Демянский котёл и операция по его эвакуации. Демянский котел кирилловщина

Поисковый отряд ЗВЕЗДА: Демянская операция (1942)

Наступление 11-й армии на демянском направлении началось 7 января. Первой целью была Старая Русса, однако город был сильно укреплён немцами, и взять его с ходу не удалось. В результате на этом участке продвижение советских войск было остановлено. Одновременно с 11-й армией наступление начало правое крыло 34-й армии. Несколько дней спустя к месту действия прибыли 3-я и 4-я ударные армии, к которым примкнула входившая в состав 34-й армии 241-я стрелковая дивизия (ей командовал молодой Черняховский). 29-го января советские войска начали с двух сторон силами 1-го гвардейского корпуса и 34-й армии замыкать кольцо. Немецкое командование неоднократно запрашивало разрешение отступить, но Гитлер его не давал. В результате 8 февраля образовался «котёл», в котором оказались 6 дивизий, включая моторизированную дивизию СС "Тотенкопф" - всего около 100 000 человек солдат и вспомогательных частей. Во главе окружённых войск стоял командир - граф Вальтер фон Брокдорф-Алефельд.Танковая дивизия СС «Мёртвая голова» (нем. SS-Panzer-Division «Totenkopf») была сформирована в период с 16 октября по 1 ноября 1939 года в Дахау как дивизия моторизованной пехоты. В её состав вошли занимавшиеся охраной концлагерей соединения СС "Мертвая голова" и оборонный батальон СС Данцига. Первым командиром стал основатель частей СС "Мертвая голова" Теодор Эйке, бывший до того комендантом концлагеря Дахау. На время военного обучения дивизии концлагерь Дахау был освобождён от заключённых. Лагерь использовался позднее как база для военного обучения и другими дивизиями СС.

Эмблема дивизии "Тотенкомпф"

Младший офицер дивизии сразу после награждения Железным крестом 2-го класса, лето 1941 года, территория СССР.

Из-за возникновения «котла» советскому командованию пришлось изменить стратегический план действий на северо-западном направлении. Необходимость постоянно поддерживать внешнее кольцо окружения сковывала действия Северо-Западного фронта, которому не хватало сил для реализации планов по наступлению в тыл всей группы армий «Север». К тому же в район действий были переброшены свежие немецкие части, задачей которых было деблокировать группировку.Снаружи котла была создана ударная группа из трёх дивизий под командованием генерал-лейтенанта Вальтера фон Зейдлиц-Курцбаха.  21 марта она начала наступление на внешнее кольцо советского окружения из района юго-западнее Старой Руссы. Одновременно удар был нанесён изнутри «котла». В этих действиях огромную роль сыграла дивизия "Тотенкопф", которая за время операции потеряла большую часть личного состава. Командир дивизии  Теодор Эйке в апреле был награждён Рыцарским крестом с Дубовыми листьями. 

bulat-poisk.blogspot.com

Демянский котёл. 1942 год: warhistory

Наступая в условиях лесисто-болотистой местности при глубоком снежном покрове советские войска 25 февраля завершили окружение 6 дивизий 16-й немецкой армии. Ликвидация их затянулась из-за недостатка сил.

Противнику удалось 23 апреля прорвать фронт окружения и образовать т.н. рамушевский коридор. Дальнейшие попытки советских войск ликвидировать демьянскую группировку успеха не принесли. В ходе демянского котла противник понес значительные потери (по немецким меркам).

Советские войска сковали крупную группировку войск, сорвали планы наступления противника на Осташков навстречу другой группировке, имевшей задачу наступать из района Ржева. Длительная борьба в районе Демьянска отличалась исключительным упорством и напряжением.

Прорыв у юго-восточного берега озера Ильмень был перехвачен немцами в западном направлении еще в районе Старой Руссы, но имел полный успех в южном направлении. Крупные силы русских, которым 16-я армия почти ничего не могла противопоставить, проложили себе путь на юг западнее долины реки Ловать и вместе с силами, продвигавшимися из района города Холм на север, 8 февраля окружили шесть дивизий 2-го и 10-го армейских корпусов, образовав демянский котел.

Около 100 тыс. человек, минимальная суточная потребность которых в продовольствии, боеприпасах и горючем составляла примерно 200 тонн, теперь оказались в окружении, и их в течение нескольких месяцев пришлось снабжать только по воздуху.

Русские действовали здесь так же, как раньше против 9-й армии: они упорно стремились к тому, чтобы непрерывными атаками с введением крупных сил сжать кольцо окружения и уничтожить находившиеся в нем войска.

Несмотря на сокращение нормы продовольствия наполовину, предельную физическую нагрузку, вызванную низкой температурой, доходившей до - 50°, и непрерывные атаки противника, которому в нескольких местах удалось прорвать растянутые до предела боевые порядки немецких войск и вести бои уже внутри котла, окруженные дивизии выдерживали натиск противника. Они отступили совсем немного.

Дивизия "Мертвая голова" была переброшенна на западный край периметра, где ею заткнули прорыв 34-й советской армии. "Мертвая голова" отбила все атаки русских и уничтожила элитную 7-ю гвардейскую дивизию.

С целью освободить окруженные дивизии, немецкие войска начали наступление из района юго-западнее Старой Руссы. Кюхлер сформировал у Старой Руссы пять специальных ударных дивизий (5-я,122-я,329-я пехотные дивизии) под командованием генерал-лейтенанта Вальтера фон Зейдлиц-Курцбаха и 21 марта отправил их в бой.

Пробившись через пять линий оборонительных сооружений и в ходе боев, длившихся несколько недель, они пробились до западной оконечности котла через упорно обороняемый противником 40-километровый коридор. 20 апреля связь с окруженными дивизиями была восстановлена.

Город Холм, также окруженный и снабжаемый по воздуху, держался в течение нескольких месяцев, пожалуй, в еще более трудном положении, являясь единственным немецким опорным пунктом между демянским котлом и Великими Луками. В Холме пятитысячный гарнизон был окружен войсками 3-й ударной русской армии. Только 5 мая 122-я пехотная дивизия прорвалась к городу.

Перед Северо-Западным фронтом, во главе которого находился генерал П. А. Курочкин, стояла задача разгромить вражеские войска в демянском выступе. Следовало двумя ударами (с севера - 11-й армией и с юга- 1-й ударной армией) завершить окружение демянской группировки противника, а затем, с переходом в наступление остальных войск фронта, полностью ее уничтожить.

Наступление началось 3 мая. Фронт получил для усиления из резерва Ставки 5 стрелковых дивизий, 8 стрелковых и 2 танковые бригады.

Однако, несмотря на наличие достаточных сил и средств, наступление Северо-Западного фронта, продолжавшееся в течение мая, закончилось безрезультатно. Немецкое командование разгадало замысел операции и перебросило подкрепления с других участков в район рамушевского коридора, через который демянская группировка имела связь с основными силами 16-й немецкой армии.

Летом войска Северо-Западного фронта пытались уничтожить демянскую группировку, организуя наступательные действия в районе так называемого рамушевского коридора, который связывал эту группировку с основными силами 16-й немецкой армии.

Вследствие недостаточной подготовки операции и упорного сопротивления врага ликвидировать его группировку на демянском плацдарме (протяженность линии фронта внутри его составляла 150 км) не удалось. Немецкое командование перебросило в район коридора значительные подкрепления с других участков демянского выступа, а внутри его оставило всего около пяти дивизий.

Тем не менее наступательные действия Северо-Западного фронта в районе Демянска оказали существенное влияние на общий ход борьбы на северо-западном направлении и ослабили врага. Вражеское командование не смогло предпринять запланированное наступление на Осташков навстречу другой своей группировке, имевшей задачу наступать из района Ржева.

В результате активных действий советских войск на демянском плацдарме были не только скованы крупные силы 16-й немецкой армии, но и нанесены серьезные потери многим ее соединениям.

Для отражения ударов советских войск противник перебросил в район Демянска часть соединений 18-й армии, а также использовал большое количество самолетов транспортной авиации для снабжения 16-й армии в ущерб интересам своей главной группировки, наступавшей на юге Восточного фронта. Истребительная авиация 6-й воздушной армии, которой командовал генерал Д. Ф. Кондратюк, принимала активное участие в борьбе с немецкой транспортной авиацией и сбила несколько десятков самолетов.

Действия советских войск под Ленинградом и в районе Демянска весной 1942 года лишили немецкое командование возможности перебрасывать силы группы армий "Север" из этих районов на юг.

Более того, противник был вынужден пополнять свою группировку на ленинградском участке фронта для возобновления штурма Ленинграда, планировавшегося на осень того же года.

Существенную помощь наземным войскам врага оказывала его авиация, совершившая за это время около 2 тыс. самолето-вылетов, в то время как авиация Северо-Западного фронта сделала немногим более 700 самолето-вылетов. Все это вместе с недостатками в организации и проведении наступления привело к неудаче.

warhistory.livejournal.com

Демянский котёл и операция по его эвакуации

Дивизии 2-го немецкого корпуса стояли твердо. Однако 8 февраля 1942 года их окружили, и впоследствии им пришлось получать снабжение по воздуху. В конце апреля 1942 года атакой снаружи и контратакой изнутри мешка была восстановлена связь с основным немецким рубежом на реке Ловать. Построенные мосты снова восстановили коридор между основным немецким фронтом 16-й армии от Старой Руссы до Холма и дивизиями в районе Демянска. Конечно, этот коридор, ведущий в демянскую боевую зону, был опасно узок, но 2-й армейский корпус удерживал его. Он преграждал русским сухопутную дорогу между озерами Ильмень и Селигер, сковывая пять советских армий. Однако весь 1942 год существовала постоянная угроза, что советские части смогут отрезать демянский "гриб" у его основания, много месяцев 100-тысячный немецкий войсковой контингент находился на грани катастрофы.

Советское Верховное главнокомандование осознавало эту возможность и сделало демянский фронт одним из центров своего большого зимнего наступления 1942 года, наступления, которое, по замыслу Сталина, должно было закончиться полным уничтожением немецкого фронта на Востоке. Демянск являлся важным фактором в расчетах Сталина. Как Сталинград, предполагалось, станет решающим ударом, который сомнет Южный фронт немцев, так и советское наступление на Демянск представляло собой попытку ликвидировать фронт группы армий «Север». На Волге советским войскам удалось совершить определяющий прорыв и разбить 6-ю армию. На Валдае, напротив, Сталин просчитался.

