Забытая трагедия армии генерала Ефремова. Генерал ефремов 33 армия вяземский котел

Генерал Ефремов. «ЕСЛИ БЫ НЕ ГЕНЕРАЛЫ! (Проблемы военного сословия)»

Как читатель видит, о Ржевско-Вяземской операции Западного фронта, в ходе которой погибла 33-я армия, Жуков пишет вскользь.

А ведь согласно директиве Ставки это был главный удар, который должен был нанести Западный фронт. Без него не получался замысел Ставки — совместно с Калининским фронтом окружить группу армий «Центр».

Это настолько очевидно, что на упомянутой встрече в редакции "Военно-исторического журнала" даже журналисты не смогли обойти этот вопрос и задали его Жукову. Он ответил:

"Относительно отрезания этой группы. Командующему фронтом, когда ведется сражение на таком громадном пространстве — 600 километров по фронту, очень трудно уследить за вопросами тактического порядка.

Ефремов прошел в свободную «дырку». Сзади у него остались главные силы армии. Я не мог уследить, что он для обеспечения на Угре оставил, а он, к вашему сведению, оставил всего отряд в составе 90 человек — без танков, без пушек, с легкими средствами. Разделяю ли я ответственность за Ефремова? Ну, конечно, я за все войска отвечаю, но не за такие действия, которые я не организую. Вопрос обеспечения — это вопрос не командующего фронтом, и я не считал нужным смотреть, что справа и слева. Что должен был сделать Ефремов? Он должен был за счет главных сил армии, которые задержались у Шанского завода, пару дивизий поставить, как распорки, для того, чтобы у него тыл был обеспечен. Он этого не сделал. Ну, шапка была набекрень у всех тогда — и я недооценил состояние вяземской группировки противника. Я, по-моему, там пишу о наших ошибках, что орешек оказался более твердым. Ну, а большую взять на себя ответственность для того, чтобы показать здесь себя самокритичным, я думаю, надобности нет, зачем это нужно".

Заметьте, как Жуков выкручивается. Оказывается, директива Ставки была дана генералу Ефремову, командующему 33-й армией, а не ему, командующему фронтом. Оказывается, это генерал Ефремов совместно с войсками Калининского фронта генерала Конева обязан был окружить группу армий «Центр», а Жуков здесь ни при чем.

А теперь сравните его вранье с тем, что было на самом деле. В 33-й армии бронетанковыми войсками командовал М.П.Сафир. Его сын, историк, полковник В.М.Сафир исследовал боевой путь отца и 33-й армии в боях под Москвой.

Конкретно об этой операции он пишет:

"После ликвидации Нарофоминского прорыва в ходе начавшегося 6 декабря 1941 г. контрнаступления под Москвой 33-я армия к 26 декабря полностью освободила Наро-Фоминск, 4 января 1942 г. — Боровск и 19 января — Верею. К этому времени 33-я армия нуждалась в пополнении личным составом, техникой и боеприпасами. Поэтому полной неожиданностью был приказ, полученный 17 января 1942 г. от командующего Западным фронтом генерала армии Г.К.Жукова, наступать на Вязьму.

Так начиналась печально известная Ржевско-Вяземская операция, тяжелейшие последствия которой на западном ее направлении историкам еще предстоит изучить более объективно и тщательно, чем сделано до сих пор, не оглядываясь на мемуары самого Г.К.Жукова. Воспоминания эти, касающиеся М.Г.Ефремова

и прорыва 33-й армии к Вязьме, носят явно предвзятый и необъективный характер, порой просто искажающий действительность.

В книге "Воспоминания и размышления" (АПН, 1971, с. 355) Г.К. Жуков пишет:

"…М.Г. Ефремов решил сам встать во главе ударной группы и начал стремительно продвигаться на Вязьму…". К сожалению, в этой фразе очень мало правды. Вот как было на самом деле. Из воспоминаний М.П. Сафира: "30 января в Износках в моем присутствии Ефремов, пытавшийся разобраться в совершенно неясной ситуации, телефонограммой докладывал Жукову, что обстановка заставляет его находиться в Износках. Тут же получил ответ, что его место под Вязьмой. Тем самым Жуков второй раз при мне в критической ситуации лишил командарма права самостоятельно решать, где ему в данный момент целесообразно находиться. Первый раз это произошло при ликвидации Нарофоминского прорыва ("…Руководство группой возложено лично на вас. Жуков" — В.С.). Такая силовая привязка к местности очень грамотного командарма (по принципу — "иди сюда, стой здесь") была произведена, как ни странно, в то время, когда южнее Наро-Фоминска немцы в полосе обороны нашей армии пытались осуществить еще один прорыв к Москве на участке 110-й и 113-й стрелковых дивизий (в районе Волковская Дача, Слизнево — В.С.). В сложившейся обстановке последствия для Ефремова, да и для Жукова, могли быть трудно предсказуемы, окажись, у командира прорвавшейся 183-й пехотной дивизии немцев дополнительные резервы для развития успеха. А были ли они у него или не были — мы тогда не знали. Трудно представить, чтобы, например, командующий группой «Центр» генерал-фельдмаршал Бок в ходе тех декабрьских боев под Москвой мог додуматься давать указания генерал-фельдмаршалу Клюге, какую войсковую группу возглавлять лично и где находиться в ходе боевых действий его 4-й полевой армии. Меня с собой Михаил Григорьевич не взял из-за отсутствия к тому времени в армии исправных танков. Узкий коридор прорыва немцы быстро перекрыли (2 февраля. — В.С.). Внешнее кольцо окружения нашей армии на моих глазах замкнул немецкий батальон. У нас практически ничего не было — один танк-калека Т-26 и немного пехоты. Попытались кольцо прорвать — бесполезно. Немедленно доложили Жукову. В ответ услышали: "Не дергайтесь, я покажу вам, как надо прорывать". Только через двое суток, пригнав несколько вагонов со снарядами, провел артналет. Не добившись успеха, молча повернулся и уехал…".

Не имея в нужных количествах боеприпасов и продовольствия (доставлялись только по воздуху), в условиях абсолютного превосходства противника (полнокровная 225-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Вайцеля и другие соединения) главные силы армии два с половиной месяца продолжали героически сражаться. На 6 февраля 1942 г. в окруженных дивизиях 33-й армии насчитывалось 9580человек. Дальнейшее увеличение численности (до 12 780 человек к 11 марта 1942 г.) было произведено за счет мобилизации местного населения в возрасте от 17 до 45 лет. В частности, были призваны 413 красноармейцев и командиров, скрывавшихся в немецком тылу, а также военнослужащие, доставленные по воздуху. М.Г. Ефремов неоднократно обращался к командованию Западного фронта и даже дважды к Сталину с просьбой разрешить прорваться своими силами. Теперь можно с уверенностью сказать, что разрешение, полученное на выход из окружения в середине апреля, запоздало — личный состав обессилел, съев все свои разваренные поясные ремни и подошвы найденных сапог. Боеприпасы иссякли. Уже таял снег. Солдаты были в валенках. Разлилась река Угра. Остатки частей армии были загнаны в район печально известного Шпырьевского леса, откуда с огромным трудом, не имея никакой техники, в ночь с 13 на 14 апреля смогла прорваться через сплошной пулеметно-автоматный огонь на большаке Беляево — Буслава только группа во главе с М.Г. Ефремовым. Остальные выходили небольшими отрядами и поодиночке в ночное время. Встречая везде заслоны из пулеметного огня, группа, двигаясь на восток и юго-восток, с боями вышла к реке Угре в районе Виселово, Нов. Михайловка и южнее. Однако, к удивлению командарма, никакого встречного удара частей Западного фронта не последовало. Группа была разгромлена. М.Г. Ефремов, получивший уже третье ранение, потерял способность двигаться и, сидя под сосной, где-то в районе Горново (3–4 км южнее Нов. Михайловка), застрелился. Вооруженные Силы потеряли отважного воина и талантливого полководца.

Генерал-лейтенант Ю.А. Рябов (ветеран 33-й армии) рассказывал мне в 1993 г.: "По свидетельству очевидцев хоронили немцы Ефремова в деревне Слободка 19 апреля 1942 г. Тело командарма принесли на жердях, но немецкий генерал потребовал, чтобы его переложили на носилки. При захоронении, обращаясь к своим солдатам, сказал: "Сражайтесь за Германию так же доблестно, как сражался за Россию генерал Ефремов". Отдал честь. Был дан салют. Когда же мы после наступления освободили эти места, то во время перезахоронения Ефремова обнаружили, что немцами на его руке были оставлены золотые часы".

Всего за два с половиной месяца боев (со 2 февраля) личный состав армии уничтожил 8700 неприятельских солдат и офицеров, 24 танка, 29 орудий и др. военной техники. Безвозвратные потери армии за этот же период составили более 8 тыс. человек, в том числе во время выхода из окружения — около 6 тыс. бойцов и командиров. Прорваться к своим войскам в составе небольших групп смогло всего 889 человек.

Оценивая события тех дней, следует признать, что предложение М.Г. Ефремова прорываться единственно ему доступным кратчайшим путем на восток к реке Угре было верным. Г.К. Жуков, упорствуя в своем очевидном заблуждении, "ответил категорическим отказом" ("Воспоминания", с. 356), видимо, совершенно не представляя реальной обстановки в районе Шпырьевского леса.

В «Воспоминаниях» Г.К. Жукова нет ясного ответа на вопрос: так чьи же указания выполнял М.Г. Ефремов (лично Сталина, Ставки или Жукова?), начиная прорыв из Шпырьевского леса не на юг, а в восточном (юго-восточном) направлении? Сказано только, что "Ставка приказала организовать встречный удар. Такой удар был подготовлен и осуществлен 43-й армией" (с. 356). А какой приказ и от кого получила 33-я армия? В «Воспоминаниях» об этом ничего не говорится. Однако все становится на свои места при ознакомлении с документами штаба Западного фронта — командарм-33 повел на прорыв остатки своих войск в строгом соответствии с требованиями последней директивы именно Жукова:

"… Приказываю:

в пункте «а» даны указания командарму-43 (т. Голубеву),

в пункте «б» — командарму-49 (т. Захаркину),

… «в» — командарму 33-й армии Ефремову — в ночь с 12 на 13 апреля… нанести удар в направлении Родня (4 км юго-вост. Беляево — В.С.), Мал. Буславка (2 км юго-вост. Шумихино — В.С.), Нов. Михайловка, Мосеенки, где соединиться с частями 43-й и 49-й армий".

