он поощрялдействия 19-й армии и призывал других равняться на нас… Только 5 октябрябыло приказано отвести войска. К исходу этого дня 19-я армия получилаприказ отойти на рубеж реки Днепр… В ночь на 6 октября армия началаотход, прикрываясь арьергардами».
4 октября командующий Западным фронтомКонев доложил Сталину «об угрозе выхода крупной группировки противника втыл войскам». 8 октября он приказал окруженным войскам пробиваться врайон Гжатска. 10 октября командовать Западным фронтом стал Жуков. Поего словам, 10 и 12 октября командармам окруженных войск были переданырадиотелеграммы, в них «ставилась задача на прорыв, общее руководствокоторым поручалось командующему 19-й армией М.Ф. Лукину».
Впоследствии Лукин признал: «Надосказать откровенно, что большое доверие не только меня не обрадовало, нои очень огорчило. Я знал, что… войска понесли значительные потери как влюдях, так и в материальной части, снаряды, горючее, продовольствиебыли на исходе, все медицинские учреждения переполнены ранеными,медикаментов и перевязочных материалов оставалось очень мало… Враг всёболее сжимал кольцо окружения. Мы не имели возможности никаксманеврировать. Тогда я решил наступать тремя колоннами, но ни одна изних прорваться не смогла».
Неоднократные попытки разорватьвражеское кольцо не удались. Однако эти попытки создали немцам трудныепроблемы, сковали предназначенные для преследования наших войск ихмоторизированные соединения. 10 октября Лукину передали перехваченнуюрадиограмму, направленную командиру 7-й немецкой танковой дивизиигенералу Функу. «Почему вы топчетесь? Идите на Москву», — говорилось вней. Отвечая на это требование, Функ сообщил: «Командующий 19-й армиейрусских также рвется к Москве — я едва сдерживаюсь. Я пустил своихгренадеров, использую последних, нет сил держать».
Мухин в сомнительной по оценкам рядасобытий и советских полководцев книге «Если бы не генералы!», помещеннойв 2007 году в Интернете, не сумел верно оценить сложившуюся обстановку.Он безосновательно пишет: «Лукин немедленно прекращает управлениевойсками, дезорганизует их». Из-за потери управления эффективноруководить действиями окруженных армий Лукину было очень трудно, есливообще возможно. С командующим 62-й армии, 220-й 18-й стрелковых дивизийне было связи.
Мухин недоумевает: «Зачем Лукин самоеподвижное соединение своей армии назначил в арьергард, то есть поставилкавалерийской дивизии задачу, которую всегда ставили только пехоте (какнаиболее устойчивому в обороне роду войск)?» Лукин приказал 45-йкавалерийской дивизии находиться в резерве армии потому, что её можнобыло быстро перебросить туда, где возникала опасная обстановка. Пехотатакой мобильностью не обладала. Тогда она обычно прокладывала путькавалерии. Бросать кавалерию в атаку на укрепленные позиции разумнодалеко не всегда.
Бывший командир 45-й кавалерийскойдивизии А. Стученко в книге «Завидная наша судьба» (1964) пишет онеудачных попытках дивизии прорваться в тыл врага: «Для этого пехотадолжна была сделать для неё «дырку». Так, в августе 1941 года«стрелковые дивизии нас «протолкнуть» не могли, а сами мы прорватьоборону противника не имели возможности».
Генерал-майор А. Стученко в началеоктября был рядом с командармом. Он писал в своей книге, что 9 октябряпросил М. Лукина разрешить силами 45-й дивизии «атаковать противника иэтим пробить путь для всей армии». Но тот не согласился: «Твоя дивизия —последняя наша надежда. Без неё мы погибли. Я знаю, ты прорвешься, номы не успеем пройти за тобой — немцы снова замкнут кольцо». При поискахдоказательств виновности советских «генералов-предателей» Мухин делалупор на то, что они делали всё, чтобы с ними оставалось как можно меньшенаших воинов. Но как связать этот его мотив с тем, что Лукин неотпускал от себя наиболее боеспособную дивизию?