Для уничтожения 2-го немецкого корпуса в 100 000 человек маршал Тимошенко задействовал три армии: 11-я и 27-я армии должны были атаковать северный фронт узкой полоски земли от озера Ильмень, а 1-я ударная армия – ударить по коридору с юга. В северную группу входило тринадцать стрелковых дивизий, девять стрелковых бригад и танковые соединения, в общем имеющие 400 танков. Противостояли этой могучей силе три немецкие дивизии: 8-я егерская, 81-я и 290-я пехотные дивизии. Южная группа Тимошенко состояла из семи стрелковых дивизий, четырех стрелковых бригад и танковых соединений со 150 танками. Перед ними стояла единственная немецкая дивизия – 126-я пехотная дивизия из земель Рейн и Вестфалия.

Наступление началось 28 ноября 1942 года с массированной артиллерийской подготовки. За ней последовали ковровые бомбардировки. Русские полностью господствовали в воздухе, у немецких войск в районе Демянска не было существенной поддержки Люфтваффе, как не было и ни одного значительного танкового соединения. В первые часы боя красноармейцы осуществили несколько прорывов в северном фронте коридора. Тимошенко ввел в бреши свои резервы. Генерал-лейтенант Хёне, командовавший войсками внутри коридора, бросил на участки прорыва саперов, связистов, артиллеристов и водителей. Взяли всех из рот снабжения и ремонтных мастерских, каждого боеспособного человека отправили на угрожаемые фронты коридора. Но все напрасно. Решительный прорыв в тыл 16-й армии мог произойти в любой момент.

В этой опасной ситуации, когда стало ясно, что дивизии генерала Хёне больше не продержатся, группа армий «Север» пошла на рискованный шаг. В начале декабря генерал-фельдмаршал фон Кюхлер снял три дивизии своей 18-й армии с очень слабых линий вдоль озера Ладога, кольца вокруг ораниенбаумского мешка и с Волхова и отправил их в демянский коридор. Гитлер не желал отказываться от своей стратегии защиты каждого сантиметра уже завоеванной территории. Он упорствовал в своей теории, что далеко выдвинутые и уязвимые опорные пункты нужно защищать, чтобы сохранить удобные стартовые позиции для будущих наступлений. Поэтому переброшенные с севера батальоны и полки трёх дивизий немедленно вступали в бой. За счёт этого смертельно опасный прорыв русских на север был еще раз предотвращен. Самое сложное положение сложилось в Росино. Там советские части прорывались на юг при мощной танковой поддержки. Но в ожесточенном бою немцам и там удалось блокировать прорыв и создать новый рубеж.

Почти невероятно. Почему Тимошенко при огромном превосходстве в живой силе и технике, при мощном сосредоточении ударов на нескольких пунктах не удалось достичь стратегического прорыва немецкого фронта? За долгий период "осадного положения" самым тщательным образом были укреплены немецкие оборонительные позиции. Великолепно действовали совместно с пехотой зенитные, самоходные, артиллерийские и штурмовые орудия. В последующие две недели Тимошенко непрерывно пытался прорвать северный фронт своими дивизиями и танковыми бригадами, затем их силы иссякли. Более двух сотен развороченных советских танков стояли перед оборонительной полосой немцев.

На южном фронте демянского "гриба" 2 января 1-я ударная армия Тимошенко предприняла еще одну полномасштабную атаку. За сорок шесть дней, с 28 ноября по 12 января, три советские армии потеряли более 10 000 убитыми, а также 423 танка. Потери немцев были немногим меньше. Ожесточенность сражения подтверждается тем фактом, что в списке погибших, раненых и пропавших без вести в демянском коридоре 17 767 офицеров, унтер-офицеров и рядовых. Семнадцать тысяч семьсот шестьдесят семь человек за пятьдесят семь дней, с 28 ноября по 23 января! Огромная цена за аванпост на Валдайской возвышенности. Но не могло быть сомнений, что русские снова пойдут в атаку. Не могло быть сомнений, что цена будет расти и рано или поздно погибнет весь гарнизон. Еще один Сталинград.

Стоит ли и дальше идти на такой риск, принимая во внимание недостаточность сил на всех рубежах? Боевые командиры ответили – нет. "Нет" – ответил и генерал-полковник Цейтцлер, начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии. Он старался убедить Гитлера дать санкцию на отвод сил из бастиона на Валдае, но тот сначала был глух ко всем аргументам. "Держаться" – был его тезис. Передовые "крепости" фронта станут, как он полагал, стартовыми позициями для будущих наступлений. Гитлер по-прежнему оставался приверженцем стратегии завоевания Советского Союза посредством оккупации его обширных просторов и экономически важных территорий. Ужасное предупреждение разрушенного Сталинграда немного его поколебало, но он еще был не готов полностью пересмотреть свою позицию.

Когда во второй половине января 1943 года стало ясно, что 6-я армия погибла в Сталинграде, потому что вовремя не получила приказа отходить с Волги на Дон, генерал-полковник Цейтцлер снова обратился к Гитлеру за разрешением избавить 100 000 человек в Демянске от судьбы 6-й армии, спасти эти важные для командования сухопутных войск Германии дивизии. Гитлер уже не отклонил запрос категорически; теперь он колебался между здравым смыслом и упрямством. 31 января 1943 года Гитлер уступил настойчивым требованиям Цейтцлера. На следующий день, 1 февраля, Цейтцлер в радиограмме 16-й армии дал 2-му корпусу зеленый свет на эвакуацию. Отход фактически по бездорожью должен был производиться постепенно, с тем чтобы не оставить ни одного орудия.Были сформированы эвакуационные и рабочие колонны, проложены рельсовые пути, построены бревенчатые дороги, создана система трасс, радиально выходящих из шляпки "гриба" в коридор, позволяющая выводить одновременно несколько колонн. Люди трудились интенсивно, к работам привлекались и пленные. Снегоочистители пыхтели по всей территории. Так появились "Шоссе № 1", "Деревянная авеню", "Курфюрстендамм" и "Силезский променад".

Немцы пытались обмануть советское командование, выдав подготовку к эвакуации за подготовку к наступлению. Связные, партизаны и разведчики докладывали о своих наблюдениях советскому командованию, но русские воспринимали информацию с недоверием. Донесения разведчиков из зоны боевых действий, фотографии воздушной разведки действительно говорили об укреплении немецкого фронта у Демянска, но отход был бы логичнее. Взять донесение о лошадях. Пехотные дивизии возвращали их из тыловых районов на передовую. Разве такая мера не говорит о подготовке к отступлению?Советское Верховное главнокомандование решило предпринять новое немедленное наступление на узкий коридор демянского плацдарма. "История Великой Отечественной войны" сообщает о соображениях советского командования относительно этой операции. В третьем томе читаем: "Широко развернувшееся наступление Красной Армии на юге, на центральном участке фронта и под Ленинградом сковало силы врага, истощило его резервы. Создалась благоприятная обстановка для ликвидации демянского плацдарма, на котором были сосредоточены главные силы 16-й немецкой армии – всего 12 дивизий".

Справедливый и логичный вывод. Немецкая 18-я армия, сосед 16-й армии слева, была серьезно поглощена событиями под Ленинградом. 59-й корпус южнее Демянска, под Витебском, вел тяжелые бои на стыке групп армий «Центр» и «Север». 9-я армия у Ржева уже больше двух месяцев еле справлялась с обороной. И дальше на юг генерал-фельдмаршал фон Манштейн нуждался в каждом батальоне, чтобы остановить танковую группу Попова и наступление Ватутина через Донец на Днепр. Поэтому было совершенно ясно, что 16-я армия не может рассчитывать на эффективную помошь своих соседей в случае, если обстановка вокруг Демянска снова накалится. А собственных резервов у 16-й армии совсем не осталось.

В "Истории Великой Отечественной войны" указывается, что советские операции были тщательно скоординированы. За три дня до этого, 12 февраля, началось новое наступление на Ленинградском фронте, южнее Ладожского озера. Таким образом, немецкая 18-я армия была связана, и группа армий «Север» не могла на этот раз получить какие-либо резервы из этого источника.На Ржевском выступе и на участке прорыва у Великих Лук русские тоже перешли в наступление, поэтому нельзя было ожидать помощи и от соседней группы армий. Таким образом, дивизиям 16-й армии на Валдае пришлось справляться с этой новой смертельной угрозой без всякой посторонней помощи.С 07.00 Тимошенко атаковал северный фронт демянского коридора шестью стрелковыми дивизиями и тремя танковыми полками; его удар пришелся на позиции трех немецких дивизий – 290, 58 и 254-й пехотных дивизий. На южном фронте коридора советская 1-я ударная армия шестью стрелковыми дивизиями и тремя стрелковыми бригадами атаковала полки 126-й пехотной дивизии.

Были опасные вклинения, особенно в южном секторе 126-й пехотной дивизии. Но нигде Тимошенко не удалось осуществить прорыва. Немецкое командование прекрасно понимало, что это только прелюдия. Пока русские задействовали всего две армии, но еще пять стояли вокруг демянского "гриба". Пять армий против 12 дивизий! Полномасштабное наступление со всех сторон могло начаться в любую минуту. Принимая во внимание сложившуюся ситуацию и, прежде всего, критическое положение на Южном фронте коридора, нельзя было терять ни минуты, фронт нужно было немедленно сократить. Генерал Лаукс связался с 16-й армией и согласовал немедленную эвакуацию с генерал-фельдмаршалом Бушем. 17 февраля 1943 года начался отход немцев с демянского плацдарма. Начался буран, за несколько часов замело все дороги и рельсовые пути. Люди и лошади с трудом преодолевали глубокий, рыхлый снег. Машины по оси проваливались в белую массу. Появились пробки. Создалась угроза срыва графика эвакуации, хотя до сих пор все работало как часы. Вмешался и противник.