Поэтому все последующие комментарии автора «Воспоминаний» о якобы строгом указании "выходить… в общем направлении на Киров" (с. 356), т. е. на юг, вызывают по меньшей мере удивление, ибо "никаких документов, подтверждающих приказ о выходе окруженной группировки через Киров, не обнаружено. Видимо, их вовсе не было" ("Военно-исторический журнал". 1992, № 3. с. 15). Складывается впечатление, что явно оправдательный "южный вариант выхода" был рассчитан на неосведомленность читателя и домысливался Жуковым, скорее всего, задним числом.

Следует добавить, что неблагоприятный исход этой операции был изначально предопределен тем, что"… командующий Западным фронтом… направлял одно указание за другим, но указания эти никакими дополнительными силами и средствами не подкреплялись…" (СР и ВС, c. 908).

Вместе с тем Комфронта и его штаб активно искали виновных вне своих рядов. Уже 6 апреля 1942 г. "за бездеятельность при выходе дивизии из окружения" был приговорен к расстрелу фронтовым военным трибуналом (приговор № 411) командир 329-й сд полковник К.М. Андрусенко. Однако определением № 02028-9029 Военной коллегии Верховного суда СССР этот явно поспешный приговор был заменен на "10 лет лишения свободы с отправкой в действующую армию" (командиром 115-й стрелковой бригады — В.С.). 15 января 1944 г Корней Михайлович Андрусенко, будучи командиром 239-го гв. стрелкового полка 76-й гв. сд, получил звание Героя Советского Союза (окончил войну командиром 55-й СД).

Не остался обделенным вниманием и командующий войсками 33-й армии. В документе, подписанном Г.К. Жуковым (но не отправленном М.Г. Ефремову), говорилось:

"… Как показало следствие (материалы этого дознавательного действия историки пока не обнаружили — В.С.), никто, кроме командующего 33-й армией, не виноват в том, что его коммуникации противник перехватил. Жуков".

Вот уж поистине — с больной головы на здоровую! Можно подумать, что это М.Г.Ефремов, а не Комфронта Г.К.Жуков отдал трудно объяснимый приказ убрать 2 февраля 1942 г. полнокровную 9-ю гв. стрелковую дивизию генерал-майора А.П.Белобородова (около 10 тыс. человек) с основной снабжавшей ефремовцев магистрали (давая тем самым противнику возможность рассечь соединения 33-й армии) и передать ее в состав 43-й армии. Доказательства разумности передислокации этой дивизии в опубликованных научных разработках найти пока не удалось. Этот обвинительный документ, по мысли Жукова, должен был, видимо, «заработать» в случае прилета М.Г. Ефремова в штаб фронта 9 апреля на последнем самолете, как это усиленно рекомендовали командарму. Но М.Г. Ефремов остался со своими войсками до конца…

Сам же Г.К. Жуков, не взяв на себя ответственность за провал операции на Вяземском направлении (признав в «Воспоминаниях» только как ошибку, переоценку возможностей своих войск и недооценку противника), так определил главного виновника:

"Задачу… об оказании помощи группе генерала М.Г. Ефремова 43-я армия своевременно выполнить не смогла…" (с. 57, 355). Возникает вопрос — если один командарм Западного фронта повел свои войска на прорыв по маршруту, утвержденному командующим фронтом, а другие (в первую очередь командарм-43) в нарушение приказа не провели должным образом боевые действия по обеспечению воссоединения с ним, то какова же во всех этих странных событиях роль Комфронта Жукова (с 1 февраля — главнокомандующего западным направлением) по руководству, координации боевых операций подчиненных ему армий и контролю за исполнением отданного приказа, и кто же, если не он, за это должен отвечать?

Настало время более скрупулезно, невзирая на лица, изучить именно проблему скандального провала операции на вяземском направлении и роль во всей этой истории главных ее участников — командующего Западным фронтом Г.К. Жукова, командующих 43-й и 49-й армиями К.Д. Голубева и И.Г. Захаркина.

Завершая краткий рассказ о трагической и героической судьбе Михаила Григорьевича Ефремова, считаю необходимым напомнить малоизвестный вывод, сделанный офицерами оперативного управления Генерального штаба, который подтверждает и помогает правильно понять все вышесказанное:

"… армия бросалась в глубокий тыл противника на произвол судьбы". ("Военно-исторический архив", Выпуск 1)

В этом же альманахе, но в выпуске № 3 дается анализ "Операция 33 и 43 армий на Вяземском направлении", выполненный в конце июня 1942 г. Западным направлением оперативного управления Генерального штаба Красной Армии. В выводах действия Г.К.Жукова характеризуются так:

"3. Западный фронт не создавал кулака в виде крупной мощной группировки из всех родов войск на решающем направлении, при помощи которого решал бы задачу крупного оперативного размаха.

Силы и средства были почти равномерно распределены по всему огромному фронту. Громкие приказы, которые отдавал командующий Западным фронтом, были невыполнимы. Ни один приказ за всю операцию вовремя не был выполнен войсками. Они оставались голой ненужной бумагой, которая не отражала действительного положения войск и не представляла собой ценного оперативного документа. А та торопливость, которую проявляло командование Западным фронтом, передавалась в войска и приносила большой вред делу."

Я дал эти выдержки, чтобы читатели поняли, насколько бывают лживы мемуары полководцев и насколько лживы мемуары Жукова. Ведь масса читателей верит "Воспоминаниям и размышлениям" Жукова беззаветно, как истине в последней инстанции. Поостерегитесь!

litresp.ru

Гибель 33 армии - patriot-af

Движение начали  в 22 часа 13 апреля. В армии на тот момент должно было быть около 7000 тыс. человек, из которых 2193 раненых и больных, 500 человек не тяжелых раненых. Раненые размещены на 200 подводах. (Немцы исходили из численности в 10.000 человек всего на момент начала операции) Больных тифом которые не могли передвигаться должно быть оставили в д Молодены. Там были тифные бараки.  (наверняка там есть огромные санитарные захоронения. В целом  иногда  на 1 раненого приходилось раз до 7 больных тифом) . Вопреки расхожему мнению, Ефремов шел не по дороге Шпырево - Шумихино, а левее ее метров 700 лесом.  Это неоднократно отмечалось на карте составленной в мае 42 года по маршрутам вышедших из окружения офицеров.  К тому же, вдоль дороги, в то время, были сенокосы и колонне пришлось бы идти по открытому пространству.  Но тогда: Вы представляете, как лесом тащить 200 подвод с ранеными? я нет.   Говорят, что немцы танками давили подводы на дороге Шпырево - Шумихино. Поисковики много раз пытались найти следы этой трагедии. Должны же оставаться полозья саней, подковы, лошадиные кости, мед инструмент......Безрезультатно.  Ни каких следов. Это выглядит странно. А если все происходило в лесу, то туда не доедут танки. Я думаю, те кто мог двигаться - выходили своим ходом, в одной из колонн, а остальные так и остались в месте сосредоточения, и ни куда не двинулись с места. Вот цитата подтверждающая это, из немецкого допроса старшего хирурга 33 армии Жорова  5 мая 42 года -"Чтобы легче выйти из окружения, были образованы небольшие группы. Больных и раненых «разбили» на две группы, каждая под наблюдением одного врача. В дальнейшем в ходе отступления тяжелораненые были оставлены вблизи Буславы (уже обнаружены нами). На вопрос, почему он, как ответственный врач, не передал тяжелораненых немецким войскам, так как выход из окружения с ними был невозможен, он ответил, что его личные убеждения не позволили ему оставить их на расстрел немцам. Находясь под сильным влиянием русской пропаганды, он считал вероятным расстрел раненых русских солдат"Вопреки другому расхожему мнению, -  ни какой особенной засады на дороге Беляево Буслава не было. У немцев просто не хватало на все это сил. Дорогу контролировало примерно, я боюсь, ошибиться, около 500 человек.  .  При этом, еще в самих деревнях находилось около 5- 8 танков. Основные силы 15 танковой дивизии, 13 апреля занимались зачисткой лесов вокруг Науменок . Несмотря на перехваченную  радиограмму, немцы считали наиболее вероятным маршрутом выхода - строго на восток через Песьково и далее на восточный берег Уры.  (уже был такой опыт. Части трех полков 160 сд, выбитые  из этой деревни  7 апреля, и окруженные, после трех дней безуспешных попыток прорыва назад, на соединение с 33 армией, 10 апреля ушли на восток, через Угру).  Так же, они думали,  случится и на этот раз. Тем более, что ни какого встречного наступления русских армий со стороны Малого устья не последовало. Обнаружив крупное скопление войск  немцы, как и было в подобных случаях до этого, обнесли его линиями охранения и стали готовить силы к прочесыванию местности внутри котла. Единственное, напротив пересечения дороги Беляево-Буслава и Федотково - Жары охранение было чуть сильнее. Дальше случилось следующее:  33 армия, подойдя в темноте к дороге Беляево_Буслава, левее, 700 метров от перекрестка, где лес подходит почти вплотную к дороге,  почти сходу, без  особых усилий ее прорвали. Охранение было уничтожено, а возможно  разбежалось в право и влево. Но, тем не менее короткий бой был. Звуки выстрелов подняли тревогу и немцы быстро сумели подтянутся к месту прорыва и взять местность под  перекрестный огонь. Чем дольше существовал коридор,  тем больше сил собиралось по его сторонам. Через пол часа появилось подкрепление и  танки. (сколько нужно времени, чтоб получив приказ, завести машины и проехать полтора километра? ) После этого дырку законопатили. Немцы даже не поняли что случилось.  Исходя из Боевого донесение - ночь 13-14 апреля прошла спокойно, с небольшими стычками с противником, который пытался разрозненными группами вырваться из котла но был отброшен обратно......

Продолжение будет. Простите, если где что непонятно.Продолжение  по теме https://patriot-af.livejournal.com/67516.html

patriot-af.livejournal.com

Жизнь и смерть генерала Михаила Ефремова

В середине апреля 1942 года, 75 лет назад, в ходе Ржевско-Вяземской операции, сковавшей превосходящие силы врага на подступах к Москве, оказавшись в окружении, застрелился командующий 33-й армией генерал-лейтенант Михаил Ефремов. Плену он предпочёл смерть.

Биография Михаила Григорьевича Ефремова

Здесь, думается, уместно вспомнить о двух других генералах, оказавшихся в такой же ситуации.