На свой риск Стученко 10 октября решилбросить свою дивизию в атаку, но Лукин приказал остановить её. Стученко«не мог ослушаться командарма. А он боялся лишиться последней своейнадежды и данной ему властью хотел удержать дивизию, которая армии ужене поможет, ибо армии уже нет». Потом он клял себя, что выполнил приказкомандарма: «Не останови он дивизию, таких страшных потерь мы не понеслибы и, безусловно, прорвали бы вражеское кольцо». Кстати, позже А.Стученко командовал 29-й гвардейской стрелковой дивизией, сыгравшейрешающую роль в освобождении Ельни 30 августа 1943 года. В ней тогдавоевал и автор этой работы.
В отмеченной выше ситуации Лукин,возможно, ошибся, но он думал не о том, как сдаться в плен, а как найтитакое слабое место в немецком окружении, чтобы все, кто были в егоподчинении, могли бы вырваться из него. Но такого места не нашли.
Лукина впоследствии упрекали за то, чтоон не отступил «своевременно». Он объяснил: «Неоднократно до 11 октябрянами предпринимались попытки прорваться, но успеха они не имели… Неотступал я потому, что чувствовал поддержку и поощрение фронта (связь скомандующим держалась непрерывная), меня ставили в пример, да инеобходимости отступать не возникало, тем более что не было приказа. Этос одной стороны, а с другой — отступать мы уже не могли. Если войскапокинули бы позиции и без боев двинулись походным порядком, томоторизованные части фашистов нагнали бы их, расчленили и разбили… Яуказал дивизиям фронт прорыва шириной примерно 6—7 км. Место для выходаиз окружения выбрали болотистое, на котором танки не могли быманеврировать (7-я танковая дивизия врага располагалась непосредственноперед армией)… Началась артиллерийская подготовка, дали залп «катюши»,дивизия пошла в атаку и прорвала кольцо окружения. Ко мне стремительновбегает командир 91-й стрелковой дивизии полковник И.А. Волков: «Товарищгенерал! Прорыв сделан, дивизии уходят, выводите штаб армии!»Немедленно доношу об этом в штаб фронта. В прорыв вводится артиллерия,подтягиваются другие соединения. И.А. Волкову сказал, что лично выходитьне буду, пока не пропущу все или хотя бы половину войск. Вскоре кольцоокружения замкнулось вновь».
После этой неудачи М. Лукин 12 октябрясказал своим командирам и комиссарам: «Товарищи, положение небезвыходное… Если же мы будем прорываться южнее Вязьмы, в направлении20-й армии, то обязательно прорвемся». Он приказал «сжечь автомашины,взорвать материальную часть артиллерии и оставшиеся неизрасходованнымиснаряды, уничтожить материальные запасы и каждой дивизии выходить изокружения самостоятельно… 13 октября войска армии начали разделяться наотдельные группы для самостоятельного выхода… Выходили группами. Со мнойбыло около тысячи человек из штаба армии и из разных частей,вооруженных только винтовками, автоматами и пистолетами. Многиепрорвались и вышли в полосу 20-й армии юго-западнее Вязьмы».
Конев писал: «Борьба в окружении — этопоистине героическая страница в действиях войск генерала Лукина, которыйобъединил окруженную в Вяземском котле группировку. Об этом ещё нужно идолжно сказать в исторических исследованиях и в художественнойлитературе. Надо воздать должное и самому генералу Лукину: он дрался допоследнего».
Во время перестрелки с врагом Лукин былранен в уже поврежденную до этого во время Ратчинской переправы ногуосколком мины. Идти он не мог, его несли товарищи. Во время новогонападения немцев 14 октября 1941 года он «получил еще две раны — снова вногу и в руку… — и потерял сознание. Очнулся уже в немецком госпитале.Ему ампутировали ногу». В плену он достойно держал себя в тяжелыхусловиях.
Мухин в книге «Если бы не генералы!»пишет, что советские генералы, не в пример немецким, были далеки отсолдат, свою жизнь своекорыстно ставили выше судьбы тысяч наших людей.Какая категоричность! Генерал Болдин во время первого окружения наСмоленщине, взвалив на плечи, вытащил своего раненого адъютанта из боя.Адъютант рассказал: «Он меня подобрал и метров двести нес на себе подогнём. Переправу занял противник. Генерал сам разведал брод и на себевместе с другими перетащил по грудь в воде 50 машин… 11 августа в семьутра пошли на прорыв в 30—40 километрах северо-западнее Смоленска. Онвел людей сам, шел в атаку впереди».