К утру 19 февраля советское командование осознало, что позиции на восточном крае зоны боевых действий пусты. Русские начали преследование кавалерией и соединениями лыжников. Быстрые лыжные батальоны мчались сквозь снежную бурю, прорывались через немецкие прикрытия и пытались овладеть дорогами, чтобы заблокировать отход немецких дивизий. Ночью с 19 на 20 февраля точно в соответствии с графиком был снят третий оборонительный рубеж – линия фронта широкой аркой охватила город Демянск, таким образом, шоссе и мосты через реки Явон и Пола были сохранены для отходящих частей. Под их прикрытием механизированные и конные части тяжелой и легкой артиллерии, зенитные и штурмовые орудия, а также войска связи и полевые госпитали пошли через город. Двигающиеся походным маршем колонны гренадерских полков были направлены по дороге в обход Демянска.

Советская Армия энергично преследовала отступающие немецкие соединения. 27 февраля, через десять дней после начала отхода, демянский плацдарм и коридор были эвакуированы. Двенадцать дивизий отошли за десять дней. Немцы оставили примерно 2000 квадратных километров территории. Но ни одного боеспособного орудия, ни одной действующей машины, ни одной готовой к стрельбе винтовки не попало в руки Тимошенко. Несколько сотен тонн боеприпасов взлетело на воздух, 1500 машин было приведено в негодное состояние, как и 700 тонн продовольствия, которое невозможно было вывезти. "Недочеты в управлении войсками" маршала Тимошенко не снимают с него ответственности за успех немецкий эвакуации с демянского плацдарма.

Спасибо

feldgrau.info

Северо-Западный Фронт. Демянский котел: 171 СТРЕЛКОВАЯ ДИВИЗИЯ.

"Май 1942 г. Первый бой. Высота Лысая.

… Наш 357-й артиллерийский полк движется по раскисшим весенним дорогам. Грязь мерзко чавкает под ногами людей и копытами лошадей. Уносные, вытянувшись в струнку, натружено волокут орудия. Пушки, повозки, верховые и цепочки бойцов стрелковых подразделений запрудили дорогу – бесконечная лента с криком, гиканьем и руганью ползет за холмы. Куда именно двигается полк, мы, взводные, не знаем. Нам лишь известно – идем к передовой.

Все отчетливее слышатся звуки артиллерийской перестрелки. Небо чистое. Майское солнце слепит. А по колонне непрерывно:

- Вперед! Быстрее! Не отставай! Подтянись!

Я давно слез с лошади и вместе с бойцами толкаю орудия, налегая на щит онемевшим плечом. Струйки пота текут по лицу. Гимнастерка липнет к телу.

- Навались! И… раз, и… два!...

Снова и снова толкаем застрявшие по ступицы пушки.

Наконец колонна останавливается. Слышатся кашель, кряхтенье усталых бойцов. Голодные, исхудавшие лошади жалобно ржут, протягивая морды к пустым торбам.

Меня подзывает командир батареи младший лейтенант Лошманов.

- Здесь развернетесь. Основное направление стрельбы тридцать пять ноль-ноль. Готовность к пяти утра.

Развертываем батарею на поляне среди голых и редких кустиков. Вместе со всеми долблю неподатливый грунт. Во время работы поглядываю на людей и думаю: “Завтра, возможно, вступим в бой. Как его встречу я, как себя поведут бойцы?..”

За работой мы и не заметили, как наступил рассвет и прозвучала короткая команда:

“К бою!”.

…Утро взрывается залпами наших батарей. До нас доносятся грохот, треск ружейно-пулеметного огня, похожий на торопливый стрекот швейных машинок. После короткого огневого налета, словно усиленное эхо, неистово замолотила артиллерия противника, и все тонет в ее сумасшедшем огне. Затем из-за холма медленно, как на параде, выплывают немецкие пикирующие бомбардировщики. Жиденько хлопают зенитки. Мы стоим у ровиков и смотрим на небо, самолеты идут прямо на нас. Ведущий пикирует, включает сирену, вываливает бомбы. Ныряем в щели. Кажется, сейчас бомбы угодят прямо в наш ровик… Оглушительный грохот… Земля вздрагивает… Пытаюсь приподняться.

- Ложись! Не высовывайся, опять заходят! – кричит Анатолий Мариненко – командир второго огневого взвода. Его круглое курносое лицо побледнело. Наверное, и моя физиономия была перекошена от страха…

Потянулись первые раненые. Поодиночке, по два, с серыми, усталыми лицами. Проносят на плащ-палатке командира взвода управления нашей батареи лейтенанта Ахметова.

А бой продолжается. Автоматически выполняю поступающие с НП команды, куда-то стреляю, переношу огонь. Но мысли мои там, за холмами, где по-прежнему захлебываются пулеметы, где рвутся снаряды и мины, пикируют самолеты, поднимая к небу столбы черного дыма.

Около пяти вечера – около, потому что ни у кого из нас не было часов, даже у комбата,- команды с НП стали поступать реже, а вскоре и вовсе прекратились. На мои настойчивые звонки никто не отвечал.

Что делать? Сейчас мы были рады любому указанию…

Противник начинает обстреливать позицию. Забиваюсь в ровик, однако огонь быстро прекращается. На меня наваливаются глубокая усталость, забытье…

В стороне опять рвутся мины. “Сколько же прошло времени? Почему не поступает никаких команд? Где командир батареи?” – в сотый раз задаю себе вопрос. А глаза снова слипаются, сказывается бессонная ночь.

Очнулся от звуков вновь разгоревшегося боя. Уже совсем светло. Вылезаю из ровика. Вижу небольшую группу спешившихся командиров, стоящих возле первого орудия.

- Какая батарея? – резко спрашивает высокий худощавый командир с двумя шпалами в петлицах, когда я подбежал к ним.

- Вторая батарея 357-го артиллерийского полка, - докладываю я.

- Какая поставлена задача? Почему не в новом районе? Почему не выполняете приказ?

Не знаю, что отвечать. Мямлю что-то невразумительное…

- И торопливо, боясь, что не дослушают до конца, рассказываю: командир батареи пропал, связи с дивизионом нет, батарея готова к маршу, но куда двигаться – не знаю.

Они отходят в сторону. После короткого разговора подполковник подзывает меня:

- Вот что, лейтенант, вы назначаетесь командиром батареи. Карта есть? Вынимаю карту.

- Батарею к четырнадцати ноль-ноль приведете в район деревни Холмы, - показывает точку на карте, - свяжетесь командиром первого батальона 713-го стрелкового полка и будете поддерживать его. Задача ясна?

Молча киваю головой. Что я мог сказать? Что ни разу не был на переднем крае, что не был в бою, что даже в училище не вел огонь из орудий – все это и многое другое проносится в голове. Но я уже усвоил, что в армии иной раз лучше промолчать…

Холмы, холмы… Прямо против нас, залитая лучами солнца, горбится Лысая высота. Ее сбегающие скаты гладки, как круп откормленной лошади. На подступах к высоте – ни одной складки, ни одного укрытия. На обращенном к нам склоне, точно шрамы, тянутся едва заметные полосы вражеских окопов.

Командир отделения разведчиков сержант Антропов уверенно выводит меня на передний край. Устраиваемся за разбитой кирпичной стенкой напротив Лысой.

Впереди – лощина. Левее – разбитая походная кухня, трупы лошадей. На той стороне – совсем рядом – вражеские окопы.

- До фрицев по прямой метров сто, - говорит Антропов, - смотрите, даже днем копают, сволочи.

В одном месте действительно видно, как из окопа вылетают комья земли. Стайка пуль прошлась над головой. Вторая очередь, поднимая фонтанчики красной пыли, с треском проходит по верхушке стены.

Лежим за стенкой. Ищем огневые точки противника. Они замаскированы хорошо, и мы их не сразу находим. После долгих наблюдений засекаем два пулемета на склоне Лысой – как раз напротив нас. Правее метров двести – бугор. Оттуда изредка слышится приглушенный треск пулемета. Антропов утверждает, что это дзот. Наношу огневые точки на карту.

С наступлением темноты подтягиваем орудия. Зарываемся в землю – противник преподнес нам наглядный урок. Бойцы понимают, что если к утру не окопаемся, батарея может погибнуть…

В семь утра начинается наша коротенькая артподготовка. Редкие дымки разрывов заплясали по высоте. И тут же в ответ – массированный огонь противника. В воздух взлетают красные ракеты. Начинается атака. Теперь не зевать! Вылезаю за щит первого орудия. С волнением подаю первую команду:

- По пулемету… Первое орудие, огонь!

Горячая струя газов, вырвавшись из дульного тормоза, бросает меня в сторону. Оглушенный, становлюсь за щит первого орудия. Пушки продолжают стрелять. Меньше и меньше требуется снарядов для поражения.

В бинокль вижу, что взлетают бревна. Хорошо!

Продолжаем вести огонь. Наблюдаю за атакующими бойцами. Они идут во весь рост, инстинктивно прижимаясь друг к другу.

Из вражеских окопов вылетают ракеты. И сразу шквалы артиллерийского и минометного огня накрывают цепи бойцов и нашу высоту. Один за другим, то с недолетом, то с перелетом, рвутся снаряды. Чувствую: противник нащупал батарею…

Противник переносит огонь. Вновь осматриваю поле боя. И кажется, что ничего не изменилось. По-прежнему у подножия Лысой лежат прижатые огнем бойцы. Вижу, как одни – окапываются, другие – ползут, а многие – неподвижны.

Атака захлебывается. Пехотинцы вновь и вновь пытаются ворваться в окопы противника, но безуспешно. Все меньше и меньше поднимается бойцов.

То же самое повторяется на второй, на третий и на четвертый день… Противник бросает на нас авиацию, обрушивает тысячи снарядов, мин и отбивает атаки. Части дивизии то нерешительно топчутся, то лезут напролом, то откатываются, вскипая кровавой пеной, и – ни с места. Ценой огромных потерь им удается овладеть лишь несколькими высотами, опорными пунктами противника в районе деревни Кирилловщина…

На пятый день бои ни нашем участке прекращаются, наступает затишье. И только далеко-далеко на правом фланге продолжается канонада, где не прекращаются бои за “рамушевский коридор”. Мы переходим к жесткой обороне и, по-видимому, надолго. Главная задача: зарыться в землю и стоять – стоять насмерть!