Генерал-лейтенант Андрей Власов, командующий 2-й ударной армией, штаб и части которой в том же 1942 году оказались в «котле» в районе Мясного Бора, не только сам изменил Родине, но и занялся формированием из советских военнопленных т.н. «Русской освободительной армии» – боевых сил, предназначенных для военных действий против Красной армии. Спасая шкуру, Власов из боевого генерала превратился в предателя и авантюриста и понес после войны заслуженную кару (был повешен по решению суда).

Генерал от инфантерии Александр Самсонов, командующий 2-й армией Северо-Западного фронта, отважно воевавшей в августе 1914 года в Восточной Пруссии, попал в окружение в ходе неудачного для русских войск сражения в районе Мазурских озер. И тоже, как и Ефремов, пустил себе пулю в висок, чтобы избежать германского плена...

Спасая себя, генерал Власов навеки опозорил свое имя, а генералы Самсонов и Ефремов, пожертвовав жизнью, своих имен не запятнали. Потому что честь для воина всегда дороже жизни...

Каков же был путь Михаила Григорьевича Ефремова к вершинам воинской доблести?

Родился он 27 февраля (11 марта) 1897 г. в Тарусе Калужской губернии (ныне Калужская область) в семье небогатых мещан. Трудовая деятельность началась рано: сызмальства помогал отцу по хозяйству на мельнице, а потом способного подростка приметил московский промышленник Рябов. Михаил вначале работал подмастерьем на фабрике Рябова в Москве, затем поступил учеником к мастерам-гравёрам, а потом — на шестилетние Пречистенские рабочие курсы.

На военную службу был мобилизован в сентябре 1915 г. Сначала служил рядовым в 55-м запасном полку, однако вскоре его отправили учиться в школу прапорщиков, в грузинский город Телави. По окончании её весной 1916-го он был направлен в Действующую армию, на Юго-Западный фронт.

Фото: vyazmanews.net

Командиром артиллерийского подразделения участвовал в Брусиловском прорыве. Михаил Григорьевич, умный, решительный, богатырского сложения, быстро завоевал авторитет у солдат, которые вскоре стали уважительно звать его «наш прапор».

После Февральской революции 1917 года прапорщик Ефремов оказался на перепутье, между офицерством и солдатской массой, и с горечью наблюдал жуткую стихию анархии и дезертирства, захлестнувшую Русскую армию после издания провокационных директив Петросовета и Временного правительства о т.н. «демократизации».

Тем не менее, прапорщик Ефремов стал одним из первых кадровых военных, мобилизованных революцией. Рабоче-крестьянское происхождение, сочувствие идеям большевиков, честолюбивый характер – что еще нужно было для командирской карьеры в эпоху строительства нового мира?

Тогда, осенью 1917 года, он, как многие фронтовики, как тысячи рабочих, завтрашний день всецело связывал с программой РКП(б). И в красногвардейцы записался еще до появления декрета о создании Красной армии (вышедшего 15 января 1918 г.). А ведь он был из тех московских фабричных, кто не только сам умел держать винтовку в руках, но и владел командирскими навыками, знал на собственном опыте, что значит воинская дисциплина.

Как известно, в Москве большевикам и левым эсерам захватить власть оказалось сложнее, чем в Петрограде. Ефремов в эти дни был инструктором 1-го Замоскворецкого красногвардейского отряда, стрелял в сопротивлявшихся юнкеров на улицах Белокаменной...

В грозовом восемнадцатом ему доверили на Кавказском и Южном фронтах сначала красноармейскую роту, затем – батальон, полк, бригаду, стрелковую дивизию. Он бил белоказаков Краснова и Мамонтова, был ранен, угодил в воронежский госпиталь.

Подчеркнем, что его военная судьба в лихую годину Гражданской войны не была из ряда вон выходящей. В 1918 – 1919 гг. в Красную армию были мобилизованы или добровольно поступили на службу тысячи офицеров императорской армии. Назывались они в РККА, как известно, военными специалистами или, короче, военспецами. По сведениям Мобилизационного управления Всероссийского главного штаба, в период с 29 июля, когда декретом Совнаркома был объявлен первый (частичный) призыв бывших генералов и офицеров, по 15 ноября 1918 г. только по шести военным округам европейской части РСФСР было принято в Красную армию 20 488 бывших генералов и офицеров, а к концу 1918 года — 22 295 военспецов.

Конечно, известны случаи, когда отдельные военспецы совершали измену, перекидывались в лагерь белых, поднимали военный мятеж, как, например, бывший подполковник Муравьев. Но абсолютное большинство военных специалистов честно исполняли свой долг и не за страх, а за совесть служили Советской республике. Таков был и Михаил Ефремов.

При обороне в 1919 году Астрахани – стратегического центра, прикрывавшего вход из Каспия в Волгу, по которой шло снабжение центральных областей России хлебом и сырьем, – Ефремов выдвинул ряд оригинальных идей по переоснащению железнодорожных вагонов и платформ в подвижные артиллерийские батареи и пулеметные гнезда, и талантливо применил их.

В сражениях за Астрахань и Царицын краском был трижды ранен. В разгар боев по рекомендации председателя Временного ВРК С.М. Кирова вступил в ВКП(б). А в Бакинской операции 1920 года, командуя желдорполком из четырех бронепоездов, вписал свое имя в сложную историю Гражданской войны.

В ту пору власть в Баку принадлежала буржуазному мусаватистскому правительству, а азербайджанские большевики находились в подполье. Предсовнаркома Ульянов (Ленин) был противником «механического» присоединения Азербайджана к РСФСР: колонизаторская политика, по его убеждению, не обеспечивала прочного мира. Владимир Ильич стремился к созданию нового, союзного Азербайджана – тесно связанного с Советской Россией и политически, и экономически. Ведь бакинская нефть нужна была, как воздух.

И вот, после успешного завершения боев на Северном Кавказе 11-я армия РККА вышла к азербайджанской границе. Что было делать дальше? 17 марта 1920 г. Ленин телеграфировал Реввоенсовету Кавказского фронта: «Взять Баку нам крайне, крайне необходимо. Все усилия направьте на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной Советской власти». Пришло время Ефремова...

Командуя группой из четырех бронепоездов, Михаил Григорьевич осуществил смелый прорыв своего желдорполка к столице Азербайджана, быстро покрыв дистанцию в 300 км. На головном бронепоезде «III Интернационал» следовали вожди азербайджанской революции Баба Алиев, Анастас Микоян и Газанфар Мусабеков. Артиллеристы Ефремова расчищали ему дорогу, рассеивая шрапнелью мусаватистские части. Беспримерный рейд бронепоездов обеспечил почти бескровный переворот в Баку.

Той весной молодой военачальник усвоил, что на войне важны не только верные тактические решения, не только выучка бойцов и опыт командиров, но и психологический климат, атмосфера доверия, которая соединяет армию с обществом.

А иначе – распад и бессилие, как случилось у мусаватистов...

В те дни, наверное, даже лидеры азербайджанских большевиков Баба Алиев и Анастас Микоян не представляли в точности, какое государство им предстоит строить после победы. Да и для Ефремова революционные идеи оставались скорее лозунгами – вряд ли он всерьез разбирался в марксизме, не располагая в напряженную пору военной страды временем вчитываться в научные труды. Просто в боевых условиях сомнения для командира недопустимы. Он присягнул Октябрю, проливал кровь за счастье трудового народа и заряжал своей верой других, беспрекословно, точно и в срок выполняя боевые приказы....

После Бакинской операции храброго комкора щедро, по-восточному изысканно наградило новое, Советское, правительство Азербайджана: он получил саблю с золотым эфесом, хрустальную вазу с драгоценными каменьями... А также стал кавалером ордена Красного Знамени РСФСР и аналогичного ордена Азербайджанской ССР за номером 1.

После победоносного завершения Гражданской войны Ефремов быстро шагнул в командующие войсками – поочередно Приволжского, Забайкальского, Орловского, Северо-Кавказского и Закавказского военных округов.

Но в роковом 37-м над ним, как над многими командирами, нависла беда... Герой Октября, арестованный по делу маршала Тухачевского командарм 2-го ранга Павел Дыбенко на допросах дал показания против Ефремова. К негативному флёру, окружившему Михаила Григорьевича, добавилось и его офицерское прошлое в Русской армии – тогда многих военспецов НКВД заведомо считало неблагонадежными.

Командующего округом «взяли на карандаш». Вызванный в столицу, он был поселён на два с половиной месяца под неусыпным надзором в гостинице «Москва». Фактически это был домашний арест. Дотошно проверяли каждый шаг, каждое слово. Затем начались допросы, на которых звучали фамилии Тухачевского, Якира... Другие генералы и офицеры в подобных ситуациях скисали, под давлением начинали «признаваться». Но не таков оказался Ефремов. Выдержка и сознание своей правоты его не подводили. А когда стало ясно, что из этой паутины без посторонней помощи не выбраться, он направил письмо наркому обороны Ворошилову. Обратился с письмом и к Анастасу Микояну – давнему бакинскому товарищу, который стал одним из влиятельных соратников Сталина.

Надо заметить, что немало таких отчаянных писем тогда осталось без ответа. А тут случилось невероятное. То ли подействовало заступничество наркома, бакинского боевого товарища, то ли сошлись какие-то линии в планах вождя... Словом, на Лубянку, к ежовским костоломам, Ефремов так, к счастью, и не попал. Но ему устроили последнюю проверку, похожую на спектакль.

Это был то ли допрос, то ли дружеская беседа с участием Ворошилова и Микояна, в присутствии вождя. Сталин молча выслушал объяснения Ефремова и на этот раз поверил герою Гражданской. Дело в отношении его закрыли.

...Первые месяцы Великой Отечественной, как известно, были самые трагические. Командуя 21-й армией, Ефремов ожесточённо дрался на могилевском направлении, задержал продвижение гитлеровцев к Днепру. В отчаянно тяжелом августе на время стал командующим войсками Центрального фронта. Налицо были огромные потери, сотни тысяч сдавшихся в плен красноармейцев, нескончаемые отступления, паника... Казалось, сбываются планы завоевателей, и советская «империя» вот-вот рассыплется, не выдержав самого мощного в мировой истории удара.