На можайском направлении
В ночь на 5 октября ГКО принял решение озащите Москвы. В крайне опасных условиях он избрал главным рубежомсопротивления Можайскую линию обороны. Для занятия этой линии 6 и 7октября были срочно брошены две стрелковые бригады, военные училища идругие отдельные части. К 10—12 октября оборону на этом рубеже занималитри стрелковые дивизии, три запасных полка, кавалерийский полк и дваучилища. Жуков считал самым опасным моментом под Москвой период с 6 по15 октября: «7 октября пути на Москву, по существу, были открыты. Изакрыть их тогда было нечем. То, что располагалось на линииВолоколамск—Можайск—Малоярославец—Калуга, не могло остановить крупныхсил противника».
На можайском направлении линия обороныпроходила через знаменитое Бородинское поле. Командный пункт прибывшей сДальнего Востока 32-й стрелковой дивизии, участвовавшей в боях сяпонцами в 1938 году в районе озера Хасан, находился там, где в сентябре1812 года был командный пункт русского полководца М. Кутузова. Командирдивизии полковник В. Полосухин сказал: «Священное место. На таком поленельзя плохо драться с врагом». Подойдя сюда, 2-я моторизованная дивизияСС и 10-я танковая дивизия 12 октября столкнулись с 32-й стрелковойдивизией. В течение следующего дня немцы, ведя разведывательные бои,искали слабые места в её обороне.
Начальник штаба 4-й немецкой армиигенерал Г. Блюментрит в своих воспоминаниях рассказал о четырехбатальонах французских добровольцев: «У Бородина фельдмаршал фон Клюгеобратился к ним с речью, напомнив о том, как во времена Наполеонафранцузы и немцы сражались здесь бок о бок против общего врага — России.На следующий день французы смело пошли в бой, но, к несчастью, невыдержали ни мощной атаки противника, ни сильного мороза и метели.Французский легион был разгромлен, понеся большие потери от огняпротивника. Через несколько дней он был отведен в тыл и отправлен наЗапад».
14 октября немцы повели наступление наБородино, они прорвали оборону 32-й дивизии, вклинились в еёрасположение. «Наступил катастрофический момент дивизии, — вспоминал Г.Жуков, — она могла быть не только окружена, а и разбита частями. Однакокомандование дивизии в лице командира дивизии Полосухина и комиссарадивизии Мартынова сумели вводом в бой своих резервов восстановитьположение». С 15 октября шли упорные бои у Можайска. 19 октября в неговошли немцы.
32-я стрелковая дивизия (позже она стала29-й гвардейской стрелковой дивизией) заняла оборону за рекой Москва. Кконцу октября 1941 года немецкие войска прорвали Можайскую линиюобороны. Бои на ней продолжались 7—12 дней. Это время советскоекомандование энергично использовало для переброски новых войск дляобороны столицы.
Советские соединения, попавшие вокружение, настойчиво стремясь вырваться из него, сражались с предельнойстойкостью, задержали 28 немецких дивизий и выиграли драгоценное времядля организации нашей новой обороны на Можайском рубеже. К. Симоновписал в романе «Живые и мертвые»: «Кольцо вокруг Вязьмы… всё ещёсжималось и сжималось и никак не могло сжаться до конца; наши окруженныевойска погибали там в последних, отчаянных боях с немецкими танковыми ипехотными корпусами. Но именно этих самых задержавшихся под Вязьмойкорпусов через несколько дней не хватило Гитлеру под Москвой.Трагическое по масштабам октябрьское окружение на Западном и Брянскомфронтах было в то же время беспрерывной цепью поразительных по своемуупорству оборон, которые, словно песок, то крупинками, то горамисыпавшийся под колеса, так и не дали немецкому бронированному катку сходу докатиться до Москвы».