Затем следуют указания, что нам предстоит сделать в ближайшее время. Усваиваю – батарее еще долго придется находиться на прямой наводке. На НП по очереди готовим данные. Ведем огонь по противнику. Я, конечно, волнуюсь: ведь это моя первая стрельба с закрытой позиции. Однако с пятого снаряда перехожу на поражение цели.

- Неплохо, - скупо роняет командир полка майор Александр Васильевич Ромин. Этим окончательно решается моя судьба – утверждаюсь в должности командира батареи.

… В середине августа батарею ставят на закрытую позицию. В полку происходят перемещения, присвоения званий. Наш капитан Кузнецов стал майором. Теперь он начальник штаба полка. Мы рады за него, но в тоже время сожалеем, что лишились отличного командира. Мне присваивают звание старшего лейтенанта. Капитан Николай Кочетов становится командиром дивизиона…

Над горизонтом, прерывисто урча, плывут немецкие бомбардировщики.

- На Рамушево прут, гады! – сплевывает в сердцах Антропов. – Достается там нашим. Фрицы, говорят, опять наступают. С нашей высоты, где располагается наблюдательный пункт, по интенсивности полетов транспортной авиации противника мы раньше всех узнавали обстановку на этом направлении. Лишь начинались бои за рамушевскую горловину с целью полного окружения демянской группировки гитлеровцев, как в воздухе непрерывно урчали моторы “юнкерсов” – “Ю-52”.

Через два дня наблюдательный пункт переводят в район деревни Польцо. Стоим дуло в дуло с фашистами. До нас доносится немецкая речь, бряцание оружия. Несмотря на то, что фашисты по-прежнему ведут интенсивный минометный огонь, нам он не очень мешает. Мины, как правило, рвутся позади траншей. Пулю же, как говорит Утяшев, можно получить запросто.

А по ночам жутко. Дивизия держит оборону на широком фронте. Между наблюдателями – не одна сотня метров, стоят редко-редко. Вместе с командиром роты часто хожу проверять ночную службу наблюдателей. Чтобы они не спали, ротный каждому дает твердое задание: сколько он за ночь должен выпустить боеприпасов.

Командир роты Магомет Манапов. Мне он очень понравился. Худощавый, с изящными чертами смуглого нервного лица. На груди орден Красной Звезды – за “языка”, которого он с фельдшером батальона утащил у фашистов. О нем да еще о другом командире роты

Михаиле Ивасике у нас в дивизии ходят легенды. Ивасик открыл снайперское движение в дивизии и перебил несколько десятков гитлеровцев. Он же организовал охоту за снайперами фашистов. Трижды был ранен, но всякий раз возвращался в свой родной 380-й стрелковый полк.

… Почти месяц, как мы сидим в боевом охранении на своем пятачке. Выражаясь языком сводок, на нашем участке ничего существенного не происходит. Днем – ведем разведку, отрабатываем управление огнем дивизиона, полка. По ночам, с первыми звездами, вместе с пехотой на своем участке ковыряем землю, натягиваем колючую проволоку, подвешиваем на нее стреляные гильзы. После работы сидим в блиндаже, вспоминаем прошлое.

… Сегодня тяжелый день. Ночью недалеко от НП фашистские разведчики вырезали два расчета 82-миллиметровых минометов. Узнали мы об этом под утро, когда в траншею приполз истекающий кровью боец. На огневой позиции минометного взвода нашли только несколько раздетых, изуродованных ножами трупов.

На НП не нахожу себе места: нелепая смерть из-за собственной беспечности, добро бы – в бою…

И еще. Володя Королькевич сообщил мне новость: придется дежурить в корзине привязанного аэростата. Вести с небес наблюдение за тем, что делается в тылу у противника, - занятие, скажем прямо, опасное. С утра сбили один аэростат. После обеда поднимают второй. Из траншеи, где мы стоим с лейтенантом Ермиловым, ординарцем Утяшева, видна замершая над лесом серая рыбина с подвешенной под брюхом корзинкой.

- Сейчас фрицы начнут стрелять бризантными, - говорит Цыган, вынимая кисет с табаком. Минуты через три недалеко от аэростата распускается черный “букет”. Потом доносится резкий звук воздушного разрыва. Рыбина вздрагивает, начинает медленно опускаться. Черных “букетов” вокруг аэростата становится все больше. Один снаряд разрывается почти у самой корзинки.

- Вот сволочь! – вырывается у лейтенанта Ермилова. – Доконает – таки! – Напряженно следим за спуском. – Метров тридцать осталось, а там его фрицы не увидят, - замечает он.

Резиновый баллон медленно ползет к земле. Быстрее не может – там, очевидно, простая ручная лебедка. И вдруг черные “букеты” исчезают. Хлопают в высоте четыре или пять разрывов, но аэростат уже скрылся за лесом. Бойцы расходятся, добродушно ругаясь.

… Часто сидим на “голодном пайке” – нет снарядов. Временами даже запрещают проверять орудийные установки, которые меняются в зависимости от погоды. Только сделаешь два-три выстрела из пушек, как из полка начинаются телефонные звонки: “Что за цель, кто разрешил?”. Приходится давать объяснения: провел контрольную пристрелку ориентиров. К тому же вот уже несколько дней подряд идет дождь – сеющий, нудный, - ничего не видно, что делается у противника. От этого портится настроение.

… Весь месяц снайперы Манапова бьют вражеских солдат. Гитлеровцы на его участке обороны боятся высунуть голову. А мы отстаем. Даже зло берет: видишь цель, а стрелять не можешь – мало снарядов.

А тут разведчики в двух километрах от передовой засекли цель, о которой можно только мечтать, - баню! Приглашаю капитана Манапова посмотреть, что и мы кое-что умеем. В стороне на той же дальности пристреливаю ориентир. Выжидаю… К бане беспечно подходит группа гитлеровцев. Я даю команду: довернуть пушки и по пятнадцать снарядов на каждое орудие беглого огня. Всплески разрывов накрывают район цели.

- Парь, парь их, дорогой! – приплясывая от восторга, кричит капитан Манапов. Через несколько минут на опушке леса дымятся развалины. Даю еще несколько снарядов, пока в районе бани всякое движение не прекращается.

- Запомнят они нас. Человек двадцать ухлопали. Ты, пожалуй, догнал меня, - пожимая руку, говорит Манапов...

Февраль 1943 г. Под Михалкиным.

Получил команду немедленно прибыть в штаб дивизиона. Являюсь первым. Говорят, под Рамушевым опять бои. Транспортники летают день и ночь. Когда все комбаты собрались, из землянки выходит майор Кречетов: - Карты с собой? Слушайте приказ: на рамушевском направлении войска перешли в наступление с целью полного окружения демянской группировки. Противник начал отвод своих войск на заранее подготовленные рубежи. Наша задача – преследовать отходящего противника и не дать ему закрепиться. Запишите маршрут…

Всю ночь движемся по лесным дорогам. Еще в темноте входим в Демянск, встретивший нас развалинами, пустыми глазницами окон, запахом гари и смерти. Угнетающе тихо, даже собаки не лают. Качаются на виселицах обледенелые трупы. В городе не задерживаемся. То и дело раздаются команды: “ ! Шире шаг! Не отставать!”.

Светает. Мы проходим безлюдные деревушки. Унылые чащи молчаливых лесов. И кажется, жизнь совсем угасла на этой мрачной усталой земле. То и дело встречаем немецкие кладбища. Тянутся ряды березовых крестов – безликие вереницы, точно замерзший строй. Недаром фашисты называли рамушевскую горловину “коридором смерти”. А сколько тут наших полегло?..

Вечером делаем привал. Прошли более тридцати километров. С непривычки вымотался. Ночуем в лесу у костра. Спим и не слышим ни шума проходящих подразделений, ни криков ездовых, не чувствуем, как коченеют руки и ноги. А утром снова вперед. Лишь на третьи сутки прибываем в район сосредоточения дивизии под Старой Руссой…

Мы готовимся к наступлению: тщательно проводим рекогносцировку наблюдательных пунктов, огневых позиций. Однако на переднем крае выяснилось, что из первых траншей совершенно не просматривается оборона противника. Командование приказало оборудовать НП на вершинах деревьев.

Выбираю могучую ель. Кое-как добираюсь до нижних ветвей. Дальше лезу как по лестнице. Тяну за собой телефонный провод. На самой верхушке еле ввинчиваю в ствол держатель стереотрубы, подсоединяю телефон. НП – готов.

Верхушка ели возвышается над лесом. Отсюда хорошо видно на многие километры, а окопы противника кажутся совсем под ногами. Они будто вымерли. Лишь изредка из щели в щель опрометью пробежит немецкий солдат. Невольно отмечаю, что в прошлом году они вели себя нахальнее. Отдельными разбросанными бугорками выделяются блиндажи, пулеметные гнезда. Лес тянется темно-зеленой гладью до самого горизонта; в разрывах зеленого моря мелькают дороги, поляны.

После окончания рекогносцировки развертываю батарею. С помощью буссоли строю параллельный веер орудий. Неподалеку окапывается батарея Мариненко.

Мимо проезжает еще чья-то батарея. Ночь перед боем кажется бесконечной…

Еще почти темно. Карабкаюсь на ель и замираю в ожидании артподготовки. Наконец по телефону: “Внимание!.. Время!”. Лес наполняется нестерпимым гулом. Наши разрывы сплошной стеной поднимаются над немецкими окопами. Ничего не видно – одно клубящееся месиво. Бьем по заранее подготовленным целям. И так минут сорок. После переноса огня в глубину вижу, как подымаются пехотинцы, как разворачиваются в цепь, тяжело бегут по снежному полю. Усиливается огонь противника. Все труднее и труднее

вести наблюдение. Задевая за ветви, с оглушительным грохотом лопаются в воздухе снаряды, превращая ели и сосны в острые обломки. Затем волна за волной налетают вражеские бомбардировщики. Спуститься вниз не имею права, да и нет времени. Судорожно обнимаю ствол и слежу, не отрывая глаз, как смертоносные капли отделяются от самолетов и, увеличиваясь в размерах, стремительно падают вниз. Бомбы летят с завыванием, точно волчья стая, настигающая свою жертву. Ухают жаркие взрывы. И могучие старые ели испуганно вздрагивают, стонут, валятся на землю, словно подкошенные бойцы. Неподалеку от меня мелькает в воздухе чье-то тело – падает с вершины еще один корректировщик. Цепенею в ожидании тупого удара. Закрываю глаза…

Неожиданно в самый разгар боя передают команду: “Прекратить огонь!”.