Но советские воины не желали мириться с этой, казалось бы, непререкаемой логикой. Духовная подмога пришла, в том числе, из героического прошлого. Офицеры вспоминали из училищного курса про далекую скифскую войну (проверенная на просторах Евразии тактика: заманить врага вглубь, а потом уничтожить), рассказывали солдатам в короткие минуты затишья об Александре Невском, Дмитрии Донском, Петре Великом, вчитывались в хронику сражений Семилетней войны, когда русские прусских бивали... Вспоминали и Гражданскую, когда революционному Петрограду и красной Москве угрожали Юденич и Деникин, но бойцы РККА выстояли. Находили новый смысл в событиях 1812 года, не случайно в библиотеках в десятки раз увеличился спрос на «Войну и мир» Толстого...

Много читал и генерал Ефремов, выкраивая время даже в дни запредельных перегрузок. В ту роковую пору генералу хотелось почувствовать себя звеном в длинной цепи, проходящей через всю историю страны. Кстати, Ефремову и воевать довелось на тех рубежах, где русские воины не раз защищали Москву от нашествий с запада.

На московском направлении он в октябре сорок первого принял командование над 33-й армией, которую быстро превратил в одну из самых боеспособных. А ведь она изначально состояла почти сплошь из записавшихся в народное ополчение, не нюхавших пороха добровольцев...

В декабре группа армий «Центр» фельдмаршала фон Бока предприняла новую решительную попытку прорыва к Москве, которая должна была увенчаться уже назначенным парадом гитлеровских войск на Красной площади. 1 декабря после мощной артподготовки две дивизии вермахта, пятикратно превосходившие в силах оборонявшихся, прорвали северо-западнее Наро-Фоминска заслон 222-й стрелковой дивизии 33-й армии. Командующий Западным фронтом Г.К. Жуков приказал Ефремову ответить встречным ударом. В операции, разработанной штабом 33-й армии, принимали участие 120 танков, стрелковая бригада, полк НКВД и два лыжных батальона. Она оказалась удачной: 76-й стрелковый полк НКВД и 136-й отдельный танковый батальон 2 декабря выбили фашистов из села Петровское. Этой операцией генерал Ефремов пресек последнюю попытку немцев прорваться к столице.

А во время начавшегося 5 декабря победоносного контрнаступления армия Ефремова 26 декабря освободила Наро-Фоминск, 4 января – Боровск, 19 января – Верею.

После непрерывных двухмесячных боев войска Ефремова нуждались в подкреплении и отдыхе. Но приказ командующего Западным фронтом гласил: во что бы то ни стало продолжать наступление на Вязьму!

Георгий Жуков, будущий Маршал Победы, скажем прямо, редко признавал собственные просчеты, да и к Ефремову – своему калужскому земляку – относился почему-то слишком сурово, отнюдь не отдавая должное его полководческим способностям. Тем дороже стоит честное признание маршала, сделанное уже после войны, когда он, с высоты прошедших лет оценивая события 1942 года, прямо сказал о том, что командованием Западного фронта и Ставкой ВГК «в то время была допущена ошибка в оценке обстановки в районе Вязьмы».

Просчеты эти объясняются, прежде всего, эйфорией после первых побед под Москвой, когда советское командование с Верховным во главе посчитало, что уже наступило время коренного перелома в войне, и Красная армия в силах гнать врага до самой границы, а может, и дальше. Но гитлеровские генералы, понукаемые фюрером, вовсе не собирались отдавать инициативу, и группировка вермахта под Москвой была спешно усилена резервами, переброшенными из Западной Европы. Поэтому врагу удалось снова усилить давление на московском направлении.

В итоге с февраля 1942 г. Ефремову пришлось действовать в окружении противника, фактически в немецком тылу. Но измученные, голодные бойцы 33-й армии (костяк которой составляли коренные москвичи-ополченцы) считали себя «железным щитом Москвы» и упорно не складывали оружия. От голода люди обессилели, съев даже разваренные поясные ремни из кожи. Боеприпасов тоже не оставалось. К тому же растаял снег, а красноармейцы были в валенках. Как назло, рано разлилась и Угра. Держались только боевым духом...

Весь март, по приказу Жукова, навстречу окруженцам пытались «пробить коридор» части 43-й и 50-й армий. Но самому идти на прорыв, чтобы соединиться с ними, Ефремову долго запрещалось: Сталин упрямо полагал, что наступательные возможности Западного фронта отнюдь не исчерпаны.

Немцы, взяв 33-ю армию в кольцо, с каждым днем сжимали его всё туже.

9 апреля Ставка ВГК прислала за Ефремовым самолет: Сталин приказал вывезти мужественного генерала из окружения. Но Ефремов отказался оставить своих солдат в таком отчаянном положении и, по существу, нарушил приказ Верховного прибыть в Москву.

На самолет погрузили лишь знамена частей 33-й армии, чтобы они не достались врагу...

Позднее Ефремову предлагали выйти из окружения окольными тропами с небольшой охраной, но спасти армию таким маневром было невозможно. Поэтому генерал деятельно готовил прорыв всех окруженных сил 33-й армии.

Гитлеровцы тем временем выдвинули Ефремову ультиматум с почётными условиями сдачи, гарантировав жизнь всем красноармейцам и командирам. Реакцией Ефремова на него была немедленная шифрограмма в штаб Западного фронта: «Прошу нанести бомбовый удар по району с врагом: Кр. Татарка... Бесово».

Комфронта Жуков тут же нацелил боевую авиацию на указанный район. Враг получил достойный ответ в виде бомбово-штурмовых налетов, на собственной шкуре убедившись, что непреклонный генерал и в полном окружении продолжает действовать, что между ним и командованием фронта всё еще есть связь. Армия Ефремова – казалось бы, почти совсем уничтоженная – оставалась боевой силой...

В ночь с 13 на 14 апреля 1942 г. около шести тысяч солдат и офицеров во главе с командармом сумели выйти к р. Угре в районе Виселово – Новая Михайловка. Однако к удивлению Ефремова, никакого «встречного удара частей 43-й армии Западного фронта», об организации которого позднее говорил Г.К. Жуков и который позволил бы многим спастись, на самом деле так и не последовало...

К несчастью, Ефремов получил тяжелое ранение в ногу, и с трудом передвигался. В лесной чаще близ деревни Горнево он окончательно понял, что шансов выйти из окружения у него нет. Тем более, что враг наседал, а патроны были уже наперечет.

Генерал решительно отвергал саму возможность плена, а идти на прорыв самостоятельно не мог, получив три ранения. Он попрощался с товарищами, которым не пожелал быть обузой, и застрелился (согласно наиболее распространённой версии, 19 апреля).

Оставшиеся в живых ефремовцы упорно пробивались к своим, некоторые примкнули к партизанам. Большинство погибло той весной, как и командарм, предпочтя смерть плену.

Но были и те, кому удалось остаться в живых. Один из прорвавшихся из «котла» – связист Владимир Гуд – с теплотой вспоминал о военачальнике, навсегда оставшемся в памяти однополчан: «Генерал Ефремов – отец солдатский. Не оставил бойцов...». Многие командиры Западного фронта, знавшие Ефремова, были уверены, что если бы он спасся, то Сталин двинул бы его выше комкора...

Так Красная армия потеряла доблестного воина и талантливого военачальника, превыше жизни ценившего офицерскую честь. Но жизнь свою генерал Ефремов отдал, безусловно, не зря: стойкость обреченного командарма стала также одним из факторов перелома – спустя считанные месяцы война покатилась в обратную сторону... Кстати, ни свидетельства выживших, ни немецкие трофейные документы не обнаруживают ни одного факта коллективной сдачи в плен кого-либо из бойцов и командиров 33-й армии. Они не сдавались до последнего...

Немцы вскоре обнаружили тело мужественного генерала и опознали его. По приказу вражеского командования хоронили Ефремова с воинскими почестями: солдаты фюрера проявили должное уважение к достойному противнику.

Известна легенда о немецком генерале, который в тот день находился в Слободке и заявил своим солдатам: «Вы должны сражаться за Германию так же храбро и мужественно, как этот генерал за свою Родину!». Есть предположение, что это был не кто иной, как сам Вальтер Модель, будущий генерал-фельдмаршал, амбициозный и гордый военачальник. В апреле 1945-го, когда нацистские вояки уже толпами сдавались союзникам, он, наперекор соратникам и подобно Ефремову, предпочел плену самоубийство.

Василий и Владимир Ефремовы в Вязьме на Екатерининском кладбище у могилы брата генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова. Фото: vyazmanews.net

После войны на несколько десятилетий подвиг Ефремова и бойцов его 33-й армии почти забыли. Сказывалось негативное отношение к командарму со стороны некоторых военачальников, возлагавших почти всецело на Ефремова вину за Ржевско-Вяземский «котел»... Только в наши дни подвиг Михаила Георгиевича был оценен по достоинству: 31 декабря 1996 г. ему посмертно присвоено звание Героя России, за которую он сражался с непоколебимым мужеством и стойкостью.

Источник: stoletie.ru

Загрузка...

• Расскажите об этом своим друзьям!

По телефону он деликатно отнекивался, ссылаясь на занятость. На столе лежала рукопись очередной книги. Ждали дела в редколлегиях нескольких журналов. Аспиранты и студенты выстроились в очередь за консультация...

Нет обиднее и страшнее гражданской войны, на которой брат убивает брата, а люди делятся на красных и белых. После зарастают травой хлебородные пашни, политые кровью «своих» и «чужих». Разберись, кто прав, кто...

История великой гимнастки глазами ее тренера

  Иркутск довольно быстро становится крупным военно-торговым центром Восточной Сибири, оттесняя на второй план остроги, возникшие раньше (Братский, Верхоленский, Илимский и другие). Причина этому – удобное р...

В последние годы в нашей стране многократно вырос интерес к полузабытой науке генеалогии и к составлению родословных. На каждое заседание существующего в Иркутске общества «Родословие» приходят люди, желающие...

«Первый закон истории — бояться какой бы то ни было лжи, а затем не бояться какой бы то ни было правды». Цицерон ПРОЛОГ Так получается, что история нашей Родины зачастую представляет собой откровенную ложь...

Одна из стен медленно поплыла вверх, потом появилась стеклянная стена, за которой обнаружились люди. Она приоткрылась, и я, наконец, поняла, что это лифт. Пожилой мужчина с букетом цветов вышел из лифта и нап...

Яныкин Константин Васильевич – кадровый офицер. После успешного окончания средней школы в 1936 году в курортном городе Минеральные Воды он решил стать военным – окончить в чеченском городе Грозном пулемётно-м...