Этот вывод писателя подтверждает журнал боевых действий группы фон Бока, в котором зафиксировано:
«9/Х — попытки вырваться из котла; 12 — танковая контратака в районе Усожа, Мценска;
13/Х — усиление сопротивления продвижению 4-й армии;
15/Х — танковые атаки в полосе 4-й армии;
16/Х — усиление контратак против 4-й армии;
17/Х — упорное сопротивление вукрепленном районе так называемой Московской позиции. По донесениямкомандиров здесь идут бои, превосходящие по своему ожесточению всё, чтодо сих пор пришлось перенести войскам…
19/Х — общее усиление «русского сопротивления»;
20/Х — бои 56-го танкового корпуса с выходящими из окружения частями 50-й армии…»
«С удивлением и разочарованием, — писалБлюментрит, — мы обнаружили в конце октября—начале ноября, чторазгромленные русские, очевидно, совершенно не осознают, что как военнаясила они почти перестали существовать».
Жуков высоко ценил значение боев подВязьмой для обороны Москвы: «Мы выиграли драгоценное время дляорганизации обороны на Можайской линии. Пролитая кровь и жертвы,понесенные войсками окруженной группировки, оказались не напрасными.Подвиг героически сражавшихся под Вязьмой советских воинов, внесшихвеликий вклад в общее дело защиты Москвы, ждёт еще должной оценки».
Кое-кто утверждал, что о «самойвеличайшей трагедии за всю Великую Отечественную войну», котораяпроизошла в районе Вязьмы, «умалчивалось, потому что она была следствиемгромадных ошибок Сталина и будущего маршала Жукова». Но об этомразгроме наших войск не раз писали в исторических работах ивоспоминаниях военачальников. О просчетах Сталина говорилось более чемдостаточно, ему даже приписывали такое, чего не было или за что он ненёс ответственности. 55-летие битвы под Москвой «Комсомольская правда»отметила статьей «Как Сталин готовился сдать Москву немцам». Нет причинобвинять и Жукова за поражение под Вязьмой. До 6 октября 1941 года онкомандовал войсками Ленинградского фронта, когда же на Западном фронтесложилась очень тяжелая обстановка, Сталин поручил ему руководитьобороной столицы.
Значение Вяземской операции
19 октября 1941 года командующий группойармий «Центр» фельдмаршал фон Бок в приказе своим войскам, не скрываяторжества, писал: «Сражение за Вязьму и Брянск привело к обвалуэшелонированного в глубину русского фронта. Восемь русских армий всоставе 73 стрелковых и кавалерийских дивизий, 13 танковых дивизий ибригад и сильная армейская артиллерия были уничтожены в тяжёлой борьбе сдалеко численно превосходящим противником. Общие трофеи составили:673098 пленных, 1277 танков, 4378 артиллерийских орудий, 1009 зенитных ипротивотанковых пушек, 87 самолётов и огромные количества военныхзапасов».
Почему Красная Армия потерпела стольжестокое поражение? А. Исаев посчитал, что у неё не было возможностиизбежать катастрофы: «Вермахт летом 1941 г. обладал «чудо-оружием». Этобыли крупные самостоятельные механизированные соединения —моторизованные армейские корпуса. Если в приграничном сражении июня 1941года РККА могла противопоставить менее эффективные, но хотя быспособные как-то маневрировать мехкорпуса, то к августу они былиуничтожены. Немецкие танковые войска также понесли ощутимые потери, ноони не утратили основного своего качества — подвижности. Это касалоськак возможности прорыва в глубину обороны и смыкания «клещей» за спинойармий и целых фронтов, так и возможностей быстрого создания ударныхгруппировок. Летом—осенью 1941 г. вермахт обладал стратегическойинициативой. Моторизованные и авиационные корпуса вермахта моглиперемещаться вдоль фронта, создавая подавляющее преимущество в нужнойточке без каких-либо опасений. Перегруппировка крупных механизированныхсоединений происходила так быстро, что разведка не могла своевременноуказывать на создание ударных кулаков на том или ином участке фронта».Вряд ли со всеми этими слишком категоричными утверждениями можнобезоговорочно согласиться.