Ничего не понимаем: нам в стереотрубы видны в тылу противника передвигающиеся колонны солдат, санные обозы – цели, о которых можно только мечтать, а стрелять не разрешают.

Оказывается: одному из стрелковых полков удалось прорвать оборону противника на узком участке, шириной метров пятьсот, и углубиться на четыре-пять километров. Получилось, что-то вроде мешка с узкой горловиной, куда для развития успеха срочно перебрасываются войска…

Март – апрель 1943 г. Под Старой Руссой.

Дивизия сменила направление главного удара. Новый участок оказался не лучше прежнего: то густой лес, то открытые незамерзающие болота. Почти без передышки с гулким уханьем рвутся снаряды и мины, поднимая фонтаны бурой жижи и торфа. По жердям пробираемся на передний край. Опять лезем на деревья. С макушки сосны передо мной открывается панорама предстоящих боев. Сразу за опушкой леса – болото; за ним слегка поднимается открытое поле. Вдали – несколько полностью разрушенных деревень, превращенных немцами в опорные пункты. А на пологом холме, освещенная лучами солнца, стоит Старая Русса. Величаво возвышаются старинные церкви. Устремились к небу заводские трубы, пестрят бетонные, кирпичные стены. На ближних подступах, по окраине города проходит густо утыканная пулеметными гнездами железнодорожная насыпь.

После артиллерийской подготовки стрелковые батальоны сравнительно легко овладевают опорными пунктами противника. Майор Кочетов приказывает нашему НП выдвинуться ближе к наступающим. Как всегда, беру с собой разведчиков, телефонистов и лейтенанта Ермилова. Не забываю и пулемет. Вспоминая недавний бой, Ермилов любовно прижимает его к груди.

Переходим заболоченный ручей. За ним начинается открытое поле. Подгоняемые разрывами, прыгаем в ход сообщения, который выводит на высотку, где раньше стояла деревня Липовицы.

Бывший опорный пункт противника основательно изрыт снарядами: вздыбленные бревна блиндажей, обвалившиеся траншеи, ходы сообщений; валяются трупы, солдатские ранцы, стволы минометов, треноги станковых пулеметов – все говорит о том, что мы хорошо поработали.

Наши бойцы торопливо “перелицовывают” вражеские траншеи, осваивая отвоеванный кусочек земли. А гитлеровцы в отместку – непрерывно садят и садят из минометов. Когда подоспели отставшие связисты, мы начали искать, где устроить наблюдательный пункт и где хоть как-то укрыться от вражеского огня. Долго бродим по траншеям. Наконец нашли место, откуда хорошо просматривался противник. Рядом свободная землянка. О таком НП в наступлении можно только мечтать. Меня поражают размеры блиндажа. В землю закопана почти целая изба. Вдоль длинной, тщательно зашитой досками стены тянутся двухэтажные нары. Внизу, угрюмо поблескивает вода, уровень которой достиг почти

нижних нар. Бойцы откачивают воду двумя оставленными немцами ручными насосами. “Лягушки”, тяжело вздыхая и хлюпая, не в состоянии справиться с грунтовыми водами.

Организую наблюдение. У Манапова узнаю, что ротам с ходу не удалось ворваться в город. Около железнодорожной насыпи они встретили бешенный пулеметный огонь.

- Батальону приказано овладеть насыпью. Я собираюсь во вторую роту. Пойдешь со мной или будешь корректировать огонь отсюда? – спрашивает Магомет.

- Со второй роты лучше видно. Я сейчас, только спрошу разрешения на смену НП у командира дивизиона.

… На окраине Новолиповиц нас укладывают на землю вражеские пулеметы. Виктор и я с разгону бросаемся в свежую воронку. На дне воронки вода. Неподалеку разрывается мина, вторая, третья… Нас обсыпает землей. Свистят осколки. Шлепающие звуки долго еще слышатся после того, как стих грохот разрыва.

Гитлеровцы переносят огонь. Снова выглядываю. До насыпи метров двести. В ней – перекрытые рельсами пулеметные амбразуры. В воронках, впадинах окапываются наши бойцы: мелькают то голова, то руки, то спина. Замечаю несколько трупов. Один совсем рядом, в обмотках, стоптанных ботинках – вместо шнурков продеты веревочки. Слышу голос: - Александр, ты здесь? - Метрах в десяти, в воронке – улыбающееся лицо Манапова. – А ты здорово спикировал!... Вот что: подави эти пулеметы, иначе угроблю людей.

- Постараюсь.

Начинаю пристрелку. Противник тоже ведет огонь. Похоже на стодвадцатимиллиметровые минометы. Корректировать трудно. Фашисты буквально вжимают в землю. Мои снаряды ложаться то с недолетом, то с перелетом. Трудно попасть в насыпь с закрытой позиции, когда батарея расположении в трех-четырех километрах. Сосредоточиваю огонь на пулемете, который прямо напротив нас.

Раздается свисток. Это – сигнал атаки. Десятка три бойцов вскакивают. Бегут и сразу падают, скошенные вражескими пулеметами, которые ни на минуту не умолкают. Их стрельба прерывается, лишь когда рядом ложатся наши снаряды. Однако слабые разрывы семидесятишестимиллиметровых пушек не могут разрушить перекрытые рельсами огневые точки. Опять захлебнулась атака.

- Эх вы, горе - артиллеристы! – упрекает Манапов.

- Пойми, эти пулеметы можно уничтожить только прямой наводкой, а пушки сюда днем не подтянуть.

… Снова с треском рвутся мины. И пошло-поехало: огневые налеты, стук пулеметов – все это длится минут сорок. Потом перерыв. Затем снова налет. На любое наше движение противник отвечал неистовым пулеметным и минометным огнем.

Так как атак больше не предвиделось – об этом сообщил Манапов, - возвращаемся на основной НП, где составляю донесение: столько-то подавлено и уничтожено целей, оставшееся наличие снарядов. Первую цифру капельку увеличиваю, вторую – уменьшаю. Надо же иметь хоть какой-то резерв.

… На рассвете выходим из блиндажа. Над лесом занимается заря. С нашей стороны начинают бить орудия. Противник отвечает. Воздух наполняется гулом. В небе появляются фашистские самолеты. Боевой день начинается. И снова завыла свою песнь смерти война – визжит, посвистывает на разные голоса.

Вражеские корректировщики, по-видимому, засекли нашу землянку. Начинают пристрелку из тяжелых орудий. Расходимся по углам. Молчим. Лишь один Ермилов непрерывно трещит как сверчок:

- Недолет… Перелет… Вилка… Сейчас перейдет на поражение!.. – вздрагивающим голосом сопровождает он каждый разрыв.

Блиндаж качается, сыплется песок с потолка, вздрагивает примерно каждые четыре минуты. Сначала возникает стремительный, нарастающий вой, потом глухой удар и сразу взрыв. Со стуком падают глыбы вывороченной земли…

Наконец наступает передышка. Блиндаж уцелел. У немцев, наверное, был плохой корректировщик. Да и вообще они привыкли бить больше по площадям.

Располагая мощными опорными пунктами, опоясывающими Старую Руссу, противник вновь отбивает наши атаки – ведь у него все еще превосходство и в артиллерии, и особенно в авиации. С крыш зданий, с церквей хорошо просматривалась местность. И на любое движение наших войск обрушивался массированный артиллерийско-минометный огонь.

Несмотря на героизм людей, из-за больших потерь дивизия переходит к обороне.

Весь март зарываемся в землю, усиливаем блиндажи. Давно шли разговоры о введении новой формы одежды. С волнением ждем этого события. Действительно, в конце марта получаем гимнастерки со стоячим воротом и по две пары зеленых погон. Немного странно видеть себя при погонах.

Приходит приказ о награждении… Не забыли и меня. В дивизионной газете появляется заметка о нашей батарее, где меня величают “кавалером ордена Отечественной войны”.

… В середине августа дивизию перебрасывают на новый участок – южнее Старой Руссы.

Новгородчина! Древняя русская земля! Мне кажется, что я еще не встречал края, прекраснее. Мы проходим бескрайние леса, овраги, чудесные рощи, бесчисленные реки, озера, озерца. Но как страшные раны – выжженные, разрушенные деревни и села – следы тактики “опустошенной земли”. Населенные пункты остались только на картах. Даже остатки печных труб использованы на нужду войны, их разобрали для землянок. И лишь высохшие узловатые ветви фруктовых деревьев, словно застывшие в тоске искривленные руки, напоминают, что здесь когда-то жили люди.

Ночь застает нас на подходе к району сосредоточения. Колонна съезжает с грунтовой дороги на неустойчивый, словно изжеванный, деревянный настил. Гулко стучат копыта лошадей. Пушки, повозки подпрыгивают на бревнах. Шумом, движением, людскими голосами наполняется лес. Редкие пятна света затемненных фонариков выхватывают из темноты то оскаленные морды лошадей, то щит орудия, то сгорбленные спины ездовых.

19 августа 1943 г.

Прошло уже несколько часов, как началось новое наступление за освобождение Старой Руссы. С утра поддерживали огнем части соседней дивизии, но неожиданно получили приказ переключиться на свои полки. Срочно меняем наблюдательные пункты.

Обгоняя пехотинцев, бежим по хлюпающим жердочкам, вязнем в болоте. Места настолько паршивые, что трудно себе представить, - сплошные болота, гати, завалы, обглоданные деревья, кусты, вывороченные корневища с протянутыми кверху крючковатыми отростками. Правее нашей стежки, задыхаясь в собственном реве и дыме буксует около десятка танков. Траки подбирают под себя дряблую жидкую почву и пережевав ее, отбрасывают назад струи грязи и куски торфа. А противник, точно сорвался с цепи, шпарит из минометов. Взрывы хлещут по ушам. Кочки, черная вода, коряги, сизая глина – непрерывно взлетают в воздух. Прибавляем ходу. Танки позади. Обходим увязшие “сорокапятки”. Навстречу бредут вереницы раненых. Собачьи волокуши вывозят тяжелых. Псы торопливо перебирают лапами, жалобно скулят, взвизгивают, когда рядом рвутся мины.