В целях усиления поисковых работ на поделочные и полудрагоценные камни Министерством геологии СССР в 1966 году была создана геологоразведочная партия. Спрос на изделия из камнесамоцветного (нефрит, жадеит, ла...

  Так уж сложились жизненные обстоятельства, что в середине 90-х годов нашей семье, как и многим другим, пришлось поменять место жительства. Мы переехали в село Хомутово, что в Иркутском районе, оставив край...

24 октября этого года исполнится 92 года фронтовику, почётному железнодорожнику Дмитрию Дмитриевичу Лебедеву. А 24 апреля этого года  ему за активную работу в ветеранском движении, воспитание молодёжи в духе ...

Освоение Сибири происходило поэтапно. Вначале по судоходным рекам была освоена Западная Сибирь. Затем русские землепроходцы от Урала к Тихому океану продвигались на восток северным путём по рекам Енисей, Лена...

  Впервые я познакомился с Иркутском в 1953 году, точнее говоря, даже не с самим городом, а его представителями в лице актёров Иркутского театра музыкальной комедии.

Старшее поколение, жившее в СССР, безоговорочно доверяло средствам массовой информации, и на это были причины. Все СМИ были государственными, поэтому информация тщательно проверялась, отсеивалась. За достовер...

"Российская газета" публикует очень важный закон. Он касается граждан предпенсионного возраста. С 1 января 2019 года женщины 55 лет и мужчины 60 лет получат льготы по имущественным налогам. Раньше на них имел...

1 октября во многих странах мира отмечается Международный день пожилых людей. Пенсионный фонд России выступает одним из главных государственных институтов страны для пожилых граждан, обеспечивая различные ...

Банковские учреждения предлагают для пенсионеров ране продукты. Например, пластиковые карты. В последнее время много информации дается о карте МИР. Это национальная банковская карта. Она удобна тем, что опера...

Граждане России часто пользуются разными кредитными продуктами. По итогам текущего года Центробанк прогнозирует рост кредитования. Его динамика может составить от 19% до 22%. Прогноз на предприятия и финансов...

Рачительный москвич экономил и при Александре I, и при Керенском, и при военном коммунизме. Делали сальные свечи, чтоб не покупать восковые. Производили спички с двумя головками. Мыли и сушили на батареях "ру...

moi-goda.ru

Честь важнее жизни. Как сражался и умирал генерал Ефремов | История | Общество

В советской историографии период Великой Отечественной войны, последовавший после разгрома гитлеровцев у стен Москвы в конце 1941 года, именовался «Неудачи советских войск весной и летом 1942 года». За этой скромной фразой скрываются тяжелейшие поражения, поставившие Советский Союз на грань катастрофы.

Разумеется, писать о подобных вещах было тяжело и больно, поэтому эти события оставались в тени более героических страниц войны. В тени оставались и подвиги тех, кто, оказавшись практически в безвыходном положении, до последних минут своей жизни оставался верен долгу и присяге.

Всем известно имя командующего 2-й ударной армией генерала Андрея Власова, который, оказавшись в окружении, сдался в плен и пошел на сотрудничество с гитлеровцами.

Генерал-лейтенант Михаил Григорьевич Ефремов, попавший в схожую ситуацию, поступил иначе. Но вот несправедливость — его имя сегодня известно куда меньше.

Кавалер первого ордена Советского Азербайджана

Уроженец Тарусы Миша Ефремов о карьере военного не мечтал, и искал свое призвание на мирном поприще. Все изменила Первая мировая война, во время которой он был призван на службу и отправлен в Телавскую школу прапорщиков.

Боевое крещение прапорщик Ефремов получил на Юго-Западном фронте, где хорошо проявил себя во время Брусиловского прорыва.

После февраля 1917-го, однако, армия стала разваливаться на глазах. Ефремов оказался на перепутье, но судьба в итоге распорядилась так, что он оказался в рядах Красной Армии. Гражданскую войну он начал в качестве командира роты 1-й Московской пехотной бригады, а завершал ее командиром корпуса. В 1920 году, командуя отрядом бронепоездов, Ефремов брал Баку, за что был награждён орденом Красного знамени и орденом Красного знамени Азербайджанской ССР № 1. Позже он участвовал в установлении советской власти в Грузии.

Ефремов продолжил военную службу, повышая свое образование. После командировки в Китай в конце 1920-х он окончил особый факультет единоначальников Военно-политической академии имени М. Г. Толмачёва, а затем и Военную академию имени Фрунзе.

В шаге от расстрела

В 1935 году ему было присвоено звание комдива. В мае 1937 года Ефремов был назначен командующим Приволжским военным округом. Но вряд ли это назначение его порадовало — сменил Ефремов арестованного Михаила Тухачевского, который вскоре будет расстрелян как «враг народа».

А всего через несколько месяцев придут и за Ефремовым — на него даст показания командарм 2-го ранга, герой Октябрьской революции Павел Дыбенко.

Ефремова поместили под домашний арест в гостинице «Москва», а затем стали допрашивать. Он отрицал причастность к какому-либо заговору, но казалось, что обвинительный приговор — дело времени.

Во времена Гражданской войны Ефремов довольно близко знал Клима Ворошилова, а также Анастаса Микояна. Он писал письма, доказывая, что ни в чем не виноват, и тому, и другому.

Чаще всего на такие обращения ответа не было, но в этом случае все случилось иначе. Ефремова пригласили для дачи объяснений к Ворошилову и Микояну, причем на встрече присутствовал и сам Сталин. Выслушав Ефремова, вождь распорядился закрыть дело, и вернуть комдива к исполнению служебных обязанностей.

Последний бросок фашистов на Москву остановили солдаты Ефремова

В 1940 году Михаилу Ефремову было присвоено звание генерал-лейтенанта, после чего он был назначен 1-м заместителем генерал-инспектора пехоты Красной Армии.

В начале Великой Отечественной войны Ефремов оказался в самом эпицентре главных боев — его 21-я армия сдерживала натиск гитлеровцев на могилевском направлении. Уже 7 августа генерал-лейтенанта назначили командующим Центральным фронтом с единственной задачей — если не остановить совсем, то хотя бы замедлить продвижение противника. Задача решалась с огромным трудом и большими потерями.

В октябре 1941 года генерал-лейтенант Ефремов был назначен командующей 33-й армией, которая держала оборону на реке Нара. В армии не хватало вооружений, она была доукомплектована добровольцами, записавшимися в народное ополчение. Задачей командарма было привести вверенные ему подразделения в боеспособное состояние в самые кратчайшие сроки.

На долю ефремовцев выпало отражать последнюю попытку немцев прорваться к Москве. 1 декабря 1941 года командование группы армий «Центр» бросило против 33-й армии 20-й армейский корпус вермахта. Прорвав оборону на участке 222-й стрелковой дивизии, гитлеровцы 2 декабря овладели населенными пунктами Петровское и Бурцево.

Командующий 33-й армией подготовил танковый контрудар. 120 танков при поддержке стрелковой бригады, полка НКВД и двух лыжных батальонов сумели сначала остановить дальнейшее продвижение противника, а к исходу 4 декабря нанести немцам серьезное поражение, восстановив позиции на реке Нара.

Головокружение от успехов

С началом общего контрнаступления под Москвой армия генерала Ефремова стала успешно продвигаться вперед. 26 декабря 33-я армия освободила Наро-Фоминск, 4 января — Боровск, а 19 января — Верею.

В самом начале 1942 года, только-только отбросив немцев от стен столицы, высшее советское руководство впало в эйфорию. Наступивший год предлагалось сделать ни много, ни мало, годом окончательного разгрома нацистов. Предполагалось, что теперь Красная армия стремительно пойдет вперед.

Но противостояли нам не зеленые новички, а опытные немецкие генералы. Получив пощечину, они быстро извлекли уроки. Уже в январе 1942 года продвижение советских войск вперед стало буксовать. Прогресс достигался только ценой больших потерь.

Красной армии отчаянно не хватало опыта проведения масштабных наступательных операции, резервы расходовались неправильно, недоставало навыков взаимодействия различных частей и соединений.

33-я армия нуждалась в отдыхе и пополнении резервами, но 26 января был получен приказ совместно с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом и 4-м воздушно-десантным корпусом начать наступление на Вязьму.

Много позднее Георгий Жуков признавал, что в начале 1942 года возможности немцев под Вязьмой серьезно недооценили. Эта недооценка привела к тому, что контрудары гитлеровцев заставили советские войска перейти к обороне. Хуже того, уже в феврале 1942 года 33-я армия была отрезана от основных сил Красной Армии.

«Германское Верховное командование предлагает вам сдаться»

Понимая серьезность положения, командование Западного фронта предприняло несколько попыток прорваться к армии Ефремова, создав для нее коридор снабжения. Эту задачу поручили 43-й армии генерал-майора Голубева. Но гитлеровцы прочно держали кольцо окружения.

Ситуация для 33-й армии стремительно ухудшалась. Не хватало продовольствия, боеприпасов, люди были крайне утомлены. Начавшееся в марте таяние снега создало проблемы и с обмундированием — в валенках по грязи не много навоюешь.

Приказ частям 33-й армии прорываться к своим довольно долго не отдавали. Все еще жила надежда на то, что ситуацию можно поправить и возобновить наступление. Когда же стало ясно, что этого не произойдет, Ефремову предложили прорываться через партизанские районы в общем направлении на Киров. Генерал доложил — состояние армии не позволяет успешно провести почти 200-километровый рейд.

3 апреля 1942 года немецкое командование предложило армии Ефремова капитулировать. Из текста ультиматума: «Главнокомандующему 33 армией генерал-лейтенанту Ефремову и командирам 113, 160 и 338 стрелковых дивизий. Германский солдат и германское руководство питают уважение к мужеству окруженной 33-й Красной армии и подчиненным ей 113, 160 и 338 стрелковым дивизиям. Эта армия храбро сражается. Она была окружена с начала февраля благодаря тому, что Советское правительство не сумело оценить значение германской военной мощи. Все попытки вашей армии прорвать образовавшееся вокруг нее кольцо оказались безрезультатными. Они только вызвали огромные жертвы... Германский солдат считает недостойным солдата делом бороться с безоружным противником.

Генерал Ефремов!

Командиры!

Подумайте о своей судьбе. Опасная заразная болезнь свирепствует в армии. Голод опустошает ряды солдат изнутри. Эта ваша армия идет навстречу своему уничтожению. Ничто, никакие ваши усилия не смогут предотвратить вас от неизбежной гибели.