Наша разведка перед наступлением немцев30 сентября — 2 октября неплохо выполнила свою роль. М. Лукин в статье«В Вяземской операции» отметил, что советское командование в серединесентября знало: «Противник подтягивает большое количество танков иартиллерии в район Духовщины, Смоленск, Рославль… В конце сентябряразведчики доложили о сосредоточении большого количества войск, танков иартиллерии в районе Духовщины». Василевский в статье «Начало коренногоповорота в ходе войны» писал: «Сосредоточение основных группировок врагадля нанесения ударов как в районе Дорогобужа, так и в районе Рославлябыло установлено», но у нас «была недостаточна глубина обороны, не былиотработаны планы отвода войск в случае прорыва нашей обороны наржевско-вяземский оборонительный рубеж, а при угрозе окружения — и далеена восток».
Огромное поражение в Вяземскойоборонительной операции стало следствием неверных решений командованияЗападного фронта и неправильного определения Ставкой и Генштабомнаправления главных ударов противника, что привело к ошибочномупостроению нашей обороны. Это очень дорого обошлось советским войскам.Генштаб Красной Армии предполагал, что немцы ударят вдоль шоссе,проходящего по линии Смоленск—Ярцево—Вязьма. На этом направлении быласоздана хорошо оборудованная система обороны. Лукин написал о ней:«Рубеж имел развитую систему обороны, подготовленную соединениями 32-йармии Резервного фронта. У моста, на шоссе и железнодорожной линиистояли морские орудия на бетонированных площадках. Их прикрывал отрядморяков (до 800 человек)».
По утверждению Жукова, катастрофу подВязьмой можно было предотвратить: необходимо было сосредоточить противглавных ударов противника «основные силы и средства за счет пассивныхучастков», но «этого сделано не было». Эту мысль невозможно оспорить.Конев, анализируя причины поражения в Вяземском котле, писал опревосходстве авиации противника, об отсутствии у нас «противотанковыхсредств, чтобы бить вражеские колонны на марше и оказывать имсопротивление на основных дорогах», о том, что «в глубине фронт нерасполагал достаточно сильными резервами». Это соответствуетдействительности. Он считал: «Один прорыв к Вязьме с севера еще мог бытьнами локализован путем перегруппировки войск. Но прорывнемецко-фашистских войск через Спас-Деменск дал возможность соединениямпротивника выйти с юга глубоко в тыл Западного фронта».
Вместе с тем командующий Западнымфронтом Конев не был достаточно самокритичным, утверждая, что «его вины вслучившемся нет». «Штаб Западного фронта… — отмечали авторымноготомника «Великая Отечественная война», — располагал довольноточными сведениями о группировках противника: было установлено, чтопротив 8 дивизий 30-й и 19-й армий немцы развернули 17 своих дивизий; вполосе других армий соотношение было примерно равное. Разведданные прямоуказывали на вероятное направление удара противника. Но посколькуСтавка считала, что таковым является смоленско-вяземское направление,генерал Конев беспрекословно сосредоточил свои главные силы не там, гдетребовали условия объективно». Об этом Конев умалчивал.
И. Конев в статье «Начало московскойбитвы» упрекнул Генеральный штаб за то, что он до начала наступленияпротивника и в ходе его «не ориентировал Западный фронт о задачахРезервного фронта и недостаточно осуществлял координацию действийфронтов… Две армии Резервного фронта располагались в первом эшелоне водной линии с нашими армиями… В то же время три армии Резервного фронта(31-я, 49-я и 32-я), находившиеся в полосе Западного фронта, нам неподчинялись… 5 октября Ставка, к сожалению, с большим опозданиемподчинила Западному фронту 31-ю и 32-ю армии Резервного фронта. Будь этосделано до начала сражения, мы могли бы их использовать в качествесвоего второго эшелона».
Ставка и Генштаб недооценили, поутверждению Конева, нависающей губительной угрозы со стороны противника:«По указанию Сталина нам пришлось во второй половине сентября передатьдве дивизии, дислоцированные в районе Вязьмы. Дивизии поступали враспоряжение Ставки и перебрасывались на юго-западное направление». Вдругой статье Конев писал, что «основная 49-я армия, находившаяся наВяземском оборонительном рубеже, за сутки до наступления главных силгруппы армий «Центр», за сутки — повторяю — была снята и распоряжениемСтавки по докладу Генерального штаба переброшена на юг в связи сосложнившейся ситуацией на юго-западном направлении».
Читать далее http://gazeta-pravda.ru/content/view/9540/70/
pravda-ussr.livejournal.com