У первого захваченного нашими солдатами дерево-земляного вала присаживаемся перевести дух. Сооружение – капитальное, выше человеческого роста. На расстоянии больше метра – два забора из толстых жердей и бревен, пространство между которыми заполнено землей. Перед забором канава, рогатки с натянутой колючей проволокой,

спирали Бруно и черт те что. Пулеметы укрыты в срубах из толстых бревен, наподобие собачьих будок.

Подбегает рота. Бойцы разгоряченные, потные, осатанелые. Они тащат на себе станковые пулеметы, ящики с боеприпасами. У многих на шее – связки

восьмидесятидвухмиллиметровых мин. Это – второй эшелон. Солдаты ложатся вдоль забора передохнуть перед броском. Они тяжело дышат, торопливо затягиваются. Послышались команды. Бойцы подымаются и скрываются за завалом…

Наша задача – перерезать шоссе Старая Русса – Нагаткино. Начинаю пристрелку. Боюсь недолетов – слишком близко залегли пехотинцы. Прошу майора Кузнецова подключить гаубичную батарею. Слышимость – отвратительная. Через несколько коммутаторов команды проходят медленно. Зато разрывы пудовых 122-миллиметровых снарядов наблюдаются хорошо.

Батальонные артиллеристы, кряхтя от натуги, на руках подтаскивают к пролому две “сорокапятки”.

- Приготовились! – задорно кричит Манапов. – Передайте ротным: как только разрушим завал – на штурм. Сигнал – зеленая ракета. По местам!

Посыльные уползают. Открываю беглый огонь. Низко, над самой головой, взвизгивают снаряды и лопаются с оглушительным треском. Два падают с недолетом.

Ругаюсь в трубку, а одним глазом наблюдаю за расчетом “сорокапятки”. Работают согласованно, без лишних слов. Короткая команда, взмах руки командира орудия, - звенят выброшенные гильзы. Снаряды разметывают бревна и землю. По щиту ближнего орудия ударяет пулеметная очередь. Падает подносчик. Его оттаскивают в сторону. Пушка продолжает стрелять.

Левее того места, куда долбили “сорокапятки”, гаубичный снаряд вдребезги разносит завал. Манапов стреляет из ракетницы. Зеленая звездочка поднимается вверх и рассыпается мелкими брызгами. Залегшие цепи солдат поднимаются, сперва нерешительно, потом дружнее и тяжело бегут по болоту. И сразу же все пространство вспучивается от разрывов. Отвратительные черно-сизые фейерверки вспыхивают в самой гуще солдат и заставляют их броситься на землю.

- Нельзя лежать! Первыми поднимаются офицеры, за ними – бойцы, и рота Петрова, оставив на земле и на проволоке несколько неподвижных тел, бросается в проломы. Отдельные смельчаки перемахивают прямо через забор. За ним слышится протяжное: “а-а-а!”, автоматные очереди, винтовочные выстрелы.

Теперь без бинокля хорошо видно, как в траншеях противника завязывается рукопашная схватка. Солдаты кидают гранаты, бросаются в штыковую. Дым, гарь, свист пуль, шипение мин… Взрывы… Стоны, резкие крики команд. Искаженные лица бойцов… Я тоже стреляю из автомата…

Бой закончился нашей победой – пусть небольшой, но победой: две роты оседлали шоссе Старая Русса – Нагаткино.

Вскоре начался минометный обстрел. Сначала ударили две, а затем несколько батарей. Мины рвутся прицельно, пачками, одна за другой. Густота разрывов достигла предела. И тут из роты Петрова поступает донесение: “Танки!”.

Из оврага появляются их башни. Несколько танков, точно придавленные собственной тяжестью допотопные чудища, идут на окопы. Из канавы выскакивает боец, едва не сталкивается с танком. Что-то швыряет и сразу падает. Над машиной показались язычки пламени. Потом валит густой дым. Танк останавливается. Боец шевелится и ящерицей скользит в канаву.

- Есть один! Вот как у нас в пехоте! – это Манапов мне. – Узнать фамилию героя, - обращается он к связному.

Еще по одному ползущему танку, в его скошенный лоб, настойчиво долбят “сорокапятки”, но не могут пробить брони. В ответ на дзиньканье “сорокапяток” глухо

стучит танковая пушка. Я не успеваю досмотреть, чем закончится дуэль, как фашисты поднимаются во весь рост. Их много. Бегут, стреляют из автоматов, прижимая их к животам.

Манапов поворачивается ко мне:

- Ну, пришла твоя очередь. Отсекай пехоту. А ты, - приказывает стоящему рядом командиру минометной роты, - подкинь гостинцев гадам, чтоб им тошно стало!

Мы одновременно открываем огонь. Командир минроты командует на огневую (минометы развернуты рядом с КП):

- Четыре деления меньше! Больше два… В самый раз… Давай беглым, так их растак!

Минометы дружно сыплют через наши головы. Клубки дымков и брызги взрывов накрывают фашистов. Мне трудно понять, где разрывы снарядов, а где мин: калибр примерно тот же. Немцы пятятся. А минометы все жарят и жарят. Вдруг – взрыв. Наверное, увлеклись – не заметили, что не сработал вышибной патрон, и сунули в ствол еще одну мину. Остается лишь плита…

- Жаль ребят… - мрачнеет Манапов.

Гитлеровцы уползают в лощину. Туда же отходят танки. Один из них при развороте подставляет бок. Выстрел “сорокапятки”. Снаряд вгрызается в борт. Танк вздрагивает, ползет слепыми зигзагами. Потом задымился, качнулся и встал.

- Есть второй! Кое-чему научились, - подталкивает меня Манапов, поблескивая миндалевидными глазами. – Не зря сидели в обороне. Эх, если бы побольше силенки – погнали бы фрицев!...

На этом августовские испытания не кончаются. Нашему НП приказано перейти в район совхоза Пенна. Об этом месте в полку ходила дурная слава. “Долиной смерти” окрестили ее мои друзья… Перед нами серый унылый пейзаж. От совхоза осталось только название на карте. Пепелище поросло крапивой, лебедой. Кругом все иссечено минометным огнем: кусты, стволы деревьев без крон, точно их огромные злые собаки изгрызли. Ниже к реке, в лощине, нарыто множество свежих могил, осевших под дождем. Из-под земли высовываются то почерневшая рука, то солдатский ботинок, то бурые лохмотья.

Извилистая, быстрая и узкая река Порусья разделяет наши и немецкие позиции. Противник укрепился на ее западном берегу. Наш берег – низкий, заболоченный. Бойцы залегли в самом неудобном месте: на краю болота, в ямках, воронках, - обычная картина в дни наступления.

Хриплый визг летящих мин располосовал воздух. Через несколько секунд следуют два десятка разрывов, одновременно по четыре, с небольшими паузами. Бежим к конусообразному сооружению из жердей. Бросаемся под защиту его стен.

Когда огневой налет закончился, протискиваемся в темный полумрак шалаша. На меня пахнуло теплом, махорочным дымом, из которого выплыло широкое лицо капитана Ивана Павловича Сахарова. Докладываю: прибыл для поддержки его батальона.

- Первый раз, брат, ем за сегодня, - словно извиняясь, замечает он. – Давно на передке?

- С начала наступления.

- А мой батальон ввели двадцать первого августа. Снова топчемся на одном месте, а сколько людей потерял – просто рехнуться недолго.

- Но оборону прорвали.

- Прорвать-то прорвали, но какой ценой! Когда мы погоним врага, чтоб под его ногами земля горела?

- Сейчас решающие бои идут на юге – туда все брошено.

- Я понимаю: наш фронт второстепенный, и мы своими активными действиями сковываем силы противника, но обидно. Знаешь, как нас называют? “Болотные солдаты”.

К нам заползает командир роты.

- Товарищ капитан, разрешите доложить наличие людей и вооружения? – спрашивает ротный.

- Сколько у тебя осталось?

- Активных штыков тридцать два, старшина да писарь.

- Вооружения?

- Два “максима” и три ручных пулемета…

… Я стою на коленях у стереотрубы и вслушиваюсь в доносящиеся до меня звуки ночного боя. На той стороне беспорядочно взлетают ракеты, щелкают винтовочные выстрелы, рассыпаются дробные пулеметные, автоматные очереди, рвутся гранаты и мины. А на низко нависшем облачном небе вспыхивают, мечутся отсветы боя.

Батальону удалось зацепиться за левый берег. Веду огонь по командам сержанта Огороднюка…

Тусклый рассвет сгоняет ночные тени с опаленной земли. Еще не осели клочья тумана, как жестокий артиллерийско-минометный огонь обрушивается на пехоту. Не выдержав его, остатки батальона отходят – большинство полегло на той стороне. Не вернулся и Сахаров. Вот еще один человек ушел из моей жизни.

… Снова два дня кровопролитных боев. Западный берег то у нас, то у немцев. Понеся большие потери, 23 августа дивизия опять переходит к обороне.

… В полку давно идут разговоры, что нашу дивизию хотят вывести на отдых. И в конце сентября Володя Королькевич сообщает по телефону:

- Нас отводят в тыл!

В самом деле, на другой день с утра появился командир сменяющей батареи. Знакомлю его с особенностями обороны, показываю на местности разведанные цели. Пристреливаем его орудия. Комбат уходит, пообещав ночью установить свою связь.

Смотрю на карту. Указанный район находится глубоко в тылу. Наконец-то. Выхожу из блиндажа. Скрипя катушками, подходят связисты. Даю команду:

- Свертывайте НП!

Бойцы быстро собирают пожитки, сматывают провода. Прощаюсь со сменившим меня командиром батареи. Подъезжают командиры взводов. Лейтенант Родионов докладывает:

- Мы готовы, комбат.

- Двинули!