В благодарность за вашу храбрость вам будет устроен Военный трибунал. Германское Верховное командование армии, которая держит вас в окружении, предлагает вам сдаться.

Жизнь всех командиров и красноармейцев будет гарантирована.

Германский солдат не убивает пленных. Это ложь. Раненые и больные получат немедленную помощь.

До 18-ти часов 3-го апреля 1942 года мы будем ждать ваших посредников для переговоров».

Ответом генерала Ефремова стала шифрограмма в штаб Западного фронта: «1. Германское командование сбросило к нам письмо на мое имя с предложением о капитуляции войск со сроком переговоров 3.04.42 г. 2. Прошу покрепче продолбить район с врагом: Лосьмино, Кр. Татарка, Стар. Греково, Кошелево, Ломовка, Ежевицы, Бесово, Мелихово».

Советская авиация действительно ударила по гитлеровцам, но кардинально это изменить ситуацию уже не могло.

«Я сюда с солдатами пришел, с солдатами и уйду»

9 апреля 1942 года в расположение командарма-33 прибыл связной самолет, присланный штабом Западного фронта. Генералу Ефремову предлагалось немедленно эвакуироваться, сдав командование кому-то из заместителей.

Командир 33-й армии прекрасно знал, что это означает: шансы на прорыв командование фронта считает практически нулевыми. Но спасать себя генерал не стал, приказав вывести раненых и боевое знамя. «Я сюда с солдатами пришел, с солдатами и уйду», — так он приказал доложить в штаб.

Единственным шансом для бойцов и командиров 33-й армии оставался прорыв небольшими группами на разных участках фронтах. В одну из них должен был войти и сам генерал Ефремов.

Есть основания думать, что немцы к этому моменту уже вели охоту на командарма. Во всяком случае, населенные пункты, где находился штаб Ефремова, гитлеровцы почему-то атаковали особенно яростно.

Окончательно связь со штабом 33-й армии была потеряна 13 апреля 1942 года. Судьбу генерала и его подчиненных пришлось восстанавливать по крупицам, основываясь на свидетельствах тех, кому удалось прорваться к своим, а также на показаниях пленных немцев.

Выбор генерала

14 апреля при прорыве на дороге Беляево — Буслава произошел сильный бой, в ходе которого генерал Ефремов был тяжело ранен.

Раненый командарм искал способ прорваться к своим, пока не стало ясно — шансов на это не осталось. Плен стал фактически неизбежен. Вместе с генералом в качестве санинструктора воевала его жена, Елизавета Васильевна. 19 апреля 1942 года Михаил и Елизавета Ефремовы попрощались друг с другом, после чего генерал застрелил жену, а затем покончил с собой.

Тело генерала Ефремова было обнаружено немцами. Из показаний пленного немецкого офицера: «Могилу рыли русские военнопленные и местные жители. Никаких эксцессов не было. Я сказал, что доблестная армия фюрера с уважением относится к такому мужеству. По моему приказу на могилу установили табличку с русским и немецким текстом».

«Сражайтесь за Германию так, как сражался Ефремов за Россию», — так якобы сказал немецкий офицер, когда советского генерала с воинскими почестями похоронили в селе Слободка.

Из 11 тысяч человек личного состава 33-й армии к своим удалось прорваться менее чем 900. При этом сами немцы отмечали высокий моральный дух бойцов генерала Ефремова — случаев массовой сдачи в плен не было, солдаты предпочитали драться до последнего.

«33-я армия дралась честно и доблестно»

Генштаб Красной Армии, подводя итоги боев под Вязьмой, констатировал: «Западная группировка 33-й армии честно и доблестно дралась до конца своего существования. При недостатке в боеприпасах и продовольствии она два с половиной месяца дралась в полном отрыве от своих войск, нанося большой урон в живой силе противнику, и сковывала его большие силы своими действиями...».

Вышедшие из окружения бойцы и командиры 33-й армии был награждены орденами и медалями. Мужество генерала Ефремова позволило им избежать клейма «предателей», которое несправедливо легло на солдат и офицеров 2-й ударной армии из-за генерала Власова.

В 1943 году, после освобождения Вязьмы советскими войсками, останки генерал-лейтенанта Ефремова были торжественно перезахоронены на Екатерининском кладбище. В 1946 году на одной из площадей Вязьмы, названной в честь генерала, был установлен величественный памятник работы скульптора Вучетича.

И все-таки трагический исход наступления на Вязьму долго не позволял по достоинству оценить подвиг генерала Ефремова. Его не то чтобы замалчивали — памятник в центре Вязьмы, улицы, названные в честь командарма в Москве, Тарусе, Гомеле, Наро-Фоминске никак не назовешь забвением — но и не упоминали слишком часто.

Справедливость восторжествовала полвека спустя. 31 декабря 1996 года Указом Президента Российской Федерации «за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» генерал-лейтенанту Ефремову Михаилу Григорьевичу посмертно было присвоено звание Героя Российской Федерации.

www.aif.ru

Генерал Ефремов - Беспредел власти

Бронепоезд Михаила Ефремова не стоял на запасном пути

Временные границы Московской битвы выходят гораздо дальше за события октября и декабря 1941 года, которые в массовом сознании ассоциируются с самыми тяжелыми оборонительными боями и с началом контрнаступления. Но в стратегическом плане ее рубежи во времени гораздо шире: с 30 сентября 1941 по 20 апреля 1942 года. В хронике битвы за Москву – нашей первой крупнейшей победы –достойно отражены имена Жукова, Рокоссовского, Панфилова, Доватора, Белова и многих других военачальников и бойцов. Но вот о генерале Ефремове и его 33-й армии известно мало. Почему?

Уж на что суровый Жуков был скуп на похвалы, но он в конце жизни охарактеризовал Ефремова как «талантливого и храбрейшего военачальника». (О причинах этого запоздалого признания мы еще скажем позже.) Маршал А.М.Василевский считал: при упоминании имени командарма-33 надо снимать шапку. В самом деле, стойкость и мужество бойцов его 33-й армии в ходе битвы за Москву сложно оценивать устоявшимися, привычными мерками. Два с половиной месяца ее бойцы держали фронт блокады протяженностью в 120 километров и при этом наносили врагу серьезный урон. Отчего же долгое время имя М.Г.Ефремова, его ратные дела оставались в тени? Одна из причин – вяземская трагедия 1942 года. Информационный же повод для того, чтобы рассказать о командарме, – 110-я годовщина со дня его рождения. Он родился 27 февраля (11 марта по новому стилю) 1897 года.

Биография Михаила Ефремова во многом схожа с жизненными путями других полководцев. Происхождение − из бедной батрацкой семьи. С Жуковым они были земляками: оба родом из Калужской области, из сельской местности. Разве что Георгий Константинович родился в деревне Стрелковка, ныне Угодско-Заводского района, а Михаил Григорьевич − в деревне Жары, что под Тарусой.

В юности Ефремов работал гравером на Рябовской мануфактуре в Москве. В 1915 году в 18-летнем возрасте его, как и Жукова, призвали в армию. Парень из калужской глубинки прошел ускоренный курс обучения в школе прапорщиков, располагавшейся в Грузии, в Телави. А потом – фронт. Прапорщик Ефремов участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве на Юго-Западном фронте. В 1918 году добровольно вступил в Красную Армию. В Гражданскую, в 1920 году, командовал несколькими сотнями бойцов на четырех бронепоездах. Именно Ефремову принадлежит авторство первого в мировой практике «глубокого прорыва» по рельсам. Это был 300-километровый внезапный бросок бронепоездов к Баку. В ходе 300-километрового броска к Баку бойцы парализовали готовность 30-тысячной армии мусаватистов к сопротивлению.

«Он из деревни Жары и задаст фашистам жару»

К началу Великой Отечественной войны за плечами М.Г.Ефремова - большой служебный опыт: служба на высоких командных должностях, включая руководство военными округами. К тому же он получил прекрасное военное образование в двух военных академиях. Под Наро-Фоминском, куда Михаил Григорьевич прибыл 23 октября 1941 года, он из разрозненных частей, в большинстве состоявших из обученных на скорую руку ополченцев, сформировал боеспособную 33-ю армию. Она заняла оборону на берегу реки Нара, превратив этот участок в хорошо укрепленные рубежи. Солдатская молва гласила: наш генерал – из деревни Жары, он задаст фашистам жару.

С 1 по 4 декабря гитлеровцы организовали здесь свое последнее крупное наступление на Москву. Поразительно, как порой повторяется история. У старинного села Тарутина, основанного в 1486 году, в Нару впадает довольно крупный правый приток – Истья. Это поистине историческое место.6 октября 1812 года в 8 километрах севернее Тарутино произошла cхватка между частями русской армии и солдатами «великой армии» Наполеона. В хронику Отечественной войны 1812 года оно вошло как Тарутинское сражение.

А в декабре сорок первогона берегах Нары стойко держали оборону войска 33-й армии под командованием генерал-лейтенанта М.Г.Ефремова и 43-й армии генерал-майора К.Д.Голубева. Они прикрывали важные стратегические направления − Киевское и Варшавское шоссе. Совместно с частями 5-й армии 33-я сорвала вражеское наступление. На полях сражений остались 120 сожженных фашистских танков и тысячи уничтоженных гитлеровцев. Больше сил для прорыва к столице у них уже не осталось.

17 января 1942 года из штаба фронта поступил приказ: 33-й армии наступать на Вязьму и овладеть этим важным стратегическим узлом. Но одно дело, когда враг перед тобой, а другое – в глубоком (по фронтовым меркам) тылу противника: ни много ни мало в 150 километрах за линией фронта! При этом армейская ударная группа не превышала по численности дивизию, к тому же не была обеспечена танками и средствами ПВО. Но на войне не рассуждают: приказ есть приказ. Командарму-33 помог опыт маневренной войны, обретенный еще в Гражданскую. Немцы же использовали очаговую оборону. Прорыв был удачным. На санях и лыжах бойцы обходили немецкие гарнизоны и громили их с фронта и тыла. Передовые отряды, не ввязываясь в затяжные бои, рвались на запад, к Вязьме. Сам командарм был в пеших порядках передовых подразделений.