Ездовые цокают языками, дергают поводья. Тихонько позвякивает сбруя, поскрипывают колеса. Луна освещает дорогу. Лес дружелюбно шумит. Мы обгоняем поредевшие батальонные колонны. Пехотинцы идут неторопливым шагом. Слышатся шутки, смех. Мелькают огоньки коротких затяжек, доносится горьковатый запах махорки.

… Проходим Парфино, мост через Ловать и вливаемся в колонну полка. К концу второй ночи останавливаемся на отдых в селе Залучье…".

demjanskij-kotel.blogspot.com

Над Демянским «котлом». - ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ

Аннотация. Автор анализирует борьбу советской истребительной операции с воздушным мостом люфтваффе, снабжавшим группировку немецко-фашистских войск, окружённую в районе города Демянска зимой 1942 года. Противник потерял там около половины годового выпуска транспортных самолётов Ю-52, что существенно уменьшило боевые возможности его военно-транспортной авиации. Значительную часть этих потерь люфтваффе нанесли советские истребители.

Summary. The author analyzes the struggle of the Soviet fighter operation with the Luftwaffe’s airlift, which was supplying the group of German troops in the Demyansk city’s area surrounded in the 1942’s winter. The enemy lost there about half the annual production of transport aircraft Ju-52, what significantly reduced the combat capabilities of its military transport aviation. A significant portion of these losses of the Luftwaffe was inflicted by Soviet fighters.

Мухамеджанов Игорь Ражапович — старший следователь по особо важным делам Следственного управления Главного военного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации, полковник юстиции

(Москва. E-mail: [email protected]).

НАД ДЕМЯНСКИМ «КОТЛОМ»

Борьба советской истребительной авиации с воздушным мостом люфтваффе в районе Демянска в феврале—мае 1942 года

Войска Северо-Западного фронта (СЗФ) к 22 января 1942 года окружили немецкий гарнизон в городе Холм1 и 25 февраля в районе города Демянска — соединения 16-й армии вермахта2 общей численностью около 100 тыс. человек3. Немецкое командование организовало снабжение окружённых с помощью воздушного моста, описанного в некоторых книгах и статьях4, а борьба советских истребительных частей с ним проанализирована и освещена недостаточно. В данной статье предпринята попытка восполнить этот пробел.

В Холме противник оборудовал взлётно-посадочную полосу (ВПП), на неё начали доставлять грузы трёхмоторные транспортники Ю-52 из групп KGrzbV9 и KGrzbV172 1-го воздушного флота (ВФ) люфтваффе5.

В ВВС 3-й ударной армии (уд. А), окружившей Холм, на 11 января 1942 года входили два истребительных авиаполка: 163-й иап на 18 Як-1, из них 10 исправных, и 6-й иап, в котором боеготовыми были 6 И-16 и 2 ЛаГГ-36. К 21 января, когда войска замкнули кольцо окружения, истребители базировались на аэродроме Кострубле в 150 км от Холма «вне пределов досягаемости самолётов И-16 6 иап и на полном радиусе самолётов Як-1 из 163 иап»7, поэтому в первые дни над ним практически не появлялись, привлекались к боевой работе на демянском направлении8.

22 января 1942 года 3-я уд. А была передана в состав Калининского фронта9, и к концу января, после перебазирования ближе к линии фронта истребители ВВС 3-й уд. А приступили к боевой работе в районе Холма. 31 января лётчики доложили об уничтожении двух Ю-5210, 3 февраля — ещё пяти11.

Систематическое воздействие советской авиации на единственную в Холме ВПП, которая находилась в зоне досягаемости огня советской артиллерии, и потери заставили противника отказаться от использования транспортных Ю-52 и привлечь бомбардировщики Хе-111 из бомбардировочных эскадр KG4, KG27 и KG53, которые сбрасывали грузовые контейнеры на парашютах. Для доставки живой силы использовали планеры, буксировавшиеся Хе-111 и Ю-5212.

Организацию снабжения Демянской группировки по воздуху возглавил прибывший в распоряжение 1-го ВФ начальник штаба командования транспортной авиацией (LuftTransportFuhrer — LTF) полковник Ф. Морзик.

По расчётам немцев для сохранения боеспособности окружённой группировки требовалось ежедневно доставлять в «котёл» не менее 300 т грузов. 19 февраля на аэродромы псковского аэроузла из группы армий (ГА) «Центр» перебазировались 4 группы транспортных самолётов. К концу месяца немецкое командование увеличило силы военно-транспортной авиации (ВТА) до 12 групп. Они использовали аэродромы Псков-Южный, Коровье Село, Остров, Псков-Западный, Рига, Двинск и другие. К снабжению окружённых временно привлекались и другие части люфтваффе, а также подразделения авиакомпании «Люфтганза»13.

Увеличение количества транспортных самолётов сказалось на объёмах перевозок. Если 15 февраля в расположение 16-й армии доставили 88,2 т грузов, то 26 февраля — 257,9 т14. При этом противник нёс потери. 25 февраля были уничтожены 4 Ю-52, получили повреждения не менее 6 транспортных самолётов15. 27 февраля, доставив 179,7 т грузов, немцы потеряли 5 Ю-52. В тот день 253-й иап ВВС 11-й А доложил об уничтожении двух немецких самолётов в районе Демянска и ещё пяти на аэродроме Глебовщина16.

Из-за отсутствия в ВВС СЗФ достаточных сил ударной авиации по аэродромам противника наносили удары истребители. Их число увеличивалось. В ВВС 1-й уд. А с Западного фронта был передан 744-й иап, в ВВС 11-й А — 253-й иап, ВВС 34-й А был подчинён 33-й иап.

В ВВС 1-й уд. А и 34-й А входили по два истребительных авиаполка, в 11-й А три, но 12-й иап со 2 февраля в боевой работе не участвовал, а затем и вовсе был выведен из состава ВВС СЗФ. 38-й иап находился в подчинении ВВС фронта. Истребительные авиаполки базировались на аэродромах Выползово, Крестцы, Гостевщина.

Состояние истребительного парка ВВС СЗФ в конце февраля—марте 1942 года отражено в табл. 1, которая показывает, что к концу января в 38-м иап было 8 исправных истребителей, а в последней декаде февраля участвовать в боевой работе могли 14 истребителей из ВВС 11-й А и по 13 из ВВС 1-й ударной и 34-й армий.

Наряду с нехваткой самолётов были организационные, технические и другие проблемы. Например, в отчёте ВВС 34-й А указано: «33 иап прибыл и вошёл в оперативное подчинение ВВС 34 армии без штаба и тыловых органов. Временно для руководства полком был сформирован штаб из работников штаба ВВС армии и придан технический состав из разных частей ВВС фронта, в большинстве не знавший ЛаГГ-3. Отсутствие техсостава полка, отсутствие запасных частей привело к запущенности материальной части и к быстрому выводу матчасти из строя. На 9 самолётах к моменту прилёта не убирались лыжи.

Лётный состав полка не прошёл подготовительного периода по изучению района боевых действий, а сразу же после перебазирования на аэродром Гостевщина, расположенный в 18 км от фронта, по обстановке был вынужден приступить к боевой работе. Слабая организация боевой работы, плохое знание района привели к вынужденным посадкам, к авариям»17.

Лётчики 402-го иап обладали довоенной подготовкой и опытом боёв лета 1941 года18, но в полку были крайне изношенные истребители МиГ-3, большинство из них находились в ремонте. По этой причине до конца марта 1942 года полк «выполнил очень мало боевой работы и фактически только числился» в ВВС 34-й армии19. В марте в 402-й иап передали три устаревших истребителя И-16 и И-153, на них полк «нёс только патрульную службу в своём районе»20.

253-й иап, прибывший из 6-го истребительного авиакорпуса Московской зоны ПВО, командование ВВС 11-й А оценивало как боеспособный21. Но в боях проявились пробелы в подготовке лётчиков, отражённые в боевой характеристике полка: «Только 28.02.42 в воздушном бою в р-не оз. Синецкое был сбит 1 ЛаГГ-3 и подбито 4 ЛаГГ-3. Противник фактически вёл бой всего лишь двумя Ме-115 (истребитель с этим названием на вооружении люфтваффе не стоял, видимо, речь о идёт модификации Ф-4 «мессершмитта» Ме-109 — Messerschmitt Bf.109F-4. — Прим. авт.), такой позорный результат боя был благодаря ведению воздушного боя индивидуально, без взаимной поддержки»22.

В конце февраля — начале марта 1942 года все силы истребительных частей СЗФ были брошены на прикрытие войск, которые вели ожесточённые бои под Старой Руссой. Малочисленность истребительной авиации заставила формировать сводные группы из полков ВВС разных армий.

Противник в начале марта усилил 1-й ВФ пятью вновь сформированными группами ВТА. Её группировка, снабжавшая окружённых в районе Демянска и Холме, состояла из подразделений одной группы (KGrzbV5) на Хe-111 и 16 на Ю-52 (KGrzbV9, KGrzbV172, IV./KGrzbV1, KGrzbV600, KGrzbV700, KGrzbV800, KGrzbV900, II./KGzbV1, KGrzbV500, KGrzbV Posen, KGrzbV Oels, часть KGrzbV105, KGrzbV4, KGrzbV6, KGrzbV7, KGrzbV8). Всего к снабжению окружённых привлекались порядка 500 самолётов23. Ранее со столь массированным применением противником ВТА наши ВВС не сталкивались и не обладали опытом организации борьбы с воздушным мостом люфтваффе.

Сначала транспортные самолёты противника приземлялись на аэродромах Демянск и Пески (9 км восточнее Демянска). Впоследствии были оборудованы посадочные площадки в 6—23 км от Демянска, у деревень Беляевщина, Хани, Михеево, Глебовщина, Игожево и озера Истошенское, что позволило доставлять грузы, пополнение к позициям окружённых и снижало эффективность действий советских истребителей. Информацией о месте и времени выгрузок советское командование, как правило, не располагало, а постоянно блокировать все посадочные площадки не было возможности из-за нехватки сил.