Гитлеровцы, опасаясь окружения, на пути 33-й армии поспешно оставляли занятые населенные пункты. Бои шли уже на юго-восточной окраине Вязьмы. Но случилось то, чего командарм опасался. Противник, осознав, какую угрозу представляет наступавшая в его тылу армия Ефремова, пошел даже на то, что оперативно перебросил в район прорыва свежие силы аж из Франции. В ночь со 2 на 3 февраля 1942 года близ деревни Захарово танковые клинья вермахта отрезали передовые части 33-й армии от их восточной группировки. Под ожесточенными ударам «панцерваффен» наши бойцы вынуждены были отойти от Вязьмы. Превосходящим силам противника удалось окружить западную группировку 33-й армии во главе с М.Г.Ефремовым. Боеприпасы, продовольствие, фураж для лошадей были на исходе. Некоторое количество патронов удалось сбросить с самолетов, но этого было мало.

Генерал Ефремов делил с солдатами все тяготы окружения. Армия, рассеченная на части, обескровленная, голодная, лишенная связи, к изумлению врага, упорно сопротивлялась. Но кольцо сжималось все сильнее, а помощи извне не было. В этой критической ситуации командарм попросил разрешить ему прорываться из окружения самостоятельно. Но командующий Западным фронтом Г.К.Жуков, руководствуясь более высокими, стратегическими интересами, такого разрешения не давал.

И только в апреле, когда начались паводки, Жуков наконец дал разрешение на отход. Однако реализовать его было уже крайне сложно. Разливы рек и таявший снег оказались сущим бедствием для бойцов: ведь они были обуты в валенки, а другой обуви просто не было, да и откуда? К слову, спустя десятилетия Георгий Константинович признал свою неправоту, что, кстати, бывало крайне редко: «Критически оценивая сейчас эти события 1942 года, считаю, что нами (командованием Западного фронта и ставкой) в то время была допущена ошибка в оценке обстановки в районе Вязьмы».

В ночь с 13 на 14 апреля генерал Ефремов, собрав разрозненные группы в Шпыревском лесу, повел их прорыв. Пушки и технику с собой вывезти было уже невозможно. Их пришлось уничтожить. В бой пошли лишь со стрелковым оружием. Но группе Ефремова прорваться не удалось – кончились боеприпасы. Возле лесной деревушки Горнево тяжело раненный генерал, попрощавшись с товарищами, последний патрон выпустил в себя. И все же некоторым группам бойцов отчаянным броском удалось вырваться.

В марте 1943 года, когда Вязьму освободили от немцев, сын командарма, капитан Ефремов, первым приехал в село Слободку, где был похоронен генерал. Могилу вскрыли, и капитан опознал отца. Под ружейные залпы его снова предали весенней земле. Узнав, что перед ними сын героя, местные жители рассказали о последних часах его жизни. А потом, выждав паузу, сельчане поведали о том, как хоронили командарма.

…Когда тело Ефремова принесли из леса, в гибели русского генерала пожелал удостовериться высокопоставленный представитель германского командования. Он пожаловал в Слободку на длиннющем «майбахе» в сопровождении многочисленной охраны. Ткнув стеком в одного из наших пленных, немец спросил, действительно ли это их командир. Тот молча опустил голову. У сельской церкви вырыли глубокую могилу. По одну сторону построили немецких солдат, по другую – наших военнопленных. Высокий немецкий чин сказал, что солдатам фюрера нужно сражаться за великую Германию так же, как русский генерал сражался за Россию. Немцы отдали ему воинские почести.

Донесение начальнику «Смерш»

Случай, согласитесь, неординарный: враг был вынужден публично признать силу духа русского командарма и его бойцов. Тем более что это сделал ярый нацист и безоговорочный сторонник Гитлера полковник Артур Шмидт, в ту пору начальник штаба корпуса. Мне удалось установить его дальнейшую судьбу. В последующем уже в генеральском звании Шмидт служил в одном из лучших (по характеристике фюрера) войсковых объединений вермахта − 6-й полевой армии, которой командовал небезызвестный фельдмаршал Паулюс. Генерал-лейтенант Шмидт был правой рукой Паулюса – его начальником штаба. Он вступил в эту должность 20 июня 1942 года. То есть спустя ровно два месяца после поражения немцев в Московской стратегической операции.

31 января 1943 года, в конце другого величайшего сражения Второй мировой войны − Сталинградской битвы, Паулюс, Шмидт и ряд других генералов 6-й армии были взяты в плен бойцами Красной Армии. По иронии судьбы это произошло в помещении штаба 6-й армии, которую возглавлял генерал-лейтенант Шмидт. Штаб располагался в подвальных помещениях полуразрушенного центрального универмага. Шмидт не последовал примеру русского генерала Ефремова и предпочел, как и Паулюс, сдаться без сопротивления. Более того, именно Артур Шмидт первым встретил русских на пороге штабного бункера и попытался вести торг об условиях сдачи в плен. Это вызвало особую ярость Гитлера: он надеялся, что командующий 60-й армией и его генералы покончат с собой.

В архивных документах, посвященных Сталинградской битве, мне удалось разыскать любопытный документ. Это донесение майора госбезопасности В.М.Казакевича от 3 февраля 1943 года заместителю народного комиссара внутренних дел комиссару госбезопасности 3 ранга Абакумову. (Позднее, в апреле 1943 года, бывший подмосковный чекист Виктор Абакумов – уже заместитель наркома обороны, начальник Главного управления контрразведки «Смерш» Наркомата обороны.) Так вот, в донесении указывается, что настроение генералов разгромленной армии Паулюса настолько подавленное, что некоторые «думают о возможности самоубийства». По ночам Шмидт постоянно дергался и кричал – ему снились дурные сны.

Как-то пленным генералам подали к чаю кофейное печенье. Шмидт очень удивился, когда узнал, что оно не французское, а русское. На что Паулюс без видимой связи глубокомысленно заметил, что «эта война» войдет в военную историю как блестящий пример оперативного искусства русских. «И их стойкости в самых отчаянных ситуациях»,− добавил Шмидт. Кто знает, не вспомнил ли он тогда русского генерала Ефремова, который сражался до последнего патрона и предпочел смерть немецкому плену.www.psj.ru/saver_national/detail.php

................

kiberbob2000.livejournal.com

Забытая трагедия армии генерала Ефремова

19 апреля 2017 года исполняется ровно 75 лет со дня гибели советского командарма, генерал-лейтенанта Михаила Григорьевича Ефремова, сыгравшего ключевую роль в разгроме немецких захватчиков под Москвой.

Три войны Михаила Ефремова

Будущий советский военачальник Михаил Ефремов родился в 1897 году в городе Таруса Калужской губернии. В 1916 году окончил школу прапорщиков и был направлен на Юго-Западный фронт, где принимал участие в легендарном Брусиловском прорыве. В 1918 году вступил в ряды Красной армии. Успех и известность молодому красному командиру обеспечило участие в установлении советской власти в Азербайджане. 28 апреля 1920 года группа бронепоездов, командование которой осуществлял Ефремов, совершив успешный рейд, ворвалась в пылавший восстанием против мусаватистов Баку. За эту успешную военную операцию Ефремов был награжден орденами Красного Знамени РСФСР и Азербайджанской ССР, а также почетным революционным оружием. После этого карьера Ефремова пережила стремительный рост. В 1935 году ему было присвоено звание комдива, а в 1937-м – звание комкора. Ему доверяют руководство войсками целого ряда военных округов. Во время «Большого террора» Ефремов, как и многие другие советские военачальники, был оклеветан и взят под домашний арест. Однако судьба оказалась к нему благосклонной. Благодаря заступничеству Микояна и Ворошилова, дело Ефремова было прекращено. Великую Отечественную войну он встретил, будучи в должности 1-го заместителя генерал-инспектора пехоты РККА. Будучи командующим войсками сначала 21-й армии, а затем Центрального фронта, Ефремов участвует в Смоленском сражении. В октябре 1941 года он был назначен командующим 33-й армией, которая участвовала в битве за Москву, освобождала от захватчиков Наро-Фоминск и Верею.

Победоносное контрнаступление Красной армии под Москвой, в результате которого немцы были отброшены на 150-300 километров от столицы, казалось, станет началом освобождения всей оккупированной территории Советского Союза. На весну-лето 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования готовила целый ряд крупных фронтовых операций с целью разгрома основных группировок гитлеровцев. Одной из таких операций должен был стать разгром группы армий «Центр» в районе Ржева и Вязьмы.

Наступление на Вязьму

Войска 33-й армии генерала Ефремова в конце января 1942 года совершили глубокий прорыв неприятельского фронта, и вышли на подступы к Вязьме с востока и юго-востока. Также в направлении на Вязьму с севера и северо-запада вышел 11-й кавалерийский корпус генерал-майора С.В. Соколова, а с юга к городу рвались конники 1-го гвардейского кавкорпуса П.А. Белова. Кроме того, в районе населенных пунктов Знаменка и Желанье южнее Вязьмы была произведена самая крупная в истории Великой Отечественной войны десантная операция – высадка войск 4-го воздушно-десантного корпуса, которые, соединившись с кавалеристами Белова, отвлекли на себя значительную часть группировки противника.

Вместе с тем освободить Вязьму не удалось. В результате просчетов командования и несогласованности действий основных соединений Красной Армии немцам удалось нанести удар по коммуникациям 33-й армии. В итоге три ее дивизии во главе с командармом оказались в окружении. Попытки командующего Западным фронтом генерала армии Г.К. Жукова организовать прорыв на соединение с окруженными частями Ефремова и Белова силами соседних 43-й, 49-й и 50-й армий не привел к успеху. Между тем кольцо окружения вокруг прорвавшейся группировки 33-й армии сжималось все сильнее. Генерал Ефремов, несмотря на попытки командования эвакуировать его из окружения, отказался покидать свои войска. В ночь с 13 на 14 апреля 1942 года части 33-й армии пошли на прорыв через реку Угра. Однако выйти к своим удалось немногим. Во время прорыва из окружения погибли несколько тысяч человек. Сам генерал Ефремов, будучи тяжелораненым, предпочел смерть плену. 19 апреля 1942 года командарм застрелился. Обнаружившие тело советского генерала немецкие солдаты похоронили его со всеми почестями в деревне Слободка.