ВТА противника варьировала время, высоту, направление полётов в «котёл» и число самолётов в группе. Сначала грузы перевозили одиночные самолёты и небольшие группы на малой высоте. Позже увеличили число самолётов в группе, порой до 50, и высоту полёта до 1500—2500 м24. На разгрузку Ю-52 и погрузку раненых на посадочных площадках отводилось 90 минут. Бомбардировщики Хe-111, как правило, сбрасывали грузы на парашютах без посадок.

Для защиты от истребителей Ю-52 использовали штатное вооружение — 1—2 пулемёта. Иногда с них вели огонь из 7—8 точек, в том числе из боковых окон25, очевидно, стреляли перевозившиеся солдаты из своего оружия. Но встречи с советскими истребителями, как правило, заканчивались для Ю-52 фатально. Наши лётчики уничтожали немецкие транспортники на трассе полёта и в районах аэродромов выгрузки. Действовать приходилось парой или звеном из трёх истребителей. Увеличить силы не позволяли напряжённая обстановка на фронте и ограниченное число истребителей.

Большинство докладов советских лётчиков о победах в воздухе над Ю-52 совпадают с данными о потерях в немецких отчётных документах. Так, 28 февраля доклады лётчиков вошедшего в состав ВВС 3-й уд. А 10 февраля 728-го иап26 старшего лейтенанта Ежова*, старшин А.Е. Боровых (впоследствии дважды Герой Советского Союза) и Мартыненко совпадают с отчётом генерал-квартирмейстера люфтваффе, в котором указаны 2 Ю-52, уничтоженных истребителями27. 2 марта о групповой победе в воздухе над Ю-52 доложили лётчики 33-го иап ВВС 34-й А Г.А. Мандур, С.П. Костин, А.В. Ганкевич28, противник признал потерю пяти Ю-5229. Отражён в немецких документах30 Ю-52, сбитый 5 марта Н.И. Аноховым и Н.Ф. Леоновым из 38-го иап ВВС СЗФ31. 8 марта 1942 года В.И. Становов из 33-го иап сбил Ю-52 и ещё один в группе с Ф.С. Петуховым32. По немецким отчётам оба транспортника упали в расположении 5-й легкопехотной дивизии33. В тот же день несколько результативных атак провели лётчики 38-го иап. Командиру эскадрильи Н.Г. Соболевуи старшему пилоту Н.А. Груздеву засчитаны сбитые Ю-5234, экипажи которых учтены немцами как пропавшие без вести35. 13 и 14 марта майор Н.Г. Соболев рапортовал об уничтожении Ю-5236, а немцы в эти дни учли потери одного и двух транспортников37. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

___________________

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Торопецко-Холмская операция 1942 // Военная энциклопедия: В 8 т. (ВЭ) М.: Воениздат, 2004. Т. 8. С. 102.

2 Демянские операции 1942, 1943 // ВЭ. М.: Воениздат, 1995. Т. 3. С. 54.

3 Телеграмма обер-квартирмейстера группы армий «Север» командованию 16-й армии // Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. «Воздушные мосты» Третьего рейха. М.: Вече, 2013. С. 48; Сводная справка разведывательного отдела штаба Северо-Западного фронта № 3. Применение транспортной авиации для снабжения окружённой демянской группировки противника в феврале-марте 1942 г. // Там же. С. 257; Типпельскирх К. История Второй мировой войны. СПб.: «Полигон»; М.: «АСТ», 1999. С. 281.

4 См.: Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. «Воздушные мосты»…; Дегтев Д.М., Зубов Д.В. Воздушные извозчики вермахта. Транспортная авиация люфтваффе. 1939—1945. М.: «Центрполиграф», 2013; Заблотский А., Ларинцев Р., Володин Д. Демянск — предтеча Сталинграда // Авиамастер. 2004. № 1. С. 2—11.

5 Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. «Воздушные мосты»… С. 47.

6 Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ). Ф. 317. Оп. 4326. Д. 27. Л. 6.

7 Там же. Л. 24.

8 Там же. Д. 6. Л. 6, 7.

9 Исаев А. Краткий курс истории Великой Отечественной войны. Наступление маршала Шапошникова. М.: «Яуза»; «Эксмо», 2007. С. 159.

10 ЦАМО РФ. Ф. 317. Оп. 4326. Д. 6. Л. 6, 7.

11 Там же. Д. 27. Л. 39.

12 Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. «Воздушные мосты»… С. 59—61.

13 Там же. С. 50—52.

14 Там же. С. 54, 55.

15 Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. Потери Люфтваффе на Восточном фронте. См.: интернет-ресурс: http://www.airwar.ru.

16 ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 1374. Д. 130. Л. 515.

17 Там же. Д. 27. Л. 29—51.

18 Там же. Ф. 389. Оп. 4715. Д. 30. Л. 55—57.

19 Там же. Ф. 221. Оп. 1374. Д. 27. Л. 29—51.

20 Там же. Ф. 221. Оп. 1374. Д. 27. Л. 44.

21 Анохин В.А., Быков М.Ю. Все истребительные авиаполки Сталина. Первая полная энциклопедия. М.: «Яуза-пресс», 2014. С. 235, 236.

22 ЦАМО РФ. Ф. 357. Оп. 5990. Д. 13. Л. 107—109.

23 Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. «Воздушные мосты»… С. 50—52.

24 ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 1374. Д. 27. Л. 52—57.

25 Там же. Л. 47.

26 Анохин В.А., Быков М.Ю. Указ. соч. С. 682—685.

27 ЦАМО РФ. Ф. 317. Оп. 4326. Д. 27. Л. 75; Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. Потери Люфтваффе…

28 ЦАМО РФ. Ф. 389. Оп. 4715. Д. 30. Л. 32, 33.

29 Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. Потери Люфтваффе…

30 Там же.

31 ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 1374. Д. 130. Л. 11, 13.

32 Там же. Ф. 389. Оп. 4715. Д. 30. Л. 32, 33.

33 Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. «Воздушные мосты»… С. 57.

34 ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 1374. Д. 130. Л. 11, 12, 14.

35 Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. Потери Люфтваффе…

36 ЦАМО РФ. Ф. 221. Оп. 1374. Д. 130. Л. 128, 131, 132.

37 Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. Потери Люфтваффе…

history.milportal.ru

Мой дед майор. Последний бой. Демянский котел, октябрь, 1941-й год.: hunter_f

На фото - мой дед Пятунин Василий Петрович, майор, начальник штаба 898 стрелкового полка. Пал смертью храбрых 20 октября 1941 года в боях у деревни Исаково Смоленской области. (Довоенный снимок с семьей - моя бабка, отец и дядя).Вот что удалось найти о том последнем для деда бое:15-19 октября 1941 года 898 стрелковый полк потерял 400 человек у деревни Исаково только пропавшими без вести.  В конце 1941 года ценой огромных потерь нашим войскам удалось остановить наступавшую немецкую армию. Деревня Исаково оказалась на передовой, несколько раз переходила из рук в руки. Солдаты 898-го полка не раз штурмовавшие подступы к деревне, погибали на вражеской территории и захоронены не были. Большая часть так и лежит по оврагам да перелескам пропавшими без вести.Из книги "Одна война. Две судьбы". В.Иванова. (Он воевал в 245 стрелковой дивизии, в состав которой входил 898-й сп):...Не было предела злодеяниям гитлеровцев. Вклинившись в боевые порядки 245-й стрелковой дивизии, где они нанесли главный удар, и оттеснив часть ее сил к озеру Пестовское, они захватили в плен раненых, больных и медперсонал 898-го стрелкового полка, размещенных в деревне Исаково.На следующий день фашистские головорезы, трусливо прикрываясь военнопленными, пошли в атаку. Все ближе и ближе пленные, а позади них маячат фигуры врага. Как быть?- «И тогда, - рассказывал бывший инструктор по пропаганде полка подполковник И. В. Рощин, - комиссар полка старший политрук Колесниченко поднялся впереди своих бойцов, и мы без выстрелов, с раскатистым «ура» бросились навстречу фашистам. Они были настолько ошеломлены нашей контратакой, что в панике повернули назад. Мы отбили пленных и захватили трофеи.

Дед погиб 20 октября, как записано в документах о безвозвратных потерях, в 0,5 км к юго-востоку от д. Исаково. Видимо, в атаке или контратаке, т.кю.закрепляться на рубежах и окапываться не давали, приказывали контратаковать, что приводило к грандиозным потерям.(Вообще, для Отечественной войны должность начштаба полка весьма весомая, как и звание майор. На передовой в окопах находились взвода и роты, батальонное начальство уже в неглубоком тылу, А полковое командование - еще дальше, со своей охраной, батареями, кухнями и обозами. А в 41-м осенью, при той неразберихе, на передовой были все. И в атаки ходили...22 октября в деревне были немцы. В ночь на 23-е их удалось выбить сводному соединению, но из за плохого взаимодействия частей и сложной обстановки деревню вновь пришлось оставить.Трагическая, резанувшая по сердцу запись: "Оставлен на поле боя".Как это можно представить? Октябрь, ранняя зима 41-го года. Возможно, уже снег (в документах упоминаются белые маскхалаты). Тела на поле. Немецкие солдаты осторожно идут. Достреливают раненых. Убитый офицер. Естественно, перевернули, обыскали, изъяли документы (может быть и та верхняя фотография семьи попала тогда немцам). Больше ничего представлять себе не хочется.Хоронить скорее всего привлекли жителей деревни, хорошо, если сразу, а не по весне.Известно, что есть у деревни Исаково (она сейчас в Новгородской области) братская могила, и фамилия деда на обелиске.Было ему 40 лет. Повоевал неполных 4 месяца...

Документы:

По мере других находок буду пополнять.Пока взял здесь: http://www.e-reading.ws/bookreader.php/1019761/Simakov_-_Demyanskoe_poboische.htmlздесь http://www.obd-memorial.ru/html/default.htmи здесь http://demjanskij-kotel.blogspot.ru/2011/07/245.html

hunter-f.livejournal.com

Смотрите также

• 
  Кендл тайм котел
• 
  Котел пищевой косгу
• 
  Котел уют советский
• 
  Котел кендл тайм
• 
  Белый слон котлы
• 
  Твердопаливний котел зігрівай
• Ржевский котел читать
• 
  Котел lemax уг19
• 
  Управление котлом prexal
• Шумит котел haier
• 
  Котел evberg запчасти