Одна из первых трагедий 1942 года

Гибель армии генерала Ефремова под Вязьмой и в целом неудачные действия соседнего Калининского фронта под Ржевом в результате недооценки советским главнокомандованием сил и возможностей противника, стали началом целой череды неудач и трагедий весенне-летней кампании 1942 года, среди которых выделяются гибель 2-й ударной армии под Великим Новгородом, 39-й армии под Ржевом, гибель армий Юго-Западного фронта под Харьковом и Крымского фронта близ Керчи. В результате этих поражений Красной армии немецким войскам удалось выйти к Сталинграду и на Кавказ. Несмотря на разгром под Москвой, гитлеровская Германия была еще достаточно сильна и способна к проведению крупных наступательных операций. Коренной перелом в войне был достигнут ценой огромных потерь только после победы советских войск в Сталинградской битве.

Правда, тогда, весной 1942 года еще мало кто догадывался, что впереди не менее тяжелая ситуация, чем та, которая сложилась летом-осенью 1941 года. «Считаю, что нами в то время была допущена ошибка в оценке обстановки в районе Вязьмы, – напишет после войны в своих “Воспоминаниях и размышлениях” Жуков. – Мы переоценили возможности своих войск и недооценили противника. “Орешек” там оказался более крепким, чем мы предполагали».

Своей гибелью спас подчиненных

Нередко генерала Ефремова сравнивают с другим советским военачальником, командующим 2-й ударной армией генералом Власовым, который, оказавшись два месяца спустя в похожих обстоятельствах, добровольно сдался врагу и начал с ним активное сотрудничество. По мнению исследователя истории 33-й армии Сергея Михеенкова, генерал Ефремов не только сохранил свою честь, но и обелил тех своих подчиненных, которые, поддавшись малодушию, оставили своего командира и спасались в одиночку. Тогда как на выживших бойцов 2-й ударной смотрели через призму предательства их командующего. В результате многие из уцелевших в Мясном Бору военнослужащих либо оказались подвергнуты репрессиям, либо вынуждены были в дальнейшем скрывать факт своего участия в тех событиях.

«Генерал Ефремов предпочел плену пулю в висок. Тем самым он подтвердил неписаный кодекс русского офицера: когда судьба ставит перед выбором – жизнь или честь, – выбор остается за последним», – отмечает Михеенков.

Очистить Вязьму от захватчиков удалось только спустя год после трагедии 33-й армии – 12 марта 1943 года. Останки генерала Михаила Ефремова были торжественно перезахоронены на городском кладбище. А после окончания войны в Вязьме по личному указанию Сталина Ефремову был установлен памятник. Однако вызывает удивления тот факт, что ему так и не было присвоено звание Героя Советского Союза – ни сразу после войны, ни в последующие годы. Добиться восстановления справедливости удалось только в 1996 году, когда указом президента России генерал-лейтенанту М.Г. Ефремову было присвоено звание Героя Российской Федерации.

bazaistoria.ru

Глава 20. Генерал Ефремов и другие. «Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1941–1942»

Генерала Ефремова часто сравнивают с другим генералом. Особенно в последнее время. На телевидении в последние два-три года прошло несколько документальных фильмов и передач. Одна из них буквально так и построена: Ефремов – Власов. Так сложились их судьбы. Вначале очень похоже: оба командовали армиями, и 2-я Ударная, и 33-я ушли в глубокий отчаянный прорыв, и та и другая при этом были отрезаны и окружены. Но дальше судьбы двух генералов сложились совершенно по-разному. Один поднял руки, передал личное оружие врагу, а затем изменил присяге и служил вермахту. Герой же нашей книги оружие не сложил и последний патрон истратил по назначению, следуя древней заповеди русского воина: мертвые сраму не имут.

И этим своим поступком, этим выстрелом, последней жертвой – так сложилось – искупил многое, в чем можно было его упрекнуть. И одновременно выкупил жизнь многих своих солдат и офицеров.

Вышедшие из окружения под Спасской Политью и Мясным Бором вскоре оказались в фильтрационных лагерях. И многие вскоре оказались под дулами расстрельных взводов Смерша. На 2-ю Ударную смотрели через призму предательства командующего. Власов бросил грязную тень измены на всех своих солдат и офицеров. И они, не виновные ни в чем, более того, герои, ценою неимоверных усилий и жертв вырвавшиеся из окружения, они, вынесшие знамена своих полков, платили за малодушие своего генерала. Для многих платой стала жизнь. Для других – долгие годы послевоенного позора, непонимания, забвения.

Ефремов же своей смертью обелил даже тех малодушных, которые в трудную минуту дрогнули и бросили своего командующего, чтобы спастись в одиночку. И, как показывает история, так спаслись многие. Командарм был как магнит, за которым неотступно следовала группа спецназначения из полка «Бранденбург-800». И многие это вскоре поняли.

Генерал Ефремов предпочел плену пулю в висок. Тем самым он подтвердил неписаный кодекс русского офицера: когда судьба ставит перед выбором – жизнь или честь, – выбор остается за последним.

Власов сдался немецкому патрулю. Произошло это через три месяца после вяземских событий. Власов имел перед собой пример поступка человека равного ему и по званию, и по должности. Но выбор сделал иной – жизнь.

Каждый выбирает свое.

Справедливости ради нужно сказать, что в различных коллаборационистских формированиях, созданных вермахтом из бывших советских бойцов и офицеров и воевавших на стороне Германии в 1942–1945 годах, были и взятые в плен и перешедшие на ту сторону из рядов Западной группировки 33-й армии. Но это уже иная тема. Каждый, оказавшись в обстоятельствах выбора между жизнью и смертью, свою судьбу определял сам.

Нелегко складывались и судьбы бывших ефремовцев. Особенно тех, кто вернулся из плена. Но все же их миновала чаша солдат 2-й Ударной. Они были солдатами генерала, выполнившего свой долг до конца.

Как известно, тело командарма Ефремова было похоронено немцами с отданием всех воинских почестей. Могилу копали военнопленные, которые в это время содержались в церкви села Слободка. Церемонией похорон руководил некий чин в немецкой форме, который хорошо говорил по-русски и переводил присутствовавшему на похоронах генералу. Местные жители называли его «господин Соломон». Кто это был, неизвестно. Возможно, бывший белогвардейский офицер и эмигрант Соломоновский. Деревенские жители всегда сокращают и упрощают имена и названия до удобопроизносимого минимума. Вот и получился из Соломоновского «господин Соломон».

Генерал, который, как можно предположить, и отдал распоряжение о торжественных похоронах, произнес речь перед своими солдатами, которые были выстроены тут же, у могилы. Говорят, он сказал следующее: «Вы должны сражаться за Германию так же храбро и мужественно, как этот генерал за свою Россию!»

Затем, через переводчика, немецкий генерал предложил сказать слово пленным. Пленных выгнали из церкви и тоже выстроили напротив. Вышел некий комиссар, или командир, и сказал, что это поражение Красной армии временное, что рано или поздно победа будет нашей. И стал в строй.

Немцы назначили человека из местных жителей, который ухаживал за могилой командарма.

Как известно, Вязьма и окрестности наступающими войсками Западного фронта были освобождены в сентябре 1943 года. Лет десять тому назад я разыскал бывшего дивизионного разведчика, в то время лейтенанта, П. Г. Кузнецова. И он рассказал, что в августе 1943 года он со своей разведгруппой, имея задание произвести разведку местности в районе шоссе Юхнов – Вязьма, вышел к селу Слободка. Немцев в селе уже не было. Они ушли на восток, к Лосьмину. Местные жители рассказали, что в селе долгое время был концлагерь, и указали на здание церкви, обнесенное колючей проволокой. Рядом с церковью разведчики увидели могилу, убранную еловыми лапками. Местные жители сказали, что здесь лежит генерал Ефремов, командующий 33-й армией, который погиб прошлой весной в лесу неподалеку от Слободки, и что немцы его похоронили со всеми воинскими почестями.

Кто же был тот немецкий генерал, хоронивший тело командарма?

Дело в том, что Западная группировка 33-й армии действовала на стыке 4-й полевой и 9-й полевой армий группы армий «Центр». Обороной Вязьмы руководил командующий 9-й армией генерал Модель. В период активных наступательных действий группировок Западного и Калининского фронтов полевое управление 9-й армии находилось в Вязьме. Модель был из тех генералов, которые основное время проводили на передовой, непосредственно в воюющих частях. И его приезд в Слободку вполне мог совпасть с похоронами погибшего русского генерала. Район Слободки относился к зоне действий 4-й полевой армии. Но в этот период войска были так перемешаны, что одна из дивизий 9-й полевой вполне могла находиться в стороне от своего фронта. Шла операция по преследованию и уничтожению кочующего котла 33-й армии.

Вторая версия. Исследователи истории гибели 33-й армии утверждают, что чином, отдавшим распоряжение похоронить тело командарма Ефремова, был некий генерал Шмидт. А затем уточняют, что это был полковник Артур Шмидт, в то время начальник штаба 5-го армейского корпуса, а затем генерал-лейтенант, начальник штаба 6-й полевой армии фельдмаршала Паулюса. Однако, скорее всего, Артура Шмидта в тот период под Вязьмой уже не было. Но был здесь другой генерал Шмидт – Рудольф Шмидт, генерал-майор, командир 19-й танковой дивизии, которая как раз действовала в этот период против окруженной группировки 33-й армии.

Любопытно следующее. И Вальтер Модель, впоследствии фельдмаршал, и генерал-лейтенант Рудольф Шмидт покончили с собой так же, как и генерал Ефремов. Окруженные противником (Модель в Рурском районе – союзниками, а Шмидт под Белгородом – нашими танкистами), они застрелились из личного оружия.

Невольно вспоминается фрагмент из «Войны и мира» Л. Н. Толстого, когда Наполеон увидел лежащего среди своих солдат смертельно раненного Андрея Болконского и восхитился красотой его смерти…

Когда все средства были уже исчерпаны, когда командарм почувствовал, что силы могут оставить его и он уже не сможет распорядиться тем, чем еще имел волю распоряжаться, он вытащил из кобуры свой ТТ и приложил к виску…

litresp.ru

• 
  Котел твердотопливный длительного горения своими руками
• 
  Вытяжка для котла в частном доме
• 
  Как спрятать газовый котел на кухне
• 
  Расход газа в газовых котлах отопления
• 
  Котел напольный с закрытой камерой сгорания
• 
  Котел газовый с бойлером косвенного нагрева
• 
  Котел беретта ciao 24 инструкция неисправности
• 
  Теплообменник в газовом котле какой лучше
• 
  Котел отопления для дома как выбрать
• 
  Твердое топливо для котлов в брикетах
• 
  Вентиляция в котельной с твердотопливным котлом